Читать книгу "На парусах мечты - Барбара Картленд"

«Он прекрасно с ними справится!»— сказала себе Корделия.

Занятая своими мыслями, она не заметила, как горничная закончила свои дела и покинула спальню.

Корделия теперь была одета в тонкую, прозрачную ночную сорочку из муслина, обильно отделанную кружевом, поверх которой накинула пеньюар, тоже легкий и прозрачный, украшенный крошечными бантиками из голубой ленты, что, судя по старинным преданиям, приносило новобрачной счастье.

Было слишком жарко, чтобы укрываться, и Корделия прилегла поверх одеяла.

В комнате было так тихо, что было слышно жужжание пчел, круживших среди цветов в саду.

Дверь открылась, и вошел Марк.

Он был одет в длинный белый полотняный халат с цветным поясом. В таких халатах неаполитанцы обычно отдыхали во время сиесты. Халат он позаимствовал, должно быть, у хозяина виллы, потому что инициалы, вышитые на кармане, принадлежали не ему.

Марк шел к ней медленно, немного хромая, и Корделия, глядя на него, подумала, как он был красив даже в этом наряде. В его внешности и манерах было что-то, всегда напоминавшее ей рыцаря.

— Проходи и садись, — сказала она. — Знаешь, тебе не следовало бы пока ходить без трости.

Марк поискал глазами кресло и, не найдя его, присел на край кровати и с нежностью посмотрел на Корделию.

Она протянула ему руки.

— Ты счастлив? — спросила она.

— Мне трудно найти слова, чтобы выразить, как я счастлив, — ответил Марк. — Мне хочется рассказать тебе о многом, любимая, но не знаю, с чего начать.

— Начни сначала, — улыбнулась Корделия.

— Прежде всего что ты самая красивая из женщин, каких я когда-либо видел! Затем, что ты самая храбрая, самая добрая, самая… Словом, ты — само совершенство, какого я и представить не мог!

— Ты заставляешь меня… краснеть от смущения, — запротестовала Корделия.

— Мне нравится смотреть, как краска заливает твои щеки, — ответил Марк. — Как я не понял в первую же нашу встречу, что разговаривал в саду посольства с той, которую искал всю жизнь, но никак не мог найти?!

— А мне тогда казалось, что ты принимал меня за скучную и надоедливую особу.

— Нет, нет, только не скучную. Я никак не ожидал, что в этой маленькой золотистой головке столько ума и здравого смысла. А еще я и представить себе не мог, что влюблюсь в такую молоденькую девушку.

— Но я так несведуща во многих вещах… что, возможно… скоро наскучу тебе? — спросила Корделия чуть слышно. Марк улыбнулся.

— Никогда. Ты прекрасно знаешь, моя любимая жена, что отныне мы с тобой неразделимы.

— Ты в этом… уверен? — спросила Корделия, посмотрев прямо ему в глаза.

— Конечно, уверен. Как уверен, что твои молитвы и твоя вера в бога принесли нам спасение, — сказал он тихо. Корделия сжала его пальцы.

— После того как ты поцеловал меня на Мальте… я поняла, что… люблю тебя! Но позже, разобравшись в своих чувствах, мне стало ясно, что я любила тебя давно… еще до того поцелуя, — призналась Корделия.

Ее глаза засияли, когда она сказала:

— Ты проявил такую доброту и понимание, когда объяснил мне, что настоящая любовь божественна, предуготована нам, что она, как мечта, которую мы храним в своем сердце. Вот тогда-то я и полюбила тебя!

— И моя мечта сбылась!

В его голосе слышалось глубокое волнение, Марк порывисто поднес ее руки к своим губам.

Он поцеловал ей запястья, затем ладони, пальцы, и его поцелуи были страстными и жадными.

Корделия почувствовала, словно нечто острое, напоминавшее восторг и боль одновременно, пронзило ее тело.

Ее губы жадно потянулись к его губам. От каждого его прикосновения, от каждой ласки искорки страсти разгорались в ней все сильнее.

Внезапно он нежно отодвинул ее от себя.

— Тебе надо все-таки поспать, моя драгоценная, — сказал Марк. — Но перед уходом я хочу сказать тебе одну вещь.

Снова его голос звучал серьезно, и Корделия посмотрела на него с некоторой тревогой.

— Видишь ли, — сказал он, — мы поженились в спешке, не дождавшись, когда ты окончательно поправишься, не имея времени поговорить, узнать друг друга получше.

Он помолчал, затем продолжил:

— Это было необходимо, потому что я могу отвезти тебя в Англию на военном корабле, где ты будешь в полной безопасности.

Он сжал ее руки и с горячностью в голосе добавил:

— Никогда больше я не допущу, чтобы твоя жизнь подвергалась опасности, моя милая, никогда тебе больше не придется переживать ужасов, которые ты испытала на «Святом Иуде».

— Я хочу, чтобы и тебе больше ничего не грозило, — сказала Корделия. — Но что же ты все-таки… хочешь сказать мне?

— Я так многоречив и подхожу к сути издалека, — сказал Марк с улыбкой, — потому что безумно люблю тебя. Я не сделаю ничего, что могло бы напугать или глубоко потрясти тебя.

— Я никогда не боялась и не боюсь тебя теперь, — сказала Корделия. — Но все-таки… Я не понимаю…

— Мы женаты, моя обожаемая жена, но если ты считаешь необходимым немного подождать, прежде чем мы займемся любовью, то я подчинюсь, как бы тяжело мне ни было ждать.

— Ты хочешь сказать, — спросила Корделия чуть слышно, — что не… хочешь меня?

Он схватил ее руки и сжал так сильно, что она чуть не вскрикнула от боли.

— Не хочу тебя! Хочу так страстно, как ни одну женщину не желал в своей жизни!

От волнения и страсти он тяжело дышал.

— Я хочу тебя не только потому, что обожаю твою красоту и восхищаюсь твоим изумительным телом! Моя любовь намного возвышеннее. Такой любви я никогда не испытывал. Я боготворю тебя, Корделия. Теперь я понимаю, что храню в тайниках моего сердца. Тебя, любимая!

От его слов у нее возникло чудесное ощущение, будто комната наполняется светом, который обволакивал их и вливал в душу неземное счастье.

Корделия протянула руки и обвила его за шею.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Люблю тебя так же, как и… ты меня. Ты заполнил собой… весь мир. Она притянула к себе его голову и сказала:

— Мне не надо ждать, чтобы узнать тебя лучше. Я хорошо знаю тебя… Ты — тот, к кому я… стремилась… о ком мечтала. С тобой я чувствую, будто нахожусь… на небесах.

— Любимая, тебе не следует говорить мне такое, — сказал Марк взволнованным голосом.

Не в силах сдержаться и устоять перед призывной лаской рук Корделии, он склонился и приник к ее губам.

Корделия чувствовала, что он старался быть нежным, старался укротить силу своей страсти.

Но пламя внутри ее разгоралось все сильнее, и, казалось, его языки зажгли огонь и в Марке, потому что его поцелуи стали настойчивее, требовательнее, искуснее и жгучее.