Читать книгу "Дневник как путь к себе. 22 практики для самопознания и личного развития - Кэтлин Адамс"

24 апреля. Я поняла, что у меня появилось чувство обиды на весну.

И в этот момент я снова восхитилась достоинствами дневника. Я очень редко проявляла гнев, так как опасалась последствий. Гнев растекался по страницам дневника. И не было ни страха, ни опасений. Мои чувства не представляли угрозы, я могла ощущать их, выразить, и от этого никому не было вреда. Какое огромное облегчение!

Моя кровь кипит, и я ненавижу тебя. Мои чувства раскрылись и отвергнуты. Моя выразительность отвергнута. Куда ведет эта власть? Ниже, ниже, Вниз, вниз, Чтобы закипеть и загромыхать из глубины, Захватить тебя врасплох в какой-то день, Когда-нибудь.

Так как мой друг-дневник позволил мне преодолеть гнев и предоставил площадку, где я могла выпустить пар и злость, я изменилась и смогла перейти на следующую стадию горя — поиск компромисса.

Сначала у меня не получались «переговоры о сделке». Потом я поняла, как могла бы позволить себе немного заняться горем, а потом отложить его в сторону и излечиться от него. Для меня эта стадия оказалась трудным периодом. Это было очень похоже на торг: «Хорошо, горе, я действительно этим займусь как следует, прямо сейчас, но потом я хочу, чтобы с этим было покончено. Я хочу, чтобы боль ушла и я исцелилась от нее».

29 апреля. И наконец я почувствовала грусть оттого, что должна заняться именно грустью. Бесконечный цикл.

4 мая. Сто вещей, о которых я никогда не скорбела, не горевала, не жалела и не ощущала их потери (приводится список восьми вещей). Он написан сухо, без эмоций. Кажется, я устала. Моей души здесь нет, и у меня нет желания тратить на это время. Не думаю, что надо принуждать себя.

Моя боль и мое горе, Моя печаль и мое сожаление являются частью меня. Значимой частью меня, возникшей из сущности моих чувств. Касание к оголенному нерву того, чем я являюсь, я чувствую! Меня трогают мои переживания! Ничто не остается незамеченным! Как я могу лишать себя права на собственные чувства. Как я могу закрывать глаза на то, что я есть. Другие страдают, Мне тоже хочется страдать.

Сдержать себя и запустить процесс поиска компромисса. Один день хочется, на следующий день желание исчезает, а через день появляется снова. Подтолкни меня, подтащи, я хочу заключить сделку. Здесь, конечно, присутствует аспект контроля, но об этом в другой главе. Наконец до меня доходит, что поиск компромисса не помогает. Я поняла, что я должна сделать то, за что буду вознаграждена:

10 мая. Диалог с горем:

Я: Что я могу изменить, или мне надо иначе обращаться с тобой?

Горе: Признайся, что я есть, и сделай все, что можешь, чтобы встретиться со мной лицом к лицу.

Итак, слегка воодушевленная, я признала, что буду с ним, пока оно не пройдет. И доверилась течению времени, понимая, что проблемы и застаревшая боль могут вернуться в любое время. Я поклялась себе, что буду оставаться открытой до конца.

Пойдя на такую сделку, я освободилась и смогла перейти к следующей стадии — депрессии.

Я быстро распознала депрессию. Я так подолгу пребывала в ней, что хорошо знала, какова она.

14 мая. Я действительно устала — от своей усталости.

15 мая. Совсем не пишется, не знаю почему. Отчасти, я думаю, это изнурение. Я устала быть уставшей.

18 мая. Все эти дни я с трудом вставала по утрам. Каждое утро приходилось делать усилия.

Более того, моя депрессия сопровождалась не только усталостью и отсутствием энергии, но и отсутствием терпения, внимания, ощущением пустоты.

19 мая. Меня удивляет, что происходит со мной, или, точнее сказать, то, в чем я участвую, сама того не осознавая. Мне кажется, что я несусь по течению в полусознательном состоянии. Происходят странные провалы в сознании и памяти. Я называю людей неправильными именами, забываю простые вещи и слишком много ем. И ни от чего не получаю удовольствия.

Хочу остаться одна и умираю от одиночества. Интересно, какая роль отведена мне в этой жизни, хотя мне все равно. Мы все в этом мире набитые дураки, и я ничего не понимаю. Мне хочется кричать, выть и стонать, хочется тихо залечь в нору и умереть. Но мне сегодня надо сделать сотни, тысячи, миллионы дел, которые должны быть сделаны абсолютно, позитивно. Но нет причины вставать с постели. Депрессия невероятно пугает меня, но мне нравится быть в знакомом мне состоянии.

И здесь я должна выразить признательность своему дневнику за то, что он был со мной на всех этих стадиях. Что бы я делала без него? Это настоящий дар судьбы… Какая радость, что он со мной в этот период смирения.

Должна признаться, что модель горя не является линейной. Я еще не полностью прошла первые четыре стадии, но сейчас как никогда близка к смирению. И это отражается в моем дневнике.

21 мая. Слой за слоем, ближе и ближе к сердцевине. Уже не так больно, это тоже живительный процесс… Я понимаю, что это происходит, когда я пытаюсь защититься от боли и перестаю сторониться того, что предлагает жизнь.

24 мая. И хотя идет трудная борьба, а временами невыносимая, но в равном соотношении с той болью, которую я должна была стойко переносить.

27 мая. Сто вещей, которым я благодарна.

97. Радость.

98. Невзгоды.

99. Радость.

100. Я сама.

Кажется, это очень точная метафора того, как это происходит. Моя радость, окружающая горе и невзгоды с обеих сторон, а под ними я.

Должно ли было быть все по-другому?

Если бы мне пришлось снова пройти через это,

Ухватилась бы я за те же самые вещи, как в этот раз?

Выбрала бы те пути,

Которые уже были выбраны мною?

И стоило бы это затраченных усилий?

Пытаюсь ли я рассмотреть, что там за горизонтом?

Знаю ли я, что моя душа меня любит?

Спасибо моему дневнику. Он стал мне настоящим другом. Я нуждаюсь в нем. Я бесконечно ему благодарна.

Глава 21. Исцеление ран, полученных в детстве, при помощи дневника (Эдель Кинсинджер)

Любые конфликтные ситуации с детьми утаиваются и покрыты мраком, и ключ к пониманию нашей жизни спрятан вместе с ними.

Алис Миллер. Драма одаренного ребенка в поиске собственного «я»[34]

Меня удивляет отсутствие воспоминаний детства. Несколько живых образов, сохранившихся с ранних лет, связаны у меня с общением с природой. Я могу вспомнить в подробностях, как взяла за хвост змейку и с ужасом наблюдала, как она разделилась на две части, причем одна половинка соскользнула в траву, а вторая осталась у меня в руке. Я вижу эту картину отчетливо, во всей полноте, со звуками, запахами и ощущениями.