Читать книгу "Память. Пронзительные откровения о том, как мы запоминаем и почему забываем - Элизабет Лофтус"

Эти примеры показывают, какой силой обладает внушение. Информация не просто может отложиться в памяти пациента – ожидаемые им симптомы могут проявиться на самом деле. Эта внушенная пациенту информация внедряется в его воспоминания, что, в свою очередь, приводит к побочным эффектам. До сих пор остается загадкой, как именно это происходит. Согласно одной из гипотез, такого рода информация заставляет человека нервничать, вызывает тревогу и чувство страха, а эти эмоции могут спровоцировать симптомы, которые в противном случае не проявились бы. Хорошо известно, что чрезмерная тревога негативно сказывается на здоровье.

Память и политика

Когда Джон Кеннеди решал, стоит ли ему выдвигать свою кандидатуру на президентских выборах 1960 года, он обратился за помощью к журналисту Луису Харрису, проводившему опросы общественного мнения. Харрис помог Кеннеди выяснить, что люди думают о политике и религии в целом и, в частности, стоит ли открыто касаться темы религии. Харрис составил ряд вопросов, предназначенных специально для того, чтобы проверить уровень религиозного напряжения в стране, например: «Правда ли, что из Рима роют тоннель, чтобы у папы был секретный вход в Белый дом на случай, если Кеннеди победит?»

Увидев этот вопрос, Кеннеди пришел в ужас. «Луис, – спросил он, – скольких людей вы об этом спрашивали?» Харрис ответил: «Приблизительно семьсот или восемьсот человек». – «Это не кажется вам несколько рискованным, ведь так можно внушить некоторым из них эту идею?» – парировал Кеннеди. Харрис ответил: «Что ж, в этом и заключается риск».[105]

Политики много беспокоятся о вопросах языка. Они знают, что он способен повлиять на мысли граждан, на их воспоминания и, что самое важное, на их голоса на выборах. В данном случае прагматические предположения, способные изменять наши воспоминания, могут быть одним из самых изощренных инструментов. Возьмем, к примеру, кассеты с записями разговоров президента Никсона в Белом доме об инциденте в отеле «Уотергейт». Некоторые отрывки этих бесед были представлены в качестве доказательств на слушаниях во время расследования Уотергейтского дела в 1973–1974 годах. Можно найти множество фраз, в которых прагматически подразумевается то, что на самом деле неправда. Например, Никсон говорит: «Никто мне об этом ни разу ни черта не сообщал – о том, что Митчелл виновен». Эта фраза прагматически подразумевает, что он не знал о том, что Митчелл виновен. Однако не исключено, что, хотя ему об этом и не говорили, он получил эту информацию каким-то иным путем. Никсон также произносит: «И по-моему, я должен иметь возможность говорить прямо и откровенно». Данное предложение прагматически подразумевает, что он и вправду говорит прямо и откровенно. Это можно продемонстрировать при помощи теста «но не». «И по-моему, я должен иметь возможность говорить прямо и откровенно, но на самом деле я не говорю прямо и откровенно». Никсону нечего бояться, поскольку противоречия, основанные на прагматических предположениях, не считаются настоящей ложью, в отличие от противоречий, содержащихся в прямых утверждениях.

Память и закон

В августе 1979 года один католический священник предстал перед судом по обвинению в совершении серии вооруженных ограблений в штате Делавэр. Семь свидетелей опознали в нем «бандита-джентльмена» – такое прозвище дали опрятно одетому грабителю за вежливые, если не сказать застенчивые, манеры. На слушании все эти свидетели подтвердили, что узнали в обвиняемом священнике преступника. Затем произошло нечто, напоминающее неожиданный сюжетный поворот телевизионной мелодрамы: слушание было внезапно прервано, когда другой человек – тридцатидевятилетний Рональд Клаузер (который был на 14 лет младше высокого лысеющего священника) – сознался в совершении вышеупомянутых ограблений. Клаузер заявил, что он был сильно подавлен из-за развода и гнетущего груза долгов. У полицейских не было сомнений в том, что Клаузер действительно совершил преступления, поскольку он поведал о деталях, которые мог знать лишь грабитель и которые ни разу не всплывали ни в суде, ни в новостях. Генеральный прокурор штата принял решение снять обвинения со священника со словами: «Штат приносит искренние извинения отцу Пагано». Когда священнослужитель в последний раз покидал зал суда, по его покрасневшим щекам текли слезы. «Я благодарю Бога, – сказал он, – за жизнь, которую Он мне даровал». Наконец мучительные испытания завершились.

Позднее отец Пагано сказал журналистам, что пережитый опыт помог ему заметить изъян в системе правосудия: при определенных обстоятельствах память может ошибаться. И тем не менее показания свидетелей главнейшим образом влияют на итоговый приговор. Кроме дымящегося пистолета, мало что имеет такое большое значение для присяжных, как показания свидетелей. Их воспоминания играют ключевую роль в рассмотрении не только уголовных, но и гражданских дел. К примеру, в ходе слушания дела об автомобильной аварии показания свидетелей имеют огромное значение в определении того, по чьей вине она произошла. Принятие этих воспоминаний в качестве веских доказательств подразумевает веру в то, что человеческий разум представляет собой точное записывающее устройство и надежное хранилище информации. К сожалению, это не так. Чтобы убедиться в этом, психологи провели ряд тщательно продуманных экспериментов, имитировавших реальные жизненные ситуации. Исследование свидетельских показаний – это тот редкий для науки случай, когда теория и практика смешиваются: эксперимент проводится в естественных условиях. Зал суда – это превосходная лаборатория для изучения памяти, а свидетели – идеальные объекты исследования.

Сами по себе свидетельские показания могут стать достаточным основанием для вынесения обвинительного приговора. После того как были проанализированы все опознания, проведенные полицией Англии и Уэльса в 1973 году, стало ясно, насколько значимы слова свидетелей. В 347 случаях единственным доказательством вины подсудимого было его опознание одним или несколькими свидетелями; 74% этих подсудимых был вынесен обвинительный приговор.

Несколько лет назад я провела эксперимент, в ходе которого люди играли роль присяжных, принимавших участие в разбирательстве уголовного дела. Сначала они прослушивали описание ограбления с убийством, затем – доводы обвинения и доводы защиты. Согласно одному варианту, сторона обвинения представляла только косвенные улики. При наличии таких доказательств только 18% «присяжных» признали «обвиняемого» виновным. В другом варианте сторона обвинения выступала точно так же, за одним исключением: были предоставлены показания одного свидетеля – продавца, который опознал в обвиняемом преступника. На этот раз обвинительный вердикт вынесли 72% присяжных.

Опасность, которую влекут за собой показания свидетелей, очевидна: кого угодно можно признать виновным в преступлении, которого он не совершал, или лишить заслуженной награды исключительно на основе доказательств, предоставленных свидетелем, который заставляет присяжных думать, будто достоверно помнит произошедшее. Свидетельские показания настолько весомы, что способны повлиять на мнение коллегии, даже если было доказано, что они являются ложными.