Читать книгу "Мюнхен - Роберт Харрис"

Пауль распахнул дверь и прошел через тамбур в спальный вагон. Дойдя до передней площадки, подергал ручку туалета.

Заперто. Он приложил к двери ухо и прислушался. Ничего. Потом опустил ближайшее окно и прильнул к нему, вдыхая свежий воздух. Ландшафт был плоским и однообразным, убранные поля стояли коричневые и голые. Пауль высунул голову, подставив ее набегающему потоку. Холодный ветер подействовал успокаивающе. Вдалеке виднелись заводские трубы. Видимо, до Мюнхена уже недалеко.

Дверь туалета открылась. Появился один из офицеров-связистов вермахта. Они обменялись кивками. Хартманн вошел и закрыл задвижку. В кабинке пахло дерьмом. На полу валялась мокрая бумага в желтых пятнах. Смрад сдавил ему горло. Пауль согнулся над унитазом, и его вырвало. Когда он поглядел в зеркало, перед ним предстало бледное, как у покойника, лицо с запавшими глазами. Хартманн умылся, потом присел и снял панель под раковиной. Его пальцы зашарили по трубам, по стене, под сливным отверстием. Пистолета не было. Кто-то дернул дверь. Пауль перепугался. Сунул руку дальше, нащупал оружие и вытащил. Ручка двери лихорадочно дергалась.

– Все в порядке, – отозвался он. – Я уже все.

Хартманн положил вальтер во внутренний карман и еще раз спустил воду в унитазе, чтобы не было слышно, как он вставляет панель обратно.

Отчасти он ожидал, что в коридоре его подстерегает Зауэр, чтобы арестовать. Вместо этого там оказался один из членов итальянской делегации в бледно-зеленом фашистском мундире. Обменявшись с ним приветствием, Хартманн зашагал по проходу. Войдя в купе, запер дверь и достал чемодан. Сел на нижнюю полку, пристроил чемодан на колени и открыл. Документ лежал на месте. Молодой человек облегченно выдохнул. Тут его качнуло. Послышался металлический скрежет, под ногами ощущалась дрожь. Пауль поднял голову. Солнце освещало стены особняков и многоквартирных домов. Из некоторых окон свисали флаги со свастикой.

Поезд прибыл в Мюнхен.

Было время Октоберфеста, ежегодной ярмарки и народного фестиваля, отмечаемого в те дни национального единения под официальным лозунгом: «Гордый город – веселая страна». А тут – надо же! – еще один повод для веселья. В считаные часы партия призвала всех встречать фюрера и его высокопоставленных зарубежных гостей.

«Жители Мюнхена! Выходите на улицы! Начало в десять тридцать!»

Учеников отпустили с уроков, рабочим дали выходной. На вокзале были развешаны плакаты с указанием гостиниц, где будут размещаться делегации, и маршрутов следования лидеров держав: «Bahnhof – Bayerstrasse – Karlsplatz – (Lenbachplatz – Hotel Regina, Hotel Continental) – Neuhauser Strasse – Kaufingerstrasse – Marienplatz – Dienerstrasse».

Едва сойдя с поезда, Хартманн уловил гул толпы за пределами станции и звуки оркестра. Геринг стоял на платформе в щеголеватом черном мундире, вероятно собственного фасона, с широкими белыми лампасами на брюках и ромбовидными петлицами. От вульгарности этого наряда Пауля внутренне передернуло. Он выждал, пока диктаторы и их свиты спустятся из вагона и проследуют мимо – округлое лицо Муссолини озаряла улыбка ребенка, рисующего солнце, – затем двинулся за ними в вестибюль вокзала.

