Читать книгу "Великая война. Как погибала русская армия - Сергей Базанов"

Главной опорой эсеро-меньшевистского Краевого совета Кавказской армии были юнкера Тифлисского военного училища, 1, 2 и 3-й школ прапорщиков пехоты и Школы прапорщиков пехоты Государственного ополчения. 28 октября, одновременно с созывом Делегатского собрания, Краевой совет Кавказской армии провел совещание начальников школ прапорщиков и военного училища. Было принято решение «поддержать всеми имеющимися средствами государственный порядок», для чего привести в боевую готовность все военно-учебные заведения города. С 31 октября в них были прекращены отпуска, прерваны занятия, офицеры переведены на казарменное положение, от каждой школы прапорщиков высланы в другие школы прапорщиков связные. Юнкера получили дополнительное оружие.

Стараясь избежать вооруженного столкновения, эсеры и меньшевики согласились удовлетворить требование большевиков и провести перевыборы солдатской секции Тифлисского совета, но при условии роспуска Делегатского собрания. Большевики согласились с этим предложением, и по решению Кавказского краевого комитета большевиков 13 ноября Делегатское собрание было распущено. «Кавказский Краевой Комитет РСДРП (большевиков), — говорилось в соответствующем постановлении, — обсудив принятое Тифлисским советом рабочих и солдатских депутатов решение о Делегатском собрании, постановил считать роль Делегатского собрания исчерпанной». Таким образом, распустив его, большевики лишили себя вооруженной поддержки сочувствующей им части местного гарнизона. К тому же состоявшиеся 16 ноября перевыборы солдатской секции Тифлисского совета тоже не дали им перевеса: из 46 мест большевики получили только 20.

Специфической особенностью Кавказского фронта в послеоктябрьский период являлась инициатива самовольного увода войск враждующими политическими партиями — от большевиков вплоть до кадетской верхушки казачества — с передовых позиций в тыловой район. Так, в первой половине ноября, еще до начала вступления СНК в переговоры о перемирии с противником, 39-я пехотная дивизия, где наблюдалось наиболее сильное влияние большевиков, ссылаясь на декрет о мире, стала самовольно отходить с линии фронта на Северный Кавказ. Для этой цели на состоявшемся 8 ноября объединенном заседании дивизионного и полковых комитетов этой дивизии было принято решение об организации дивизионного ревкома.

Позже в протоколе заседания дивизионного ВРК от 4 января 1918 г. об этом факте прямо заявлялось: «ВРК 39-й пехотной дивизии создался по следующим соображениям: для того, чтобы передвинуть дивизию для отдыха на Северный Кавказ, нужны были решительные революционные действия, которых не выполнил наш командный состав; тогда и был решен вопрос о ВРК, но, к сожалению, он тогда за отсутствием членов не собрался окончательно… И видя, что командный состав не отвечает своему назначению… что дивизия остается без управления, мы установили необходимость демократизации командного состава и создания ВРК 39-й дивизии». Вскоре во исполнение решения объединенного заседания комитетов о создании ВРК в полках состоялись выборы членов в дивизионный ревком.

13 ноября делегаты от полков собрались на первое заседание дивизионного ревкома. В его ходе был избран председатель временного ВРК — ефрейтор большевик Галкин, из членов ревкома назначены комиссары «как дивизии, так и отдельных входящих в нее частей». Комиссаром дивизии стал Малышев, 153-го пехотного Бакинского полка — Трофимов, 154-го пехотного Дербентского полка — Астапенко, 155-го пехотного Кубинского полка — Кузнецов, 156-го пехотного Елисаветпольского полка — Федоров. Временный ВРК создал также комиссии: ревизионную, по передвижению, по снаряжению и хозяйственную.

