Читать книгу "История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны д`Арк - Жорж Дюби"

При более внимательном рассмотрении это отступление, этот переход через область домениального оказывается, судя по всему, полезным и чуть ли не необходимым. Слишком частое присутствие государей при дворе было стеснительным. Граф Анжуйский и граф Блуаский создавали трудности для короля Роберта, плетя интриги в его часовне и среди его родных. А скоро мы увидим, как еще один граф Анжуйский, на этот раз из рода Плантагенетов, будет пытаться во что бы то ни стало войти в королевский дом, домогаясь должности сенешаля. Сужение круга лиц в окружении короля было для него своеобразным освобождением. Не появлялись более ни граф-наместник, ни новые графы, гнездившиеся в щелях королевского домена, вгрызавшиеся в него. Удалились ли они от двора ради своей независимости или же их скорее всего вытеснили оттуда? Не ощущал ли король большую уверенность в окружении товарищей, которым он позволял жить на широкую ногу, которых осыпал «великими щедротами», по словам поэта Васа?

Тем более что королевская сеньория приносила все большие доходы. Она была расположена в удобном месте, в том регионе, который, как кажется, испытывал с начала второй половины XI века наибольший подъем благодаря расширению пахотных площадей и виноградников, а также благодаря возраставшему достатку крестьян; по воде и по суше передвигались купцы, их число множилось, они достигали все более отдаленных мест, и стоимость перевозимых ими грузов непрерывно возрастала. Пожалуй, самые ранние и самые очевидные признаки подъема торговли историки обнаруживают благодаря разрешительным грамотам, которые выдавала канцелярия Филиппа I. Их действие распространяется на королевский край, на области Бовези, Орлеанэ, Паризи, Ланнуа. Париж был одним из самых мелких сите королевского домена, но находился в его центре, стоял на перекрестке самых оживленных дорог. Именно епископа Парижского, Годфрида Булонского, король возвел в сан архиканцлера, который традиционно носил архиепископ Реймсский. В годы царствования Филиппа его двор стал чаще останавливаться в парижском дворце короля. Таким образом, начиналось смещение центра — от Орлеана к городу, который Хлодвиг избрал местом своего погребения. Происходило как бы возвращение.

В самом деле, из недр того, что можно было бы принять за увядание, появляются первые признаки возрождения монархии. Клюнийская конгрегация стремится обосноваться у ворот Парижа и добивается включения в свой состав монастыря Сен-Мартен-де-Шан. Там находятся, епископы, полностью сохранившие верность королю в разгар кризиса, как и Гильом Пуатевенский или даже граф Анжуйский Фульк Решен, которого легаты на какое-то время превратили в орудие своего наступления на Капетингов. Рассказы недоброжелателей Филиппа, чернящих его, скрывают то, что король умел приходить к соглашениям. Несомненно, именно благодаря одному из таких соглашений Фульк не протестовал, когда его жена, от которой он отказался и с которой, вероятно, уже развелся, стала супругой короля (она происходила из рода Монфоров, замок их занимал господствующее положение между Нормандией и доменом Капетингов; герцог нормандцев Ричард I приходился этой женщине родственником по матери, получение ее руки было для короля прекрасной политической операцией). Младший сын Фулька, отправленный на обучение в королевский дом, совершенно естественно получил из рук сюзерена графские полномочия, когда в 1106 году умер его старший брат, являвшийся в течение некоторого времени соправителем своего отца. Герцог аквитанцев был в тот момент при дворе «случайно», по словам хрониста. Разумеется, он прибыл не по вызову короля, но, однако, находился при его дворе, придавая ему блеск своим присутствием; герцог проводил нового графа в Анже; в этом городе Фульк Решен с большой торжественностью принимал самого Филиппа, которого сопровождала супруга, ибо он был королем и сеньором его «чести».

Подобную почтительность к королю проявлял и граф Фландрский. Это ясно видно из одного документа, который обычно приводят с целью доказать ослабление державы Капетингов. Генрих, сын Вильгельма Завоевателя, ставший королем Англии, опасался своего старшего брата Роберта Куртгёза, герцога Нормандского, который, как кажется, собирался напасть на него с другой стороны Ла-Манша. В 1103 году король заключил в Дувре, на границе княжества Роберта II Фландрского, договор с этим государем. Документ очень походил на «конвенансы», которые использовались на юге королевства для того, чтобы умерить соперничество между сеньорами. Особенно подробными являлись те статьи договора, в соответствии с которыми между двумя сторонами устанавливался обмен услугами.

