Читать книгу "И колыбель упадет - Мэри Хиггинс Кларк"

— Хорошо, спасибо.

Крис нерешительно повесил трубку, подошел к креслу, стоявшему напротив лифтов, и сел. Двери открылись и выпустили пассажиров, лифты снова наполнились и уехали, на панелях переключались этажи.

Один из лифтов привлек его внимание. Среди пассажиров находился кто-то смутно знакомый. Доктор Салем? Крис быстро оглядел пассажиров. Три женщины, подростки, пожилая пара, мужчина средних лет в пальто с поднятым воротником. Нет. Не доктор Салем.

В половине шестого Крис снова позвонил. Без четверти шесть — еще раз. В пять минут седьмого он услышал шепот, пробежавший по вестибюлю, как пламя.

— Кто-то выбросился из окна. Тело на крыше пристройки.

Со стороны Центрального парка приближались завывания «скорой» и полицейских машин.

С отчаянной уверенностью Крис подошел к портье.

— Кто разбился? — спросил он жестко и властно, подразумевая, что у него есть право знать.

— Доктор Эммет Салем из номера 3219. Большая шишка в АМА.

Размеренной походкой робота Крис прошел через вестибюль и толкнул вращающуюся дверь на 58-ю улицу. С запада на восток проезжало такси. Он остановил его, сел, откинулся на сиденье и закрыл глаза.

— «Ла-Гуардиа», пожалуйста, — сказал он. — Терминал внутренних авиалиний.

Он как раз успевал на семичасовой рейс в Майами.

Через три часа он увидит Джоан.

Он должен встретиться с Джоан и все ей объяснить, прежде чем его арестуют.

38

Увидев на дорожке Кэти, двенадцатилетняя Дженнифер распахнула дверь.

— Кэти, привет! — весело сказала она и крепко ее обняла. Они улыбнулись друг другу. Дженнифер была копией Кэти, только помладше: ярко-голубые глаза, темные волосы и смуглая кожа.

— Привет, Дженни. Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. А ты как? Я так испугалась, когда мама сказала про аварию. У тебя точно все нормально?

— Скажем так, на следующей неделе я буду совершенно здорова. — И она сменила тему: — Кто-нибудь уже пришел?

— Все. Доктор Ричард тоже здесь… Знаешь, что он спросил первым делом?

— Нет.

— «Кэти уже пришла?» Он в тебя влюбился, Кэти, правда. Мама с папой тоже так думают. Я слышала, как они об этом говорят. А ты? Ты в него влюбилась?

— Дженнифер! — Кэти стало и смешно, и досадно. Она поднялась по ступенькам к дому и обернулась: — Где твои братья и сестры?

— Мама отправила их с няней в «Макдоналдс», а потом в кино. Она сказала, что малышка Беркли не заснет, если близняшки будут дома.

— Это точно, — пробормотала Кэти и вошла в дом. От Ганы Крупшак она поехала к себе, приняла душ и переоделась. Из дому выехала без четверти семь, думая о том, что очень скоро Крис Льюис окажется на допросе у Скотта… Как он объяснит, почему не признался в том, что был в Нью-Джерси в понедельник вечером? Почему не сказал об этом сразу?

Ее очень интересовало, говорил ли уже Ричард с доктором из Миннесоты. Может, тот многое прояснил. Она отзовет Ричарда в сторону и спросит.

Кэти решила выбросить это дело из головы до конца дня. Вдруг, если не думать о нем, она сумеет поймать ускользающие смутные воспоминания…

Она вошла в комнату. Лиз и Джим Беркли сидели на кушетке спиной к ней. Молли передавала закуски. Билл с Ричардом разговаривали у окна. Кэти оглядела Ричарда. На нем был темно-синий костюм в тонкую полоску, которого она прежде не видела. В темно-каштановых волосах пряталась седина, раньше она ее не замечала. Он сжимал бокал длинными красивыми пальцами. Забавно, что весь последний год она воспринимала его целиком, не останавливаясь на отдельных чертах. А теперь словно камера начинала менять фокус. Ричард казался серьезным, на лбу прорезались морщины. Не рассказывает ли он Биллу о неродившемся ребенке Льюисов? Нет, он даже с Биллом не стал бы это обсуждать.

Тут Ричард повернул голову и увидел ее.

— Кэти! — радостно воскликнул он и бросился к ней. — А я прислушивался к звонку.

Сколько раз за эти три года она входила в комнату, как чужая, одиночка среди пар. Сегодня вечером ее ждал Ричард, прислушивался к звонку.

Прежде чем она успела разобраться в своих чувствах, Молли и Билл уже здоровались с ней, Джим Беркли встал, и началась обычная суета приветствий.

По пути в столовую ей удалось спросить Ричарда, дозвонился ли он до доктора Салема.

— Нет. Очевидно, в пять я упустил его, — объяснил Ричард. — Потом в шесть звонил из дома, но никто не ответил. Я оставил этот номер телефонистке в отеле и моей телефонной службе. Мне не терпится услышать, что скажет этот человек.

По молчаливому согласию никто из них не заговаривал о самоубийстве Льюис почти до конца ужина. Эта тема всплыла, когда Лиз Беркли сказала:

— Как нам повезло. Честно говоря, я дышать боялась, чтобы Марианна не проснулась и не начала капризничать. Бедный ребенок, у нее так опухли десны, она очень мучается.

Джим Беркли рассмеялся. Это был красивый брюнет с высокими скулами, угольно-черными глазами и густыми черными бровями.

— Когда Марианна родилась, Лиз будила ее каждые пятнадцать минут, убедиться, что девочка дышит. Но когда у нее начали резаться зубки, Лиз стала похожа на любую другую мать. — Он передразнил жену: — «Тихо, тупица, не буди ребенка!»

Лиз, сильная и стройная женщина с приятным лицом и сияющими карими глазами, показала ему язык:

— Ты должен признать, что я уже становлюсь нормальной. Но она для нас настоящее чудо. Я уже потеряла надежду, и мы пытались усыновить ребенка, но теперь совсем нет детей на усыновление. Тем более для нас, нам ведь далеко за тридцать… Нам просто велели об этом забыть. И вот появился доктор Хайли. Он — волшебник.

Кэти увидела, как сузились глаза Ричарда.

— Ты действительно так думаешь? — спросил он.

— Безусловно. Конечно, доктор Хайли не самый теплый человек на земле… — начала Лиз.

— Ты хочешь сказать, что он эгоистичный сукин сын, холодный, как рыба, — перебил ее муж. — Но кого это заботит? Важно то, что он знает свое дело, и, признаюсь, он был исключительно заботлив. Положил Лиз в клинику почти за два месяца до родов и сам заходил к ней по три-четыре раза в день.

— Он так заботится обо всех трудных беременных, — сказала Лиз. — Не только обо мне. Послушайте, я молюсь за этого человека каждую ночь. Я даже не могу вам сказать, как ребенок изменил нашу жизнь! И не позволяйте ему себя дурачить. — Она кивнула на мужа. — Он встает по десять раз за ночь, чтобы убедиться, что Марианна укрыта и что ей не дует. Скажи честно, — она посмотрела на него, — когда ты ходил в туалет, разве ты не заглянул к ней?

Он рассмеялся:

— Конечно, заглянул.