Читать книгу "От ненависти до любви... - Сюзанна Энок"

«Для начала, – размышлял Оливер, – спроси себя: чего ты хочешь? Что ж, хотя бы это понятно. Хочу, чтобы в следующий раз, когда Диана окажется со мной в постели – а следующий раз будет обязательно, – она сама этого хотела. Хочу, чтобы жаждала моих прикосновений и сама охотно касалась меня в ответ».

Что ж, задача ясна. За работу!

Глава 13

– Сколько у нас сегодня заявок? – спросила Дженни, неслышными шагами входя в утреннюю гостиную Адам-Хауса.

– Еще четырнадцать. – Диана протянула ей новые заявки на членство. – Вот что я подумала: можем набрать основных членов, а потом предложить им самим принимать в клуб новых. В большинстве клубов так делают.

– Еще можно повесить в клубе табличку с фамилиями членов-основателей или что-нибудь в таком роде, – кивнула Дженни, садясь напротив и просматривая заявки. – Я вижу, заявку подал лорд Камерон. Примешь его?

– Табличка с фамилиями? Да. Отличная идея! Почувствовав себя здесь привилегированными, избранными, они будут возвращаться снова и снова. – Диана налила себе чай и помешала ложечкой в чашке. – Нет. Лорда Камерона я в клуб не приму. У него нет ни значительного состояния, ни серьезных доходов.

– А если бы были?

– Нет. Я позволила ему прийти на открытый вечер. Но если он хочет являться сюда когда вздумается, придется ему постараться. Пусть найдет, что мне предложить.

– Но ведь раньше здесь был его лондонский дом.

Диана бросила на подругу косой взгляд и отпила глоток.

– У него остался Бенчли-Хаус. Поменьше Адам-Хауса, но вполне приличный. И этот дом никакие его родственники, живые или усопшие, не завещают своим супругам.

Дженни обвела комнату быстрым взглядом.

– Осторожнее, Диана. Я согласна: ты заслужила право на Адам-Хаус и можешь делать с ним все, что считаешь нужным, но суд может прийти к иному мнению.

– Что ж, мне известно, что Энтони уже просил своих поверенных проверить завещание Фредерика. Все они пришли к выводу, что завещание подлинно и законно. А я на Бенчли-Хаус не претендую и ездить туда не собираюсь. – Диана откашлялась. – Вернемся к «Танталу». Эмили только что сообщила мне, что тринадцать гостей играли у нас до утра и остались на завтрак.

Глубоко вздохнув, Дженни кивнула.

– Да, для второго дня работы очень и очень неплохо. – Она отпила чай. – Приятно видеть, что мисс Портсмен хорошо справляется с работой.

– Мисс Портсмен или как ее там зовут на самом деле? Да, слава богу, у нескольких наших девушек обнаружились организаторские способности, так что они смогут помогать нам в управлении клубом. Не думаю, что мы вдвоем сможем двадцать четыре часа в сутки за всем здесь следить. Вот о чем я еще подумала: может, отстранить Софию Уайт от игры в фараон и отправить приветствовать гостей в большой зал? Я заметила, что джентльменам нравятся… ее глаза.

– И волосы, и вся она целиком! – хихикнула Дженни. – Очаровательная девушка.

– Это мне и нужно.

Компаньонка Дианы ненадолго задумалась, намазывая мармелад на поджаренный хлеб.

– И тебя не волнует, что люди начнут болтать о ее происхождении?

– Надеюсь, так оно и будет.

– А как сама мисс Уайт относится к тому, что ты собираешься выставить ее напоказ, как диковинку?

Диана нахмурилась.

– Вижу, ты не одобряешь мое решение. Могла бы так и сказать.

– Не совсем так. Я не одобряю, что ты ее не спросила. У всех нас есть гордость, и те, кто родился вне брака, – не исключение.

– Ладно. Я ее спрошу.

– Merci.

– Может быть, составишь список служащих, у которых я должна на все спрашивать разрешения?

– Диана, не злись. У Софии особая ситуация. В клуб могут прийти друзья ее отца, даже сам ее отец. А он ведь ее не признал. Как ты думаешь, каково быть дочерью герцога Хеннеси и горничной его жены? Я такому не позавидую.

Это верно, признала Диана. Не меньше дюжины ее служащих происходят из благородных семей, а по крайней мере двое из них работают под вымышленными именами. Пусть отец и не признал Софию – она одна из самых образованных девушек в «Тантале». Пусть ее никогда не пригласят на званый вечер, за ней не станет ухаживать ни один уважающий себя аристократ… Ох уж эти мужчины! Диана вздохнула и, потянувшись к Дженни, сжала ее руку.

– Да, понимаю, о чем ты. Я с ней поговорю. Обещаю.

Они болтали еще минут двадцать, пока Дженни не закончила завтрак, а Диана не допила свой чай. Кажется, впервые за последние три дня ей удалось так долго просидеть на одном месте.

Пока дела в клубе шли как нельзя лучше. И все же управление «Танталом» оказалось таким хлопотным делом, что Диана уже подумывала завести себе блокнот, как у Дженни, чтобы все записывать.

– Хейбери.

Выдернутая из своих размышлений, Диана подняла голову и огляделась. Кроме них с Дженни, в столовой присутствовали лишь две служанки в ливреях – они стояли поодаль. Диана оглянулась на Дженни.

– Что – Хейбери?

Дженни помахала служанкам.

– Будьте добры, оставьте нас.

Едва они удалились, Дженни наклонилась вперед и положила руки на стол.

– Он нам мешает.

– Мешает? Что он опять натворил?

– Сегодня? Пока ничего. Но, если я не ошибаюсь, вечером ты идешь с ним в театр.

Дженни была, пожалуй, единственным человеком, рядом с которым Диана не чувствовала необходимости держать лицо и продумывать каждое свое слово. С ней можно было говорить обо всем. И как правило, Дженни с ней соглашалась.

– Я иду в Друри-Лейн, потому что проиграла спор.

– Из-за того обеда в «Уайтсе»? Да, ты рассказывала. – Дженни посмотрела на свои руки. – Я понимаю, ты согласилась на его условия ради дополнительных пяти тысяч фунтов. Эти деньги нам очень пригодились. Но… обедать в «Уайтсе» было необязательно.

– Оказалось очень полезно. Дженни, скажи прямо, что тебе не нравится?

– Ладно, скажу прямо. Ты используешь любые предлоги, чтобы общаться с Оливером Уорреном, быть с ним. Меня это беспокоит.

Диана фыркнула.

– О, ради бога! Я его терпеть не могу.

– Ты терпеть его не могла два года назад, – возразила Дженни. – Может, с тех пор его характер изменился?

– М-м…

Хороший вопрос. Оливер, разумеется, не извинялся за то, что бросил ее тогда в Вене, и, судя по количеству любовниц с тех пор, в этом не раскаивался. С другой стороны, попробуй он извиниться, Диана втоптала бы его извинения в грязь и швырнула ему в лицо. Он, разумеется, это понимает.