Читать книгу "Возлюбленная - Питер Джеймс"

Но, поднимаясь вместе с водой, он по-прежнему кружился на поверхности. Вода обожгла холодом ее пальцы, когда Чарли вынула его из раковины. Рыбка стала еще жестче.

Поскрипывая, качалась деревянная сушилка. Чарли поднялась на ноги, издавая какие-то высокие звуки, чтобы не разрыдаться над маленькой мертвой рыбкой.

Чарли похоронила Горация в пластиковом мешочке там же, на берегу, в лесочке, где похоронила и кур. На крошечный могильный холмик она возложила небольшой камушек.

Лошади, пасшиеся на выгуле, когда она шла обратно по берегу, напомнили ей о той щегольского вида всаднице из последнего возвращения в прошлое, которая столь презрительно пялилась на нее сверху. И о том беспокойстве, которое она тогда ощутила.

Смертельная ложь. Правда. Возвращайся – так сказала ее приемная мать.

Но куда, куда возвращаться?!

Должен же быть кто-то, знающий это. Чарли, вспоминая, изо всех сил напрягла мозг. У приемной матери не осталось никаких живых родственников. Быть может, она доверилась кому-то из знакомых? Ирен Уиллис. Да, она вполне могла довериться Ирен Уиллис. Надежда вспыхнула и тут же угасла: Ирен Уиллис умерла от рака четыре года назад.

Чарли вошла в кухню.

Не лезь ты в это дело, сучка.

Она уставилась на испорченный ею бланк, все еще подоткнутый под пластиковую рамочку с фотографиями. Что за бредятина! Разговаривала сама с собой. Блуждала где-то во сне. Выкопала медальон из земли посреди ночи. Написала указания самой себе…

Новое рождение. Таинственное новое рождение, которым она занималась с Лаурой, когда ее пытались научить относиться к себе поувереннее, произнося по полчаса в день перед зеркалом продиктованные ей слова.

«Для меня, для Чарли, безопасно ощущать весь мой ум и все мои чувства. Я, Чарли, любима и желанна как женщина».

Это Лаура. Сучка. Коровища.

Сидя за столом, Чарли старалась заглушить в себе рыдания, глядя то на пустое место на кухонном столе, где стоял шар с Горацием, то на мокрое пятно на полу. Она беспокойно дергалась, дожидаясь, пока были силы, когда же зазвонит телефон.

Потому что это должен быть Том.

Наверху из радиоприемника строителей надрывалась музыка. Перелистывая страницы утренних газет, Чарли апатично просматривала колонки, бессмысленное расплывшееся пятно черного шрифта и фотографий: террористы с бомбами из Ирландской республиканской армии, развод миллиардера, молодая кинозвезда на велосипеде, потерпевший аварию автомобиль… Потом она встала и принялась бродить по дому.

В спальне она взяла в руки медальон и развлекла себя мыслью, что можно бы написать и самой какую-нибудь записочку. Дорогой Камень, я люблю Тома. Пожалуйста, верни мне его. Чарли.

Она бросила медальон в консервную банку, положила дальний ящик стола и закрыла. В той маленькой комнатке, которая могла бы быть идеальной для детской кроватки их первого ребенка, она посмотрела из окна на амбар, на мельницу, на лесок… Начинали сгущаться тучи. Сгущались тучи и в ее сознании, и Чарли заплакала.

В кухне она успокоилась и набрала номер частной линии Тома. Телефон был занят. Она подождала, на тот случай, если он пытается дозвониться ей, и снова позвонила. Номер все еще был занят. Она позвонила на коммутатор, но повесила трубку, когда ответил телефонист.

Звонить Тому было проявлением слабости. Ему было нужно время, пространство и что-то там еще, чтобы все обдумать. Именно так он и сказал в письме. Отлично. Пускай себе обдумывает. И она тоже все обдумает. Она не намерена показывать слабость. Никоим образом. Так или иначе она твердо решила, что ей следует с этим справиться, проявив силу и спокойствие.

Но ей было трудно сохранять спокойствие, когда через стеклянный фасад дамского магазинчика она увидела Лауру, показывающую покупательнице платье. Кипя от гнева, Чарли вошла в помещение.

– Этот фасон на редкость привлекателен. Попробуйте его примерить. Вам в самом деле… – Голос Лауры оборвался, когда она увидела Чарли.

А Чарли стояла у окна и бегло просматривала длинную вешалку с платьями.

– Вырез на них очень уж велик. Слишком много платьев такого рода не очень-то хорошо сидят на бедрах.

Чарли перешла к вешалке с блузками.

– И конечно же если вы дополните его шарфиком и, может быть, парой перчаток…

Чарли уселась у кассы и легкими постукиваниями стала выписывать цифры на калькуляторе, умножать их, делить, извлекать квадратные корни… Вошла другая покупательница, коснулась воротника жакета, щелчком перевернула бирку с ценой и вышла обратно на улицу. Лаура нервно взглянула на Чарли и снова занялась своей покупательницей.

Однако уверенность исчезла из ее голоса, и даму она упустила.

– Я подумаю, – сказала та и ушла.

Чарли набила еще один ряд цифр на калькуляторе.

– Привет! – Лаура улыбнулась, губы ее растянулись с видимым напряжением.

– Что, черт подери, происходит, Лаура? – сказала Чарли, не поднимая глаз от дисплея с цифрами.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну давай, давай! – голосом, не предвещающим ничего хорошего, сказала Чарли.

Лаура пожала плечами:

– Ну, мне жаль, Чарли…

– Жаль? Тебе жаль?! И это все, что ты можешь сказать?

Лаура отвернулась и принялась вертеть в руках рекламный проспект.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала?

Чарли встала.

– Сучка. Ты сучка проклятая.

Она стремительно пронеслась по магазину, рывком распахнула дверь и выскочила на улицу. Теперь она уже сердилась на себя, сердилась за то, что проявила слабость и вообще пошла туда, то есть сделала то, чего твердо решила не делать.

23

Она сообразила, что движется в темноте, хотя никакая это была не темнота, а тень. Она шла между двумя высокими рядами кустарника-изгороди, вдоль раскрошившейся дорожки. Вот она споткнулась об одиноко лежащий камень.

– Проклятье!

– Где вы?

– На дорожке.

– Как вас зовут?

– Н-не знаю.

– Сколько вам лет?

– Н-не знаю.

– Скажите мне, что на вас надето.

– Какое-то платье. Вроде кремовое с узором.

– Какой оно длины?

– До середины икр.

– Какие на вас туфли?

– Коричневые. Каблуки слишком высокие. Мне не надо бы ходить на каблуках.

– Почему?

– Да потому что я беременна.