Ритуал оказания чести входит в соглашение в качестве его гарантии. Договор был заключен в письменной форме, что свидетельствует о быстром совершенствовании управленческой технологии в северной Франции. Король, совершив ритуальные жесты принятия рук, становится сеньором, берет на себя обязательства. Он клянется честью, что не покусится на жизнь, на тело графа Фландрии; соглашение прежде всего является пактом о безопасности. Кроме того, Генрих покупает услуги Роберта. Если тот, сражаясь рядом с королем или за его дело, окажется в плену, то Генрих его выкупит. И что особенно важно, король ежегодно будет выплачивать графу сумму, равную 500 ливрам. Это весьма солидная рента, причем рента денежная. «Благодеяние» принимает самую современную форму: времена меняются, и денежные инструменты начинают применяться в политике. Предоставляя воину жалованье, сеньор покупает его услуги точно так же, как тот или иной монастырь в эту эпоху привязывал к себе ежегодными выплатами квалифицированного ремесленника. Если граф Фландрии будет призван (и опять-таки письмом), то в течение 40 дней он должен явиться в распоряжение своего нанимателя вместе с рыцарями. С 1000 рыцарей, круглое число. Надо понимать так, что войско Роберта будет весьма многочисленным. Фландрия — страна авантюристов, она кишит добрыми рыцарями, как Англия — добрыми денье. В документе уточняется, что каждого рыцаря будут сопровождать два оруженосца, один из которых — конюх, а кроме того, юноша, обучающийся ратному ремеслу; рыцарь приведет трех боевых коней. Это перечисление позволяет увидеть еще одну грань прогресса: с недавних пор лошадей стали использовать непосредственно в сражениях; этот ратный инструмент является самым уязвимым, быстрее всего выходит из строя; необходимо поэтому предусмотреть его замену.

Граф Фландрии должен будет повести за собой прекрасно оснащенных бойцов. В этом и заключается его помощь сеньору. (Позднее такую форму отношений назовут «денежным фьефом».) В то же время в пакте тщательно разведены две возможности. В случае, если на короля Генриха нападет его брат Роберт, то граф Фландрии придет с подкреплением даже на остров, погрузив воинов в порту Виссан на суда, которые предоставит его патрон. Однако в статье имеется оговорка. Выполнение службы зависит от обстоятельств, и именно здесь выявляется господствующая позиция короля франков. Может быть, Филипп I поддержит герцога Нормандского, своего человека? Такова, в самом деле, ориентация политики Капетингов. В 1097 году, сразу же после своего посвящения в рыцари, принц Людовик уже воевал с предыдущим королем Англии, Вильгельмом Рыжим. Однако граф Роберт получил свою «честь» от короля франков, он также является его верным человеком. Как он должен вести себя? Прежде всего, попытаться отговорить второго своего сеньора от вторжения в королевство Англии. При этом, однако, действовать по правилам: (существует мораль concilium совета, запрещающая интриговать, уклоняться от ответа; такие действия рассматриваются как клятвопреступление; запрещающая прибегать к подкупу, предлагая деньги (и вновь на сцене деньги, постоянно присутствующие в игре властных сил, что позволяет обвинять государей, особенно короля Филиппа, в алчности). Если же усилия графа, его добросовестность и лояльность окажутся напрасными, если король Филипп будет упорствовать и ринется в бой, призвав своих верноподданных, то перед Робертом не встанет вопрос об уклонении от этого призыва. Иначе его может ожидать кара, которой подвергаются изменники. Договор не только разрешает Роберту не отвечать на призыв Генриха, но предусматривает, что граф откликнется на призыв короля франков, приведя отряд рыцарей. Разумеется, отнюдь не тысячу рыцарей. Численность отряда будет минимальной. Таким образом, граф Фландрии пойдет служить Генриху, только если Филипп не примет участия в войне. И в этом случае на все время экспедиции он будет включен вместе со всеми своими бойцами в рать короля англичан; ему обещано возмещение всех расходов, в том числе убытков от потери покалеченных или убитых лошадей, как это принято в отношении друзей дома. Роберт может не приехать, если заболеет или если будет призван «в ополчение (ост) короля франков». Королю служат в первую очередь. Не потому ли, что он является сеньором фьефа, которым, как кажется, представлялось графство Фландрии? Или просто потому, что король, в качестве наместника Господа, является высшим хранителем порядка и собирает свой «ост» для поддержания или восстановления мира на территории, которая ему доверена? Я склонен думать, что в ту пору, в начале XII века, Роберт сознавал свои обязательства по отношению к королю не потому, что являлся его вассалом, но потому, что в качестве одного из «государей» королевства был обязан хранить верность его главе и выполнять свои публичные функции.