Читать книгу "Джульетта стреляет первой - Сергей Литвинов"

Он стал следить за ней. Однажды осмелился подарить цветы. Девушка рассмеялась – и благосклонно приняла букет. Но на свидание, куда Хорхе ее немедленно пригласил, прийти отказалась.

– Я тебе не нравлюсь? – огорчился он.

А девушка грустно отозвалась:

– Даже если бы нравился – мне никто не позволит. Ты рабочий, я дочь богатых родителей. Тебе двадцать семь, а мне только двенадцать.

– Но ты позволишь хотя бы смотреть на тебя?

– Смотри, – улыбнулась она. – Мне не жаль.

Хорхе теперь не спросишь. Но его напарник Мигель утверждал: когда Марьяна переодевалась на пляже, она никогда не утруждалась прикрыться полотенцем. Хотя знала, что Хорхе вместе с напарником за ней наблюдают.

«Груди почти не было. Но попка очень аппетитная» – тоже слова Мигеля.

Бедняга Хорхе, по утверждению напарника, неуклонно сходил с ума. Он вел дневник, где писал только о своей богине. Пытался рисовать ее портреты. Фотографировал.

А девушка словно смеялась над ним. То приближала к себе, позволяла донести до дому тяжелый серф, то прогоняла. Принимала небольшие подарки, которые он ей дарил, но при этом целовалась на его глазах с другими.

И однажды, утверждает Мигель, у несчастного Хорхе просто помутилось сознание. Он подкараулил Марьяну. Подарил ей коробку конфет. Девушка пребывала в хорошем настроении и с удовольствием приняла дар.

Осмелевший Хорхе предложил вместе прогуляться до обрыва.

Мигель видел: она кивнула. Взяла его напарника под руку. Прижалась к нему всем телом.

Парочка медленно двинулась в гору… А дальше их нашли уже мертвыми. На берегу.

Остается только гадать, что произошло на обрыве. Хорхе объяснился в любви, а она его отвергла, и тогда мужчина не выдержал? Или то был просто несчастный случай? Пара стала целоваться и банально не удержала равновесие?

Судить в любом случае некого. Оба мертвы.

Но не пора ли призвать к ответу наше косное общество?

Напарник погибшего утверждает: Хорхе чрезвычайно тяготило, что он посягает на запретный плод. Двенадцать лет, считал он, это безусловное детство. Хорхе выяснил, что в России (а он считал наш остров именно Россией) за изнасилование несовершеннолетней дают огромные тюремные сроки. Он знал также и тот факт, что если девушка сама согласна на все, ни один суд не сочтет это смягчающим обстоятельством.

«Он просто повредился головой, потому что безумно хотел того, чего хотеть нельзя, – говорит Мигель. – И я не исключаю, что он убил Марьяну и себя от отчаяния. От того, что у их отношений не было никаких перспектив».

Но давайте отбросим эмоции и подумаем здраво.

В материковой России могут быть какие угодно законы, но наш остров тем и уникален, что применяет у себя только самые справедливые и прогрессивные из них.

Так зачем нам поддерживать абсолютно устаревшие взгляды на брачный возраст?

Восемнадцать лет – это безусловная, кошмарно устаревшая глупость!

Марьяна, по свидетельствам очевидцев, обнималась с мальчишками с восьми. По собственной воле вступила в интимные отношения с Артемием, когда ей было девять. Пусть не со всеми и не каждый день, но явно имела половые контакты и в дальнейшем.

Кто-то в ее возрасте не готов. Марьяна – вполне созрела. И разве не ее право быть с мужчиной, если она сама того хочет?

Впрочем, девушку – найдись такие желающие – за неподобающее поведение могли бы лишь пожурить.

Но мужчина, который банально берет то, что ему предлагают, в нашем обществе считается тяжким преступником. В России тысячи – только вдумайтесь в эту цифру! – юношей, вступивших в добровольную половую связь, сейчас находятся в тюрьмах по тяжкой статье «изнасилование».

Однако у нас – своя, особая Россия.

Мы справедливо гордимся, что наш остров – территория свободы. Зачем же нам допускать драмы, которые куда более трагичны, чем «Ромео и Джульетта»?

Ведь обеих смертей можно было избежать, если бы людям позволялось свободно любить друг друга.

И мы еще смеем говорить, что живем в раю!

Какой там рай! Типичное полицейское государство.

«Ну, все. Приехали. – Таня отшвырнула газету. – Общество, оказывается, виновато. Запрещало Хорхе с девчонкой спать».

Да, бред и глупость. Зато все увлекутся дискуссией и о том, что совершено преступление, точно забудут.

Как бы в подобной ситуации поступил мудрый отчим Валерочка?

Таня обернулась лицом к океану. Послала мысленный импульс в далекую Россию. И в голове вдруг сама собой всплыла цитата. Кажется, Освальда Шпенглера.

«Тот, кто может доказать, уже ничего не боится».

Спасибо, Валерочка! А еще говорят, что телепортации мыслей нет.

Расспросы и домыслы – ерунда. Вещественное доказательство – вот единственный аргумент!

«Таня! Ты ведь твердо решила следствие не вести».

И самой себе ответила:

– Не могу.

Все здесь нужно сломать.

«Дурочка. Свою жизнь ты сломаешь», – хмыкнул здравый смысл.

Но когда она его слушалась?

* * *

На острове помимо Кикина проживало еще четверо докторов. Кикин, уверяла Анжела, мертвых не касается. Остальные медики вообще в отставке. Есть у кого-нибудь из них учебник по судебной медицине? Крайне маловероятно. Люди приехали на Матуа отдыхать. Глупо предполагать, что на досуге они перечитывают статьи про виды трупного окоченения и стадии разложения.

Эх, был бы Интернет!

Но Сеть по-прежнему оставалась мертвой.

«Д’Артаньян или Джим Хопкинс совершали свои подвиги безо всяких подсказок!» – подбодрила себя Таня.

Вышла на террасу. Когда училась классе в шестом, она хотела стать космонавтом. Дальше пошли мечты исследовать Арктику, покорить подиум, издавать самый популярный в мире журнал. Но о профессии врача школьница тоже задумывалась. И даже читала книги по этому профилю. В том числе пресловутую «Судебную медицину». Но ничего полезного, как ни старалась, сейчас припомнить не могла. Учебник тогда, в школе, проскочил, словно ужастик. Останки на дне реки. Разложившиеся тела, которые не поддаются идентификации…

Выбрось из головы все неважное. Вспоминай, думай.

И мозг исполнил приказ. Яркая вспышка: в учебнике несколько раз упоминались предметные стекла. Стерильные. Ну да! Любой материал нужно выложить на них и промаркировать. Затем упаковать и доставить в лабораторию.