Читать книгу "Утраченный дневник Гете - Людмила Горелик"

Леля сидела под деревом в некотором отдалении от башни, ближе к дороге. Она слышала звяканье железа за оградой, видела, как Полуэктов с Потаповым полезли туда. Видно было плохо, и она передвинулась поближе, заняв в конце концов ту позицию, которую раньше занимали полицейские — под двумя сросшимися кленами. Некоторое время было тихо. Елена Семеновна уже прикидывала, сможет ли она перелезть через железный забор (увы, вряд ли…), как вдруг по эту сторону забора, сбоку башни, то есть прямо перед ней, из окна вывалилась и повисла веревка. Еще через минуту из башни вылез на приступочку, посмотрел вниз, а потом стал спускаться по веревке мужчина. Начинало светать, в сереющих сумерках отчетливо был виден его силуэт. А где же полицейские? Уйдет! Внимательно осмотрев вокруг себя землю с пожухлой скошенной травой, Елена Семеновна заметила половинку кирпича. В школьные годы пионерка, а потом комсомолка Леля Шварц сдавала нормы ГТО, в пионерском лагере была командиром отряда во время игры в детскую военно-спортивную игру «Зарница». Она схватила кирпич и по-пластунски подползла ближе к спускающемуся по веревке гражданину. Когда до земли ему оставалось совсем немного и он изготовился прыгать, Леля поднялась и бросила в него кирпич — как учили на физкультуре во время занятия на тему «метание гранаты».

«Получай, фашист, гранату», — не крикнула, но подумала она. Злоумышленник упал. Полуэктов и Потапов уже перелезли через ограду и бежали к нему.

Глава сорок третья

Кто есть кто

Игоря Григорьевича Озерцова (это был он) отвезли в полицию в наручниках. Он был в сознании и злобно косился на Шварц. Врач «Скорой» сказал, что его положение не опасно, хотя и потребуется участие тюремного врача. У сторожа оказалось небольшое сотрясение мозга, и его отвезли в больницу. Озерцова тоже положили в тюремную больницу, обработали рану. У него была только ссадина, и уже на следующий день его разрешили допрашивать. Во время обыска на его квартире обнаружили квитанцию на изготовление ключей. Хозяин мастерской подтвердил, что предъявленные ему ключи от квартиры Аргуновской (найденные ранее в компьютерном столике Левонина) изготовлены им, квитанция Озерцову была выдана именно на эти ключи.

История Озерцова была такова. Его мать, Зинаида Никитична Озерцова, в пятидесятые годы была солисткой Смоленской областной филармонии. Выступала она под сценическим именем Зинаида Заозерная, это имя было хорошо известно смолянам. Сразу после появления в городе Жоржа Левонина у них начался роман. Жорж, недавно приехавший в Смоленск, поначалу очень хотел понравиться красавице Зинаиде. Он много рассказывал ей о себе. Рассказал, в частности, что его отец до революции жил в Смоленске и был убежденным революционером, борцом с царизмом за освобождение трудящихся. Отец говорил, что Смоленск и в ту пору был культурным городом, в котором проходили музыкальные вечера, издавались журналы. Редактор философского журнала Штальберг даже сумел достать для издания неопубликованные рукописи Гете — в том числе его дневник, однако инженер Батурин, чтобы завладеть драгоценными рукописями, убил его. Он похитил рукописи, по всей вероятности, они хранились у его матери, а потом были переданы наследникам.

Зинаида о себе, напротив, ничего не сообщала — так была научена жизнью. В период оккупации шестнадцатилетняя Зина Озерцова, обладающая в пору ранней юности внешностью белокурого ангела, то есть вполне арийской, крутила роман с офицером-оккупантом. После освобождения была арестована, однако уже через три месяца выпущена. В благодарность за такое легкое наказание она стала осведомительницей КГБ. К Левонину она была приставлена и докладывала о каждом его шаге.

Что касается Жоржа, то он поначалу был всерьез увлечен тридцатилетней красавицей с внешностью валькирии и строил самые нешуточные планы насчет будущего с ней. Однако быстро почувствовал неискренность Зинаиды. Он не знал, конечно, наверняка о ее функции при нем, но догадывался, улавливал неладное. Поэтому связь была разорвана по инициативе с его стороны. Зинаида тогда уже ждала ребенка. Поскольку именно в это время она познакомилась с неким военным, предложившим ей замужество, она не стала сообщать о беременности отцу ребенка, а вышла замуж и уехала в Калининград, куда по службе распределили мужа. Семейная жизнь Зинаиды складывалась в целом неплохо, однако муж знал, что Игорь не его сын, и не любил его. После рождения дочери Зинаида отвезла Игоря к матери в Смоленск, он воспитывался бабушкой.

