Читать книгу "Семь миллионов сапфиров - Денис Калдаев"

Меня шатало. Лицо заливал пот, тело била крупная дрожь. Я доплелся до какого-то дома, старого, темно-коричневого дома на берегу моря. На крыльце стоял хмурый мужчина. Вытаращившись на меня, он замахал руками:

– Вам не сюда!

А куда же? Надо мной пролетела огромная черная птица. Тень разрезала двор.

– Мне нужно в полицию, – пробормотал я и привалился к иссохшим перильцам.

Ноги едва держали меня.

– Что случилось? – раздался из дома встревоженный голос.

Я выдохнул:

– Там… на площади погибли люди.

Из груди вырвался кашель, бок пронзила боль. Скорее всего, я наглотался паров.

Мужчина усмехнулся:

– Молодой человек, да вы не в своем уме. О какой площади вы говорите?

Я без сил опустился на ступеньки.

– Просто вызовите полицию.

И потерял сознание.

Это была странного вида клиника, белая и стерильная, похожая на ту, в которой мне провели Анализ.

– Вы мне не верите, – поразился я.

И с оттенком раздражения добавил:

– Это я убил их.

Доктор выглядел растерянным. Круглолицый, плотного телосложения, с широкими скулами и ухоженной бородкой, он долго мял себе шею и рассматривал меня то слева, то справа, то откуда-то сверху.

Наконец позвал секретаря и предложил мне чаю.

– Вы издеваетесь. – Я оттолкнул чашку, чай расплескался по полу.

– Зря вы так, – сказал он участливо. – Значит, на какой площади это случилось?

– На площади Науки.

Я зашелся мучительным кашлем. И вновь острая боль в боку.

– Класс «А», – читал досье доктор. – Марк Морриц, 18 лет. Дата Х… хм… завтра.

– Сегодня.

Его брови приподнялись, он тихонько вздохнул.

– Значит, вы добавили в каждый шар по капле синильной кислоты, а затем шары лопнули от жары? Зачем же вы это сделали?

Я услышал собачий лай, громкий и рваный. Меня опять затошнило.

– Я хотел добраться до Люциуса, – услышал я собственный голос, слабый и скрипучий. – Он убил свою дочь Иону.

Лицо доктора оставалось бесстрастным – ничего даже не дрогнуло на нем.

– Куда его? – брезгливый голос секретаря.

– В отделение «С», – сказал доктор.

Буква «с» прошелестела мягко и жутко. Что она означала? Я закрыл глаза, готовясь к неизбежному.

Мне выдали обувь, белье и отвели в палату. Крошечная, заросшая плесенью каморка: две узкие койки, стол и зарешеченное окно. Вдоль стен – дорожки осыпавшейся штукатурки. В углу – засаленная кнопка радио.

Я покрутил ручку – раздался белый шум, неприятный треск. За несколько минут мне удалось поймать обрывки значимых фраз: «…трагедия… более сотни погибших… десятки… из высших классов… госпитализированы с отравлением…».

Хотя вполне возможно, что прошло гораздо больше времени – может быть, час, а может, и два. Но почему же доктор отрицает столь очевидные факты?

Я был в состоянии полной прострации и не сразу заметил, что в палату вошел юноша – худой, жилистый, малоприятный юноша. Подняв глаза, я увидел, что он сидит на койке напротив и изучает меня.

– За что тебя упекли? – хриплым голосом спросил он.

Радужки его глаз были выжжены.

Едва я начал рассказывать о цианиде, как он прервал меня:

– Постой-ка. Это уже все знают, Марк.

Я смутился.

– Почему они мне не верят?

– Верят, – улыбнулся он. – Отчего же не верить, если весь город на ушах стоит? Но делают вид, что ничего не произошло.

– Кто ты? – спросил я.

– Всего лишь один из несчастных агнцев, заключенных в эту клинику.

Он отвечал молниеносно.

– Но ведь агнцев увозят в поселения, – заметил я. – Что это за место?

– Здесь те, у кого осталось меньше месяца.

Я замолчал.

– Ты слышишь? – спросил он, указав на окно.

Издалека, из-за сгрудившихся зданий, доносился гул.

– Митинги, – сказал он. – Вавилонское столпотворение. Все рушится.

– О чем ты? – не понял я. – Куда рушится?

Он наклонился в мою сторону и заговорщицки, чуть прищурив черные, пуговичные глаза, сказал:

– Большинству безразлично, что по всему миру за сутки умирают тысячи человек, но сгущение смерти всегда привлекает внимание. Масштабы скрыть невозможно, Марк. Новость уже разлетелась по острову. Погибшие были влиятельными господами и долгожителями.

Меня вновь пробил кашель.

– Значит, им уже все известно?

– Само собой. Это первая массовая гибель за последние годы. Конечно, ее можно объяснить попаданием этих людей в процент расхождения Анализа, в тот самый процент, о котором мечтают миллионы агнцев. Но психология – штука непредсказуемая.

В этот момент зашла медсестра и сказала, что доктор навестит меня только утром.

– Не беда, – ответил я.

Она протянула мне мензурку с таблетками.

– Это вас успокоит. Синяя – обезболивающее, желтая – снотворное.

Когда она ушла, юноша выждал несколько секунд и, усмехнувшись, сказал:

– Клаусс Мерхэ никогда не существовал в реальности. Это миф. Часть легенды. Как и его книги с научным объяснением Анализа, так и фиктивные отрывки евангельского текста. Анализ не имеет никакого отношения к науке. Великое открытие не более чем хитроумный проект корпораций. Маркетинг, одним словом. Сапфиры.

– Сапфиры? – не понял я.

Я был не то чтобы растерян – скорее, подавлен.

– Анализ – фальшивка, – прошептал он мне на ухо и загоготал.

Я ощутил на своей щеке капельки его слюны.

Поморщившись, я отвернулся.

«Он сумасшедший… сумасшедший», – крутилось у меня в голове.

Правду ли он говорил? Возможно. По крайней мере, это слишком походило на правду, в которую можно поверить.

Неожиданно он поднялся и юркнул за дверь.

Я проглотил синюю таблетку и медленными, неуверенными движениями потопал к выходу.

В коридоре, недалеко от моей палаты, сидели на лавочке женщина средних лет и мужчина, держащий ее за руку. Свободной рукой он гладил ее спутанные волосы.

– Добрый день, – подошел я к ним. – Вы не видели парня? Он вышел отсюда.

Они не ответили.

Их глаза были тоже выжжены лазером.