Читать книгу "7 и 37 чудес - Игорь Можейко"

Оторванность от иных крупных государств Востока (враждебным армиям, чтобы достигнуть кушитских городов, надо было пройти многие сотни километров по негостеприимным землям) способствовала сохранению самостоятельности Куша в то время, как севернее его сменялись империи и рушились государства.

На рубеже нашей эры Куш, вторгшись в Египет, подвластный Риму, и разбив римские отряды, вновь вмешивается в ближневосточную большую политику. Карательная экспедиция, предпринятая римской армией, разгромила город Напату и, как отмечают историки этого похода, хотя и не смогла покорить или присоединить Куш, освободила пленных римлян, а также вернула захваченную ранее кушитами статую императора Августа. Видно, статуя была не единственной, потому что в одном из дворцов города Мероэ при раскопках найдена бронзовая голова того же императора.

К тому времени столица Куша переместилась южнее, в Мероэ. Основным свидетельством этому стали гробницы богинь-цариц, которые начинают воздвигать чаще в Мероэ, чем в Напате. Возможно, виновница того – надвигавшаяся пустыня.

К тому времени в Куше процветали и другие значительные центры. В тридцати километрах от Мероэ, в пустыне, лежат величественные развалины дворца одного из правителей Куша – здесь тоже несколько до сих пор не раскопанных холмов, среди которых возвышаются остатки могучих стен и ряды невысоких толстых колонн. Даже по тому, что сохранилось, нетрудно представить себе закат древневосточной цивилизации, достигшей второго тысячелетия своего существования, изысканной, слабеющей и лишь ожидающей толчка извне, чтобы погибнуть. Остатки оросительных систем показывают, что вокруг дворцов лежали возделанные поля, зеленые деревья давали тень каменным террасам и покоям. Купцы, приезжавшие сюда из Индии и даже Китая, привозили экзотические товары. Свидетельством об этом может служить китайская чаша, найденная в Мероэ.

В тридцати километрах от этих дворцов лежат развалины храмов Нагаа. Они возведены к началу нашей эры, когда египетская культура уже практически завершила свой путь, а кушитская еще существовала. Основной и наиболее сохранившийся из храмов Нагаа – храм Льва. Всесильный Амон уступает первое место кушитским богам. На пилонах храмов кушитские цари совершают забытые подвиги, а на задней стороне храма находится странный барельеф трехголового четырехрукого львиного бога Апедемаака (ученые читают надписи кушитов, но не научились еще понимать), который при первом же взгляде навевает аналогии с богами Индии. Может быть, это – случайное совпадение, но вероятно, случайности здесь нет: индийские товары приходили в Куш, и неизбежен был обмен идеями и художественными образами между этими странами.

Прошло сто или двести лет после войны с римлянами, и у кушитского государства появился опасный сосед – растущее эфиопское царство Аксум. Усиливаясь, Аксум перекрыл торговые пути, ведущие из Куша к Индийскому океану, и этим окончательно подорвал могущество древнейшего из существовавших в то время царств. Куш еще сопротивляется, но к IV веку нашей эры надписи его царей и упоминания о нем в сочинениях древних авторов исчезают. Кушу неоткуда было ждать помощи: античный мир погибал под ударами варваров, падение кушитской державы прошло не замеченным для окружающего мира. Мало знавшие об Африке европейцы не делали большой разницы между государством Аксум и его предшественниками – кушитами: всех именовали эфиопами.

С падением городов Куша погибли оросительные системы, пустыня быстро поглотила дворцы и храмы, а пастухи, сменившие земледельцев, не нуждались в храмах, не знали их надписей и богов. И потребуется еще много лет работы историков и археологов, прежде чем мы сможем оценить в полной мере значение кушитской державы – посредника между Египтом и Африкой.

Аксум. Небоскребы для душ

Отношения Европы с Эфиопией складывались необычно. Ее теряли, не забывая, и, найдя, забывали.

Полторы тысячи лет назад Эфиопия считалась одной из четырех великих держав мира – вряд ли многие знают об этом. Но персидский пророк Мани писал, что существует четыре великих царства в мире: царство персидское и вавилонское, царство римское, царство Аксум и царство китайское. Пророка нельзя обвинить в незнании географии, он был человеком осведомленным.

После падения Рима об эфиопском государстве Аксум совершенно забывают. И не вспоминают почти до самых крестовых походов, когда по Европе начинает распространяться слух о христианском царстве пресвитера Иоанна, находящемся где-то на востоке и терпящем бедствия от «неверных». Кроме освобождения Иерусалима требовалось оказать помощь единоверцам.

Христианскую державу помещали где-то на востоке. Африка тогда вообще была практически неизвестна: к концу XV века португальцам придется открывать то, что не вызывало сомнений у александрийских лоцманов и даже кормчих египетской царицы Хатшепсут, не говоря уже об индийских купцах и моряках Южной Аравии. Поэтому, если под царством святого Иоанна подразумевалась Эфиопия, то искали ее не совсем там, где она находилась, взятие Иерусалима ненамного приблизило крестоносцев к эфиопским церквам. А ведь христианство было живо и активно не только в самой Эфиопии, но и в среднем течении Нила, в нубийских и коптских владениях, которые пали под ударами мусульман лишь к XIV веку.

Эфиопия осталась христианской. Убедились в этом португальцы лишь после того, как самый прозорливый из португальских королей, Энрико Мореплаватель, стал рассылать послов и шпионов во все края света, чтобы подготовить путешествия на Восток, отрезанный турками от Европы. Вскоре, уже зная о существовании христианской Эфиопии, туда устремились португальские миссионеры, которым не терпелось утвердить в Эфиопии (оказавшейся не столь христианской, как хотелось бы католикам) этику христианства. Своим рвением они вызвали такой гнев Эфиопии, что были изгнаны оттуда. Следов католицизма в Эфиопии не осталось. Что не смогли сделать враги за тысячу лет, то было не по зубам и португальцам, зато остались записки португальских миссионеров, проникших в далекие области страны.

Попали миссионеры и в Аксум.

…Путь в Аксум ведет от побережья, от древнего порта Адулис, который куда старше, чем само Аксумское государство: вернее всего он возник за много веков до нашей эры, когда племена Эфиопии были уже известны египтянам под именем хабашанов (эфиопов). Через порт Адулис, руины которого, в том числе черные базальтовые колонны и обелиски, сохранились до сегодняшнего дня, проникали в Эфиопию не только торговцы, а иногда и завоеватели. Среди торговцев и моряков было немало сабейцев и других жителей Южной Аравии, которые селились там и, возможно, способствовали созданию своеобразного этнического типа современного эфиопа. Жители Аравии принесли с собой некоторые ремесленные и строительные навыки, религию – все то, что, соприкоснувшись с кушитской культурой, с нравами, обычаями, искусством и верованиями абиссинских племен, создало основу для аксумской цивилизации.

Эфиопия – пример удивительной стойкости государства. Независимо от того, какие ручьи вливались в русло эфиопской культуры, какие завоеватели (впрочем, их было сравнительно немного – уж очень изолирована Эфиопия) приходили туда, все растворялось в просторах прохладных нагорий и жарких степей.