Читать книгу "Космическая мифология - Антон Первушин"

Другой вариант можно найти в книге отставного подполковника-танкиста Бориса Мурасова «Убийство космонавта Юрия Гагарина»12. Текст представляет собой довольно сумбурный набор рассуждений автора и фрагментов интервью, которые он взял у непосредственных участников давних событий. Хотя, в общем-то, ничего нового по делу ему не сообщили, Мурасов развивает подозрения Вячеслава Быковского в полноценную теорию «антигагаринского» заговора: первый космонавт стал неудобен власти, его самолет сбили ракетой, а все подлинные документы расследования были изъяты и переписаны. Проблема подобных теорий в том, что даже людям, которые весьма далеки от специфики деятельности спецслужб, известно, что для ликвидации неугодных используются более простые и надежные способы: автокатастрофа, несчастный случай, отравление и т. п. Поэтому, даже если принять версию Быковского — Мурасова за истину, остается огромное количество неразрешимых вопросов.

Впрочем, принимать ее или хотя бы прислушиваться к указанным товарищам нет необходимости, ведь вариант диверсии рассматривался еще во время работы Правительственной комиссии. Как выясняется благодаря рассекречиванию, параллельно с ней свое независимое следствие вели сотрудники Комитета госбезопасности (КГБ), которые рассматривали самые экстремальные гипотезы, включая самоубийство экипажа МиГа, но не нашли ничего подозрительного.

Впрочем, именно они, как утверждает Эдуард Шершер, решились озвучить версию гибели Гагарина, которая выглядит самой простой и напрашивающейся, но которая почему-то упорно игнорировалась комиссией, а сегодня вызывает возмущенные окрики неосоветских патриотов, которые скорее поверят в происки спецслужб, чем признают наличие обычного разгильдяйства. Не будучи специалистами в области авиации, сотрудники КГБ тем не менее обратили внимание на тот факт, что по условиям упражнения № 2 Курса боевой подготовки истребительной авиации оно должно выполняться при простых метеоусловиях или за облаками, причем на обычном МиГ-15УТИ, а Гагарину достался самолет с подвесными баками — более тяжелый, со смещенным центром тяжести. Самое главное — до рокового дня Гагарин на этой конкретной машине № 18 ни разу не летал. Иначе говоря, получается, что еще на аэродроме были созданы предпосылки для аварийной ситуации!

Шершер пишет: «Именно выполнение упражнения № 2 КБП-ИА-67, предусматривавшего полет на эволютивной скорости без баков, с баками может сразу привести к сваливанию самолета в штопор. Без облаков, шаров-зондов, неопознанных самолетов, их спутных струй, потери сознания экипажем и прочего. Достаточно было экипажу строго выполнять задание и начать снижать скорость (с баками безопасная скорость должна быть больше)». При этом исследователь перекладывает вину за происшествие исключительно на инструктора Владимира Серегина, ведь он знал, что Гагарина как пилота с низкой квалификацией нельзя выпускать в полет при неблагоприятном прогнозе погоды и тем более на истребителе, который не приспособлен для выполнения упражнений, но сделал это, таким образом приняв всю ответственность за последствия на себя. Шершер идет еще дальше, утверждая, что Серегин позволил Гагарину «потренироваться» на низкой высоте, после того как было получено разрешение на разворот и возвращение на аэродром, а космонавт не справился с маневрированием и врезался в землю. Больше того, пишет Шершер, хотя везде утверждается, что Серегин был опытнейшим пилотом-инструктором, в действительности он не имел оформленного по существующим правилам допуска к инструкторской работе и не был подготовлен к действиям при сваливании самолета.

Версия Шершера с учетом изложенного кажется более убедительной, чем версии Белоцерковского — Леонова, не говоря уже о конспирологической концепции Быковского — Мурасова. Однако и она опирается на гипотетическое допущение о решении Серегина провести какие-то дополнительные упражнения на низкой высоте. Может быть, поискать вариант еще проще?..

