Читать книгу "Эйнштейн - Лоран Сексик"

Он очнулся от мыслей и вернулся обратно. Принял Силарда, который обрывал его телефон. Нужно продолжить начатое его письмом. Письмо? Разве он не сделал то, что требовалось? И всё же он рад видеть Силарда, хотя и чувствует, что это не просто визит вежливости. У Силарда плохие новости. Но эта встреча означает, что Эйнштейн еще может на что-то сгодиться. Он не участвовал в исследованиях, ощупью продвигающихся к созданию атомной бомбы, — он, создатель Формулы! Однако его это не огорчает. В конце концов, он по-прежнему не имеет американского гражданства. Некоторые до сих пор утверждают, что он — советский агент. Он чужой в этой стране, где живет уже семь лет. А главное, он сознает пределы своих возможностей. Он больше не стоит вровень со своими коллегами, бывшими учениками, в плане ядерной физики. Он стал бы обузой. Гордость (волнение) при мысли о том, что его письмо смогло вызвать какую-то реакцию Америки, уже сама по себе приносит ему удовлетворение.

Человек, вошедший в гостиную дома 112 по Мерсер-стрит, так же возбужден, как во время встречи летом 1939 года. Смешанное чувство обиды и возмущения вызывает потоки слов, его лицо нервно подергивается. На сей раз он не пускается в геополитические разглагольствования. Никаких лекций по ядерной физике. Силард не манит надеждой на верную победу, на бой ради жизни на Земле. Он переходит к делу. Со времени встречи Сакса с Рузвельтом ничего так и не было сделано. Не выделено никаких средств. Не создано никакой серьезной структуры. Письмо ни к чему не привело. Нужно всё начинать сначала. Колотить в стену безразличия и летаргии, пока она не рухнет. Силард просит о помощи. Эйнштейн должен перейти в атаку. Надо снова обратиться к президенту. Это последний шанс.

Последний шанс… Знакомые слова. Дом 112 по Мерсер-стрит — дом плача. Порой у Эйнштейна возникает такое чувство, будто щель его почтового ящика принимают за двери в рай. А его считают мессией.

Силард всё не умолкает. У него уже есть план. Ему нужны лишь принципиальное согласие и подпись. Вот к чему свелась роль Эйнштейна. Раньше его рука записывала ученые формулы. Сегодня она нужна лишь для подписывания петиций и посланий.

На сей раз Силард хочет прибегнуть к хитрости, шитой белыми нитками. Эйнштейн адресует письмо Александру Саксу. В этом тревожном послании будут изложены удручающие факты: никакого продвижения американских исследований против немецких достижений. Под ногами разверзается пропасть. Могильная яма. После этого Сакс пойдет и поделится своей обеспокоенностью с президентом.

Эйнштейн подписал уже заготовленное письмо. Они с Силардом обменялись парой слов о положении вещей. Расстались на крыльце. Эйнштейн помахал Силарду рукой, тот не обернулся. Силард был уже далеко, мысленно унесся к Белому дому. Эйнштейн вернулся к себе. Ураган пролетел. Сохранит ли он свою силу до Овального кабинета?

Результаты превзошли все ожидания Силарда. В середине марта письмо очутилось в руках Рузвельта. Президент оказался очень восприимчив к обеспокоенности Сакса и Эйнштейна. Наверное, в противоположность тому, что было в прошлом году, он уже принял решение о вступлении в войну. Рузвельт дал звонок с перемены. Приказал задействовать все возможные средства. Он возьмет ситуацию под личный контроль. Он, казалось, осознал, насколько велико отставание. Велел реорганизовать Урановый комитет, которому было поручено следить за продвижением исследований. Президент ввел чрезвычайное ядерное положение. Дела пошли, деньги тоже. Манхэттенский проект восстал из мертвых.

Эйнштейн, которого на сей раз пригласили участвовать в заседаниях Уранового комитета, отклонил приглашение. Он никогда не любил заседать в комиссиях. Пока ему было достаточно возрожденного энтузиазма Силарда. У него возникли другие заботы.