В изданном на следующий день, 14 ноября, приказе № 1 солдаты дивизии извещались о том, что «Революционный комитет 39-й дивизии сорганизован и принимает власть контроля действий и распоряжений всего командного состава дивизии». Вместе с тем в приказе отмечалось, что главной задачей дивизионного ВРК является организованный отвод частей дивизии с фронта на Северный Кавказ, и требовалось от всех солдат и офицеров дивизии неукоснительно исполнять все приказы, исходившие от комитета. Еще 9 ноября командование этой дивизии и комиссар Временного правительства Кавказской армии эсер Д.Д. Донской телеграфировали в Ставку Верховного главнокомандующего, что превалирующей причиной самовольного отхода дивизии является недовольство солдат (она состояла в основном из крестьян Северного Кавказа) действиями казачьих областных правительств Кубани, Терека и возникшими беспорядками в казачьих областях.

14 ноября делегаты 39-й пехотной дивизии прибыли в Эривань (Ереван) и начали всячески склонять расположенные там 5-й и 6-й пехотные запасные полки к тому, чтобы также «требовать отвода на Северный Кавказ» в связи с событиями в тылу. Как заявлял главнокомандующий Кавказским фронтом генерал от инфантерии М. А. Пржевальский, дивизия следовала на Северный Кавказ «для гражданской войны». Командующий Кавказской армией генерал-лейтенант И.З. Одишелидзе в своей телеграмме в штаб фронта всю ответственность за уход дивизии в тыл возложил на созданный большевиками дивизионный ВРК.

Еще 7 ноября верхушка кубанского казачества выдвинула требование о немедленном отзыве кубанских казаков с фронта для защиты своих хозяйств и прав на Кубани. Кроме того, казаки получали тревожные письма из дома. Столь негативная информация, а также значительное ухудшение и без того скудного снабжения Кавказского фронта тотчас сказалось на политико-моральном состоянии казаков на фронте, в частности коснулось его персидского фланга. В этом отношении показателен такой эпизод. К командиру 1-го Кавказского кавалерийского корпуса генералу от кавалерии Н.Н. Баратову явилась делегация 1-го Горско-Моздокского казачьего полка (1-я Кавказская казачья дивизия), которая заявила, что полк настаивает на уходе с фронта. Как сообщал свидетель этой встречи председатель корпусного солдатского комитета А.Г. Емельянов, «Баратов уговаривал, убеждал, доказывал, угрожал и кричал». Однако казаки настаивали на своем. Когда делегация ушла, «Баратов упал в кресло и плакал».

Одновременно с самовольным уходом ряда частей и соединений с фронта на Кавказе проходил процесс формирования национальных войск. Здесь, помимо ряда украинизированных частей, как это было на Юго-Западном и Румынском фронтах, создавались грузинские, армянские, мусульманские и другие воинские формирования. Так, после состоявшегося в конце ноября 1-го Украинского краевого съезда Кавказской армии и организации Краевой рады лидеры последней добились разрешения у командования фронтом об украинизации 5-го Кавказского армейского корпуса, расположенного в районе города Трапезунд (Турция), и других, более мелких, частей. Вскоре этот корпус был переименован в Украинский.

Постановлением Закавказского комиссариата в декабре был создан Межнациональный военный совет — руководящий орган при Закавказском комиссариате по вопросам комплектования, организации и снабжения национальных войск на Кавказском фронте. В его состав вошли члены национальных советов, формирующих национальные части, представители главнокомандующего фронтом, Краевого совета Кавказской армии и Краевого объединенного центра советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Межнациональным советом были созданы Грузинский, Армянский и Мусульманский корпуса, а из солдат-немцев, жителей немецких колоний Закавказья, несших воинскую службу главным образом в обозных и других обслуживающих фронт частях, — Немецкий полк. Кроме того, началось формирование польских, греческих, ассирийских и других воинских частей. Следует подчеркнуть, что комплектование подобных частей происходило в обстановке острой борьбы за реализацию национальных претензий в их широком и сложном аспекте, а также за овладение военным имуществом и оружием распадающейся Кавказской армии.