В апреле 1991 года авторитетный журнал «Авиация и космонавтика» опубликовал подборку материалов о Юрии Гагарине, его жизни, орбитальном полете и трагической гибели. Среди прочего там была статья «В зоне № 20. Версия о трагической гибели первого космонавта планеты», написанная подполковником запаса В. Кузнецовым, который 13 лет прослужил в части, подчиненной Владимиру Серегину, в качестве инструктора-испытателя летающих лабораторий. Он признавал, что первый набор отряда космонавтов формировался из лучших пилотов нового поколения, но напоминал, что общий налет Гагарина, включая годы учебы и кратковременной службы в части, составил всего около 340 часов. Кроме того, в те годы на МиГ-15УТИ не отрабатывались навыки летчиков по выходу из штопора, поскольку произошло множество авиакатастроф именно на этом упражнении и был выпущен запрещающий приказ главкома ВВС. В силу этих причин космонавт вообще не имел какого-либо опыта управления истребителем в случае «штопорения». По мнению Кузнецова, Серегин переоценил умения Гагарина и в нужный момент не исправил его ошибку: «Получив разрешение на снижение, экипаж начал разворот влево на 110º. В данном случае траектория полета представляла часть нисходящей спирали, на которой должны быть постоянными крен, воздушная и вертикальная скорость. Увлекшись, по-видимому, исправлением возникшей ошибки по скорости, летчик упустил показания авиагоризонта и указателя поворота и скольжения. Крен самопроизвольно возрос до величины более 90, выросла воздушная скорость, а подвесные баки “затягивают” самолет на пикирование. Увеличилась вертикальная скорость снижения, истребитель оказался в перевернутом положении и к тому же в облаках. И экипаж потерял пространственную ориентировку. Восстановить ее можно при наличии видимости естественного горизонта (земной поверхности) и большого запаса высоты. Землю они увидели лишь с высоты 500–600 м, а возможно и ниже, так как не знали точно высоту нижней границы облаков в данном районе. Из такого положения только один выход — катапультирование. Это последний шанс. Так поступают, даже когда теряют пространственную ориентацию при полете на больших высотах. Решение было бы правильным. Но… Есть чувство ложного стыда, есть также огромное желание сохранить самолет и жизнь, слегка пощекотав себе нервы. Конечно, опыт Владимира Сергеевича подсказал ему, что шанс необходимо использовать, и он бы “ушел” из самолета. Однако в передней кабине — первый космонавт планеты. А тот оставался на месте да еще пытался выводить истребитель из крутого пикирования после выхода из облаков…»

Правительственная комиссия, как считает Кузнецов, пренебрегла описанной возможностью и завела расследование в тупик. Оказалось, что обсуждать экзотические версии выгоднее, нежели признать «горькую» правду: авиакатастрофа произошла из-за нарушения Серегиным правил организации полетов и отсутствия достаточных летных навыков у Гагарина.

Вины космонавта в данном случае нет, но так ли уж виноват полковник Серегин? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно еще раз вспомнить, каким образом организовывался полет 27 марта 1968 года. Обращает на себя внимание, что Гагарин был по факту допущен к самостоятельному пилотированию на МиГ-17 (бортовой № 19): для него запланировали два полета по кругу продолжительностью 30 минут каждый (упражнение 4 КБП ИА-67). Однако в последний момент решили изменить план. Открываем дневник генерал-полковника Николая Каманина: «После заседания Госкомиссии генерал Кузнецов доложил мне, что завтра предполагается выпустить Гагарина в самостоятельный полет на самолете МиГ-17. Кузнецов просил меня разрешить ему лично проверить на самолете УТИ МиГ-15 подготовленность Гагарина к самостоятельному вылету. Совместный полет Гагарина с Кузнецовым я запретил, прямо заявив последнему, что он давно утратил навыки летчика-инструктора. Я разрешил командиру полка В. С. Серегину проверить завтра технику пилотирования у Гагарина, а генералу Кузнецову приказал лично проверить организацию выпуска в полет Гагарина, проанализировать и доложить мне воздушную обстановку и метеоусловия. Право на разрешение самостоятельного вылета Гагарина я оставил за собой»13.