22 июня 1940 года Альберта Эйнштейна вызвали в суд. Он предстал перед федеральным судьей Трентона.

Однако вид у него был лучезарный. Он спокойно отвечал на вопросы, брал время на размышление. Он улыбался человеку в черном. Это был крайне важный момент.

В конце собеседования судья его поздравил. Он хорошо ответил на вопросы теста. Он заслужил американское гражданство. В последующем интервью, которое передавали по радио, Эйнштейн заявил, что счастлив стать американским гражданином и с волнением думает о тех, кто томится в плену в Старом Свете.

Официальная церемония состоялась 1 октября 1940 года. Нужно было видеть, как он приносил присягу, одетый в безупречно отглаженный серый костюм-тройку, который на нем видели крайне редко. Он повязал галстук — безукоризненным узлом. Зачесал непослушные волосы набок. В его глазах не было лукавых искорок, признаков возбуждения. И грусти тоже. Он смотрел прямо перед собой серьезным, осторожным и вдумчивым взглядом. Стоял прямо, подняв правую руку. Он не мог выказывать свою радость (слишком много близких ему людей не дожили до этого момента), но чувствовалось, что он испытывает облегчение. Он почти удивлен, что стоит здесь, что добрался до цели. Единственный знак того, что он остался самим собой, — он застегнул пиджак не на ту пуговицу… Справа стояла его падчерица Марго, слева — верная Элен Дюкас. Позади — другие поднятые руки. Другие серьезные лица. Несколько десятков мужчин и женщин, которые, как и он, сумели пересечь границы, преодолеть препятствия, чтобы получить сегодня драгоценный документ. Остаться невредимыми.

Он американский гражданин. И всё же он продолжает откликаться на отчаянные призывы, пытается помочь погибшим душам, которым грозит гестапо, поддерживает вступление Америки в войну. Он хотел бы сделать больше. Он знает, что его научные познания могут пригодиться. Он не собирается сидеть сложа руки. Он хочет участвовать. Однако Эйнштейна держат в неведении по поводу Манхэттенского проекта. Это невероятная реальность. Несмотря на широко распространенное мнение, Эйнштейн совсем ничего не знал, не принимал участия в создании атомной бомбы. Почему его к ней не подпускали? Его по-прежнему считали советским агентом!

Что делал Эйнштейн, пока все его коллеги старались достичь цели проекта, у истоков которого стоял он сам? Никто не предложил отшельнику из Принстона запереться в Лос-Аламосе вместе с Оппенгеймером, Силардом и Вигнером. Никто не попросил его работать в Колумбийском университете или в Беркли вместе с Бором или Ферми. Эйнштейн работал… на ВМФ. Эйнштейн пытался усовершенствовать… радары, сонары. Эйнштейн изобретает модели торпед, которые так никогда и не будут построены. Эйнштейн не имеет ни малейшего понятия о том, что делается в Лос-Аламосе. Эйнштейн не знает ровным счетом ничего о продвижении Манхэттенского проекта. Эйнштейну не доверяют. Эйнштейн под надзором. Даже состарившись и сделавшись американским гражданином, он всё еще подозревается в измене. Человека, который устроил за ним тайную слежку, зовут Джон Эдгар Гувер. Для еще совсем молодого главы ФБР Эйнштейн — «красный». Гувер убежден, что нобелевский лауреат — советский агент. Разве Эйнштейн не был убежденным пацифистом, разве он не сближался с социалистами на протяжении целого этапа своей жизни? Ученый всегда отказывался осуждать СССР. Если он и высказал несколько слов против Сталина до 1940 года, то, наверное, чтобы смягчить администрацию и получить гражданство. Эйнштейн — коммунист. Всё в его философии, в его работах кажется Гуверу подозрительным. Разве он не превозносил Советский Союз во время одного приема в 1942 году, на котором был почетным гостем? Гувер написал множество рекомендаций, чтобы не подпускать Эйнштейна к Манхэттенскому проекту. Эйнштейн не будет иметь ни малейшего отношения к изготовлению американской бомбы.