Читать книгу "Таинство любви сквозь призму истории. Отношения мужчины и женщины с библейских времен до наших дней - Барбара Картленд"

За линией обороны во Фландрии стоял крупный пивоваренный завод, где солдаты купались в чанах перед возвращением в окопы. Увидев однажды сотни обнаженных людей, моющихся в клубах пара, Керзон заметил:

«Боже! Я и понятия не имел, что у низших классов такая белая кожа».

По-прежнему существовал жесткий разделительный барьер между классами – один закон для богатых и другой для бедных. Влиятельным леди и джентльменам разрешались тайные любовные романы, их великие страсти вызывали восхищение.

Когда бедные позволяли себе такую роскошь, это считалось из ряда вон выходящим. Их выгоняли с работы без рекомендаций; священники, политики и судьи делали им суровые внушения.

Фактически высшие классы по-прежнему думали, по примеру Марии-Антуанетты, что «любовь чересчур хороша для простонародья».

В стишке того времени большая доля истины, справедливой для высших классов любой эпохи, возможно за исключением нашей:

Честный труд и униженье Для людей без положенья, Игры, пьянство и разврат - Тем, кто знатен и богат.

Супружеским парам из рабочего класса никогда не предоставлялось столь легкой возможности предаваться пороку, а девушкам, остававшимся под родительским надзором, приходилось ловить шанс для легкого флирта под зорким взглядом сопровождающего.

Безнравственность почти не затронула этот класс. Девушки были не только несведущими, но и небезосновательно опасались последствий.

Впрочем, кругозор расширяли увеселения, ибо женам и дочерям, при царствовании Виктории сидевшим дома, разрешалось теперь посещать мюзик-холл.

Они видели Дэна Лео, сделавшего себе имя на комическом мимансе и эксцентрическом танце; Альберта Шевалье – «Крошку Тиша» в огромных ботинках; Лотти Коллинс с ее зажигательной песенкой «Тарарабумбия» и, разумеется, несравненную Мэри Ллойд67.

Самые дорогие места в театре стоили полгинеи, а на галерее всего один шиллинг. Цены на стоячие места в мюзик-холле в Вест-Энде редко превышали три шиллинга.

В Эрлз-Корте и других развлекательных заведениях старались обеспечить интимность и устраивали аттракционы, вызывавшие у посетителей притворные крики ужаса. На колесах обозрения парочки поднимались высоко в ночное небо, сидя на скамеечках на двоих. В лабиринтах были темные коридоры, парочки посмелее ныряли в «туннели любви».

Власти не позаботились об освещении транспорта, на котором люди возвращались домой, нередко проезжая через длинные темные туннели, а женщины получили разрешение ездить без сопровождающих на крышах автобусов. Это было рискованно, особенно на наружных лестницах, где ветер, раздувая длинные, почти до земли, юбки, с легкостью мог обнажить женские лодыжки.

В 1900-е гг. одежда по-прежнему искажала человеческую фигуру, западный мир оставался под тяжким бременем старой пуританской стыдливости. В первый, но отнюдь не в последний раз новшество пришло с другой стороны Атлантики.

Айседора Дункан – первая женщина нового века, объявившая свое тело прекрасным, возвышающим мужские души, не вызывая в них низких мыслей. Она возродила классический танец и, провозглашая себя греческой богиней, освободила два континента от векового груза ханжества.

Великий художник Эжен Карьер сказал о ней:

«Cette jeune Americaine va revolutionner le monde»68.

Айседора Дункан влюбилась в Гордона Крейга69, сына Элен Терри, и писала в своей биографии:

«Я встретила плоть от моей плоти, кровь от крови… Это встреча двух душ-близнецов. Экстаз преобразил излучаемый плотью свет так, что земная страсть стала небесным, добела раскаленным пламенным объятьем».

Крейг привел ее к себе в студию, и две недели они спали там на полу. Мать Айседоры обратилась в полицию, толпы зрителей не впускали в театр. Никто не знал, что происходит.

Айседора родила от любовника сына, а после двух суток очень тяжелых родов писала:

«На третье утро нелепый врач принес огромные щипцы и без всякой анестезии, как мясник, взялся за дело… Ничего не хочу слышать ни о каком «женском движении», ни о каких суфражистках, пока женщины не положат конец этим, по-моему совершенно напрасным, мучениям и не потребуют проводить операции при родовспоможении, как все прочие операции, безболезненно и терпимо».

Двое детей Айседоры погибли в автомобильной катастрофе; был еще младенец, умерший сразу после рождения. В полном отчаянии она пошла к врачу, и он ей сказал:

«Вы здоровы, больна только ваша душа – больна любовью. Единственное, что способно вас вылечить, – любовь, любовь и еще раз любовь».

Айседора послушалась его совета, заводила множество любовников, но в отчаянии писала:

«Новая любовь приходит ко мне всякий раз в облике демона, ангела или простого мужчины, и я верю – именно его я так долго ждала, именно эта любовь окончательно возродит меня к жизни. Но, наверно, любовь всегда вызывает подобную веру».

Всем известно, как Айседора последовала примеру царицы амазонок, предложившей Александру произвести на свет великого и исключительного ребенка. Айседора выбрала блистательного Джорджа Бернарда Шоу и попросила его:

«Сделайте мне ребенка. Представьте, каким он будет великолепным с моей внешностью и вашим умом».

«Все это прекрасно, – ответил Шоу, – но вообразите, вдруг у него окажется моя внешность и ваш ум».

Айседора стала пламенной сторонницей советской революции, в 1921 г. приняла приглашение Ленина и открыла в Москве школу танца, вышла замуж за Сергея Есенина, но последние годы ее жизни были трагическими. Она погибла в автокатастрофе в Ницце.

В начале века новый образ мыслей нашел яркое отражение в пользовавшихся большим покупательским спросом романах Герберта Уэллса, что неизбежно насторожило самозваных моралистов.

Уэллс анализировал старые идеи о любви и осмелился писать о равенстве полов. «Мир Уильяма Арнольда» произвел впечатление разорвавшейся бомбы, так как Уэллс там писал:

«Для большинства из нас сексуальная жизнь – необходимость, истинный источник энергии, уверенности в себе, творческой силы. Это важная и, возможно, фундаментальная основа нашего существования… я уверен, что это относится к каждой обыкновенной женщине, к каждому обыкновенному мужчине».

Еженедельные журналы, переживавшие период бума, сонмы брошюр и памфлетов обсуждали спорную тему ухаживания и брака.