Читать книгу "Степан Разин - Андрей Сахаров"

А тем временем Разин продолжал готовить поход. Его заставы отовсюду поворачивали торговцев в Кагальников городок, но там ждал их не грабеж, а честный казацкий торг.

Брали казаки у торговых людей оружие, огненный припас, еству по прямой цене или в обмен на заморские товары. Свой персидский полон казаки продали и на вырученные деньги начали строить новые струги взамен тех, что отдали они в Астрахани на Царицыне.

Но не только на своих казаков уповал Разин. Всю зиму 1669 года слал он гонцов на Украину к гетману Петру Дорошенко и к кошевому атаману войска запорожского Ивану Серко.

Но и на этот раз гетман и кошевой не торопились выступать заодно с донской голутвой. Разинскую станицу приняли в Чигирине, говорили казакам о любви и приятстве, а ответа о действиях заодин так и не дали. Вроде бы и готовы Дорошенко и Серко ударить по царским рубежам, вроде бы и не против найти они себе на Дону приятелей, но больно уж опасен бедняцкий атаман для домовитой запорожской старшины. Не по пути им было с Разиным, не хотели они идти на бояр и воевод, не хотели равного дувана, да и ни к чему им было защищать всяких «голых» людей. А желали гетман и кошевой устроить свое войско так, чтобы не мешал им русский царь, и в их запорожские дела не вступался, и не мешал бы им служить кому захотят — то ли Речи Посполитой, то ли турецкому султану.

И все же не сдавался Разин, уговаривал запорожцев, хотел он всех царских ненавистников собрать под свой бунчук.

Пока шли переговоры в Чигирине, многие запорожские черкасы не ждали. Поднимались со своих мест, брали с собой нехитрые пожитки и шли в Кагальник. Напрасно грозил гетман им карами, обещал отлучить от запорожского войска; уходила запорожская голь к Разину, пополняла его сотни.

К весне 1670 года Степан Разин закончил подготовку к новому походу. На острове у него собралось свыше трех тысяч человек. Больше трети их были испытанные друзья и приятели, которые дрались рядом с ним на Волге и Яике, в Мазандеране и в Туркмении. Это было ядро его войска — есаулы, сотники, простые казаки. Войско было вооружено ружьями, саблями, пиками. Казаки продолжали делать оружие, лили пули, запасали порох, всю зиму на острове стоял стук топоров — это здешние плотники мастерили струги.

Готовясь к новому походу, Разин уже не слал лазутчиков по городам на Волгу, он знал там уже все — и что думают голутвенные люди, как живут и как встретят его посадские и стрельцы, что ждать от воевод и кто из тамошних воинских людей встанет против него. Увидел Разин и поволжские крепости, узнал, высоки ли там стены, крепки ли ворота и где пройти в город сподручней всего. Увидел он вплотную и своих лютых врагов — Прозоровского, Унковского и иных.

Если два года назад мало кто знал безвестного атамана, то теперь его слава народного заступника широко прошла по Руси, привлекая к нему все новых и новых пришельцев. Нет, не прошел даром ни для самого Степана, ни для его товарищей персидский поход. Из небольшого, в несколько сот человек, отряда образовалось мощное новое войско, и мысли стали яснее, четче. Теперь уже не просто казаковать и шарпать богатин собирался Степан. Новые смелые замыслы теснили его голову. Не Персия и не Яик виделись ему в этом новом походе, а волжские города, где ждала его голутва, где сидели за каменными стенами его лютые враги.

Часть III

…ИДТИ В РУСЬ

ЦАРСКОГО ЛАЗУТЧИКА В ВОДУ!

Наступала весна 1670 года. Засинел лед на Дону, снежная каша вперемешку с сочной грязью покрыла дороги; застревали в этой грязи государевы гонцы, купецкие караваны, а потом хлынули полые воды, отрезали города и станицы друг от друга…

Сидел Михайло Самаренин с Корнилой Яковлевым на Дону в нижнем Черкасском городке, а Степан Разин сидел на Дону же в Кагальниковом городке. И было в Донской области два войска, два круга, два атамана.

И через грязь и воды тайным делом слали из Черкасска лазутчиков в Кагальник, а Стенькины гонцы пробирались в Черкасск для разведывания дел в Войсковом круге. Следили атаманы друг за другом. Готовились. Лишь знали в Кагальнике, что всю зиму сносилась войсковая старшина с Москвой, Воронежем и Белгородом. И знали в Черкасске, что всю зиму прибирал к себе Разин новых и новых людей, строил струги, скупал оружие, собирался в поход, а куда и против кого — то держала голутва в великой тайне.

Спадала полая вода, подсыхали дороги, множились всякие беглые люди на Дону, полнили со всех сторон верховые городки.

Много видели на Дону пришлого народа, но такого скопления не могли упомнить даже глубокие старики. А люди все шли и шли; разбухали верховые городки, я оттуда текли уже людские ручейки в Кагальник, где собирал Степан Разин свое войско.

Ожесточалась Русь. В ответ на бегство и бунтовство крепостных крестьян и посадских людей лютовали воеводы больше прежнего, пороли целыми деревнями, тащили в застенок, вздергивали на дыбу, рвали ноздри и резали уши. Мяли и душили воровских людей стрелецкие начальники, воеводские заставы по всей России от польско-литовского порубежья до Камня. Затихали на время крестьяне и посадские люди под тяжелой пятой воеводских отрядов и снова бунтовали против крепостной неволи, против тяжелых налогов и поборов. То здесь, то там горели помещичьи и боярские дворы, находили боярских и монастырских приказчиков с проломанными кистенем черепами. А на Волге и в Заволжье множились бунтовские татары, мордва, черемисы, башкиры, сбивали со своих земель боярских и монастырских людей и тем кончали старинные земельные тяжбы.

Сыск, сыск заливал всю Россию — и воровство великое и ожесточение лютое. По всем углам поднимались простые люди против бояр, воевод, помещиков, приказных. Страх входил в душу, и трепет входил в кости больших людей. Молили они великого государя унять смуту. И день за днем шли государевы указы в разные концы страны — покончить с воровством, унять лихих людей, грозили, а не то быть воеводам в великой опале.

Чем ближе подходило весеннее время, тем больше беспокоилась Москва. В Посольском приказе знали ужо доподлинно, что Разин учинился силен, людей смущает и не дает никому проходу на Дону и поворачивает к себе торговых людей и не велит им ходить в Черкасск и что Доном идут к нему беспрестанно казаки и иные беглые люди. Но что замышляет Степан и где ждать от него лиха, того в Посольском приказе не знали. А знать было нужно. И наказано было о том проведать все служилому человеку Герасиму Евдокимову. А послан был Герасим на Дон в посланниках из Посольского приказа к атаману Михаилу Самаренину и ко всему казацкому войску.

Отбыл Евдокимов на Дон в начале марта месяца вместе со станицей — с Михаилом Родионовым с тремя человеками. Вез с собой Герасим царскую жалованную грамоту ко всему Войску Донскому. Благодарил в той грамоте царь казаков за верную службу, обещал прислать свой хлебный запас и всякое жалованье. И никто не знал, что вез с собой Герасим тайную и наказную память и тайную грамоту к войсковой старшине. А писалось в той наказной памяти так: «И им бы, атаману Михаилу и всей старшине, видя к себе великого государя милость и жалованье, ему, великому государю, послужити, над тем вором Стенькою Разиным с товарыщи за ево многие грубости и к великому государю за ево непослушание учинить промысл… А великий государь, его царское величество, их, атаманов и казаков, за тое их верную службу и раденье пожалует своим государским милостивым жалованьем».