Когда гости вышли на мощеную Банхофплац, разразилась оглушительная овация. День выдался жаркий, душный. Люди толпились на мостовой и торчали в окнах расположенного по соседству здания почтамта. Сотни детишек размахивали флажками со свастикой. Почетный караул СС в белых перчатках и угольно-черных касках застыл с карабинами на плечах. Военный оркестр грянул итальянский национальный гимн. Однако больше всего внимание Хартманна привлекло мрачное выражение лица Гитлера. Фюрер слушал гимн и делал смотр войскам с таким видом, как если бы вся эта мишура совершенно ему осточертела. И лишь когда две маленькие девчушки в белых платьицах прошли через линию полиции и вручили им с дуче цветы, он умудрился выдавить улыбку. Но как только передал букет адъютанту и сел в «мерседес» с открытым верхом, снова нахмурился. Муссолини, по-прежнему с улыбкой до ушей, сел рядом, а Геринг, Гиммлер, Кейтель, Чиано и другие большие шишки загрузились в прочие автомобили. Кортеж покатил по Байерштрассе. Со стороны улицы донеслась новая волна приветственных криков.

Толпа начала рассеиваться. Хартманн огляделся. Под колоннадой вокзала усталый чиновник Министерства иностранных дел растолковывал протокол дня тем, кто не уехал с Гитлером. Фюрер и дуче, вещал он, читая по бумажке, направляются в данный момент в отель «Принц-Карл-пале», где разместятся итальянцы. Англичане и французы приземлятся меньше чем через час; британцев заселят в отель «Регина-паласт», французам отведен «Фир Яресцайтен». Пока дуче будет отдыхать, фюрер отправится с кортежем автомобилей в «Фюрербау», чтобы подготовиться к конференции. Вся прочая немецкая делегация едет прямо туда. Для тех, кому нужен транспорт, есть машины, остальные могут совершить короткую прогулку. Некоторые интересовались, где им предстоит ночевать. Чиновник оторвался от бумажки и пожал плечами – ему ничего пока не сообщили. Скорее всего, номера в гостинице «Байеришер хоф» будет трудновато получить во время Октоберфеста. Все происходящее выглядело не слишком хорошо организованным.

Хартманн предпочел пройтись пешком.

В последние несколько лет он старательно избегал этой части Мюнхена. От вокзала туда было всего десять минут ходьбы – по приятным тенистым улицам, мимо Старого ботанического сада, школы для девочек, нескольких строений академии к обширному открытому пространству Кёнигсплац. Ему хотелось сохранить площадь в памяти такой, какой она была тем летом: красно-зеленое покрывало листьев под деревьями, Лейна в белом платье, открывающем загорелые щиколотки, читающий Хью, аромат свежескошенной травы, подсыхающей на солнце…

Все сгинуло!

Необъятность представшего ему пространства заставила его застыть на месте. В удивлении он присел на чемодан. Это было даже хуже, чем он опасался, хуже, чем в выпусках новостей. Парк стерли с лица земли, устроив обширный плац-парад, служивший сценой для представлений Третьего рейха. Место травы заняли десятки тысяч гранитных плит. Деревья сменились на металлические флагштоки, с двух свисали сорокаметровые полотнища со свастиками. По обе стороны от него располагались Храмы почета в окружении колонн из желтого известняка. В каждом покоилось по восемь бронзовых саркофагов с телами мучеников, погибших во время «Пивного путча». В ярком солнечном свете горел вечный огонь под охраной двоих эсэсовцев. Караульные застыли как неживые, по их лицам струился пот. За левым храмом возвышался брутальный фасад административного здания нацистской партии, а за храмом справа виднелось как близнец похожее на него «Фюрербау». Все в практичной расцветке: белый, серый, черный, прямые линии и острые углы. Даже неоклассические колонны храмов были квадратными.

Снаружи «Фюрербау» Пауль отметил оживление: прибывали автомобили, суетилась охрана, мелькали вспышки, сновали зеваки. Хартманн поприветствовал погибших героев салютом, как полагалось по закону, – ослушаться было опасно, вдруг кто смотрит? – взял чемодан и зашагал к месту проведения конференции.

4

Премьер-министр работал все время перелета и теперь закончил. Он закрыл сводный отчет переписи с перечислением всех округов Чешской республики и точными данными о проценте проживающего в них немецкоговорящего населения и сунул его в портфель. Накрутил на автоматическую ручку колпачок и убрал ее во внутренний карман. Потом снял с колен красную шкатулку и вручил Легату, поджидавшему в проходе.