Мальчик рос замкнутым, отношения со сверстниками не складывались. Он чувствовал свою обделенность по сравнению с другими детьми. Бабушка не могла заменить ему родителей. Способности к музыке он унаследовал, вероятно, от матери. С отличием окончил музыкальную школу, потом музучилище. В музучилище талантливого юношу оставили работать, в консерватории он учился заочно. Жил он все в той же бабушкиной квартире неподалеку от музучилища, вначале с бабушкой, а потом один.

Хотя Игорь был красив и пользовался вниманием женщин, он не спешил жениться. Возможно, тут сказывалось пережитое в детстве предательство матери, отказавшейся от него. Когда ему было уже под сорок, мать тяжело заболела и написала ему письмо с просьбой приехать в Калининград. Муж ее к этому времени умер, она жила с дочерью и внуками. В общем, жизнь Зинаиды сложилась благополучно, однако она с годами все чаще думала о сыне, понимая, что сильно виновата перед ним. Он приехал, удивился ее неожиданно наступившей старости, простил. Они много разговаривали, Зинаида наконец рассказала ему о его биологическом отце. Рассказывала много и подробно, они не могли наговориться. Для Игоря это было потрясением: Жоржа Левонина он не видел, хотя и слышал о нем — это была очень известная в Смоленске личность. А вот его вдову Нину Левонину встречал иногда на концертах, видел и их сына (как оказалось, своего брата).

Вернувшись в Смоленск, он по-новому взглянул на свои обстоятельства. Познакомился с Ниной Левониной ближе, вступил с нею в связь. В этом был элемент мести. Он как бы мстил биологическому отцу. Андрея он презирал и ненавидел: этому мажору абсолютно незаслуженно досталось все то, что должно было достаться ему. Он, Игорь, много талантливее, ярче, а детство и юность его были серыми, бедными в сравнении с жизнью единокровного брата. Да и сейчас он живет хуже. В рассказах матери проскользнула и история о деде-революционере, вынужденном эмигрировать, и о таинственном «Дневнике Гете». Порывшись в архивах, он убедился, что история с «рукописями Гете» в Смоленске никогда не всплывала. Не знала ничего об этих рукописях и Нина — он убедился в этом из косвенных разговоров с ней. Ниночка была всегда мила и откровенна, она обладала свойством привлекать сердца, и Игорь тоже доверял ей много больше, чем другим людям.

Игорь ахнул, когда раскопал в архиве адрес инженера Батурина, укравшего, по словам деда, рукописи Гете. Это был адрес Нины! Оказывается, его отец, Жорж Левонин, вернувшись в Смоленск из эмиграции, получил комнату в той самой квартире, где когда-то жил Батурин с матерью. Конечно, никаких рукописей там уже быть не могло: в войну дом бомбили, потом восстанавливали. Игорь нашел возможную наследницу — Елизавету Аргунову, проследил ее судьбу. Рукописи и при ее жизни не выплывали, но она оставила все имущество Аргуновской. Самое удивительное, что и Аргуновскую он немного знал: случалось покупать у этой бывшей учительницы книги и ноты, да и на концертах он ее встречал. Договорился, что придет к ней посмотреть книги дома — может, выберет что-либо. Вначале она приняла его хорошо — пластинку с шубертовским дуэтом, его любимым, поставила. И под эту музыку он стал расспрашивать про рукописи Гете — может, расслабится и расскажет. Однако старуха делала вид, что не понимает, о чем он. Вот почему она лгунья такая? А Игорь не любит с детства, когда люди врут! Притворщицей эта старуха оказалась. Душить этих лгунов надо! И тут — бес, видно, попутал. На Игоря находили иногда такие приступы ярости, редко, но бывало. Все случилось совершенно спонтанно. Он надел ей на голову пластиковый мешок, который принес для книг, потребовал рассказать, где рукописи, а старуха сразу умерла. Кто ж знал, что она такая хлипкая? Стал сам рыться в вещах, искать. Звонок в дверь заставил его выпрыгнуть в окошко.