Читать книгу "Предатель - Владимир Махов"

– Тоже думаешь, что к этому приложили руки инопланетяне? Далекий тысяча девятьсот сорок третий год. Что же вытворяют американские – а не инопланетные – ученые, чтобы сделать невидимым для радаров военный эсминец? Как достичь эффекта размагничивания? Нельзя же, в самом деле, нагреть объект вместе с парой сотен людей на борту! И к чему же в конечном итоге приводит воздействие переменного магнитного поля с уменьшающейся амплитудой?

– Я помню, профессор, – не выдержал Вадим и с пафосом процитировал: – Судно скрыл зеленоватый туман и на долю секунды оно исчезло. А когда появилось, выяснились фантастические вещи…

– Не иронизируй, дорогой. Это факт. Только тщательно скрываемый факт. Двадцать семь человек «вплавились» в обшивку корабля. Разве не этот эффект мы раз за разом наблюдаем с тобой, стоит снизить амплитуду колебаний? А тринадцать человек умерли в результате самовоспламенения. Ну, об этом и говорить не стоит.

– А что тогда сказать об оставшихся в живых?

– Тех, кто так и не понял, что произошло?

– Именно. Они присутствовали при эксперименте, но остались в живых. Как вы объясните это?

– Данный факт говорит лишь о том, что впереди у нас еще много неизведанного. И прорва работы, – Иосиф Павлович замолчал и минуту смотрел на Вадима, озадаченный внезапно возникшей мыслью. – А знаешь, возможно, в твоих словах есть смысл. Я говорю об искривлении пространства под землей. Ведь одна из гипотез, объяснявших неудачу «Филадельфийского эксперимента» тоже включала эту мысль…

– Во всяком случае, попробовать стоит, профессор. И те координаты в пустынных областях, которые я предложил, – начал Вадим, но Иосиф Павлович его не слушал.

– Двадцать, тридцать километров… Неизвестно, куда исчезает энергия, так безупречно работающая на десяти тысячах метров. Может, то, что я в шутку назвал «шрамом», который гасит «луч смерти» и есть пресловутое искривление? И если позволить себе фантастическое допущение и задать дальние координаты, можно надеяться, что рванет ближе, чем мы думаем…

– Игра стоит свеч.

– Игра стоит свеч, – как под гипнозом повторил профессор и развернулся к монитору.

И пока профессор, занятый своими мыслями, обсуждал сам с собой будущие планы, Вадим отвлекся. Заложив руки за спину, он прошелся мимо стеклянной двери, за которой пряталась серверная. Горели индикаторы, за столами корпели лаборанты, бойко перебирая клавиши клавиатуры. Там в системниках содержалась информация, которая сулила полный контроль над миром. И это не слова. Упакованная в байты, ждала своего часа абсолютная власть – не призрачная, фантастическая, а реальная, построенная на страхе, граничащем с кошмаром.

В раздумьях Цезарский достиг противоположной стены и опустился на диван. Он ненавидел подобные мысли, которые вешали на него клеймо злодея. Где она пряталась, гнусная стерва под названием Совесть, он не знал. А знал бы, так приложил бы все силы, чтобы выжечь ненужное чувство раскаленным железом. Напуганная обещанием расправы, постыдная тварь обычно исчезала надолго, оставляя после себя флер из смутных мыслей, из-за которых он ощущал себя полным дерьмом.

Ослепленного идеей профессора влекла вперед цель. Его волновала только работа. И открытие, способное перевернуть мир вверх тормашками, сулившее деньги и славу, он рассматривал как очередной этап. За которым стояла новая работа. Иосифа Павловича не смущали последствия. И людей – распыленных, зажаренных, вплавленных в железо, истекающих кровью, с отрубленными конечностями, бредящих перед смертью, тонущих в гигантских волнах – он называл субъектами. Вадим не задавался вопросом, мучают ли профессора сновидения, в которых выжившее (в фантастически лучшем случае) человечество награждает его титулом Чудовищного Злодея Всех Времен и Народов. Цезарский доподлинно знал, что профессор свободен от подобных мыслей.

Другое дело – он, старший научный сотрудник Вадим Цезарский. У него никак не получалось просто объяснить исчезновение торпед дальнего радиуса действия каким-то мифологическим «шрамом» и не думать о том, где накапливаются энергетические заряды! И ни разу не проснуться посреди ночи от кошмара, в котором накопленная в неизвестном пока науке «где-то» сила разносит к чертям собачьим отмерявшую себе в космосе еще как минимум миллиард лет Землю! Профессор мог так жить. Вадим не мог. В последнее время, даже после того, как совесть переставала донимать его, в душе прорастали подлые поганки беспокойства. Он топтал их, пускал под каток представлений о богатой жизни и безбедной старости, но стоило отвлечься или заснуть, как грибница запускала свои тонкие нити в его сердце и будила по ночам, подбрасывая страшные картинки из будущего планеты. Под каждым видением стояла повторяющаяся подпись: «Это твоя вина».

Вадим наблюдал за тем, как споро профессор вносит коррективы в расчеты, бубня что-то себе под нос, и не заметил, как отвлекся от мрачных мыслей. Не за горами тот момент, когда духовным терзаниям придет конец. Достаточно продать инфу о сверхмощном орудии, чтобы обеспечить не только себя на всю жизнь, но и будущую жену, детей, внуков. Вызывает зависть власть Грифона? Куда там мелкому барону до тех высот, что наметил для себя Вадим! Весь мир ляжет к его ногам! Замок в Европе, остров в Океане. Сила, деньги, власть, всеобщее признание. О чем еще может мечтать человек? И самое сладкое – исполнение желаний близко. Осталось лишь протянуть руку.

– Профессор, – раздавшийся по громкой связи голос звучал встревожено. – Там в море чёрте что творится.

– Что значит «чёрте что»? – раздраженно проворчал Иосиф Павлович, не отрываясь от монитора.

– Не знаю. Вы не предупреждали, но я подумал – может, это ваших рук дело?

– Какое еще дело? Выражайтесь яснее, Синицин! – Вадим потянулся и включил ближайший пульт.

– Вадим, вам лучше взглянуть на это. В любом случае – я предупредил.

– Профессор, – вздохнул Цезарский, – пойду, взгляну.

– Давай. Только недолго. Ты мне нужен.

– Пять минут и я здесь. Выпустите меня.

Иосиф Павлович нажал на кнопку пульта и разблокировал гермодверь. Вадим подошел к выходу и в свою очередь набрал личный цифровой код. Дождался, пока створка отъедет и прошел по коридору до входной двери. Сработал еще один код и лаборант вышел в холл, кивнув охране. Потом он долго поднимался по лестнице, мысленно продолжая спор с профессором, пока не оказался в центре видеонаблюдения.

На двух экранах, направленных в море, царила праздничная вакханалия. В воздух прямо из воды вырывались огни фейерверка. Они взмывали в небо, рассыпаясь красочными звездами на черном небосводе.

– Ваше? – Дюжий охранник не обернулся на Вадима, словно затылком почуяв его присутствие.

– Нет, – спокойно сказал Вадим, всеми силами сдерживая ком в горле.

– Понятно. Значит, не зря я послал туда людей и предупредил Грифона.

– Значит, не зря, – отозвался Вадим Цезарский. Он же агент под прикрытием, сотрудник секретного подразделения по борьбе с бандформированиями по кличке Егерь.