Читать книгу "Дэн Сяопин - Александр Панцов"

Дэн Сяопин в то время по заданию руководства вел пропагандистскую работу на юго-западе Шаньси и только в конце декабря 1937 года вернулся в штаб 18-й армейской группы, который к тому времени перебазировался в юго-восточный шаньсийский уезд Хундун, расположенный у западных отрогов гор Тайюэ, служащих продолжением гор Тайхан. Новый год по григорианскому календарю он встретил в этих местах, не зная еще, что тот принесет ему новое назначение.

Пятого января 1938 года Центральный реввоенсовет под председательством Мао принял решение перевести Дэна в 129-ю дивизию политкомиссаром и начальником политотдела, после чего Чжу Дэ издал соответствующий приказ171. Место Дэна в штабе 18-й армейской группы занял его старый друг Фу Чжун, которому Дэн через несколько дней передал дела.

В штаб-квартире Лю Бочэна Дэн должен был заменить двоюродного брата Линь Бяо — Линь Юйина (Чжан Хао), которого отзывали в Яньань заниматься рабочим движением172. Линь Юйин служил в 129-й дивизии с самого начала, однако в последнее время начал что-то прихварывать, а потому Мао и другие члены Политбюро решили перевести его на более спокойную должность. Для Дэна это был звездный час. Получая политическую власть над одной из трех дивизий армии коммунистов, он тем самым становился одной из крупнейших фигур на подвластной компартии территории — по существу милитаристом регионального масштаба. В его руках сосредоточивалась теперь мощная военная сила, и от того, насколько умело он ею воспользуется, зависел его дальнейший карьерный рост.

Восемнадцатого января 1938 года он прибыл в Тайханский район — в деревню Сихэтоу уезда Ляосянь, где располагался штаб Лю Бочэна. Вокруг, насколько хватало глаз, громоздились высокие покатые горы. Их заснеженные склоны, поросшие сосной, елью и пихтой, блестели на солнце. Тянущийся вдоль границ Шаньси, Хэбэя и Хэнани, от гор Утай на севере до реки Хуанхэ на юге, Тайханский высокогорный массив представляет собой естественный барьер между северокитайской равниной и шаньсийским плато. Крутые горы, возвышающиеся на тысячу метров, хребет за хребтом уходят за горизонт. «За одной дверью открывается другая, за одними воротами — следующие, а горы всё идут и идут, они везде — и здесь, и там», — говорят местные жители173. Было довольно морозно, но Дэн не замечал этого. Он чувствовал себя в приподнятом настроении. Очевидец сообщает: «Политкомиссар 18-й армейской группы Дэн Сяопин прибыл в штаб. Он невысок ростом, все время улыбается»174.

С комдивом Лю Бочэном Дэн быстро нашел общий язык. Они давно знали друг друга — с января 1932 года. Как и Дэн, Лю был сычуаньцем, к тому же почти соседом: родился в уезде Кайсянь, на полпути из Гуанъани в уездный городок Илун, в окрестностях которого, кстати, появился на свет Чжу Дэ. Правда, Лю был старше Дэна на 12 лет, но это тоже в какой-то мере сближало их: ведь получалось, что оба родились в год Дракона![32] На этом, правда, сходство кончалось. «Наши характеры и увлечения не совсем совпадали», — говорил Дэн175.

Лю был профессиональным военным. Во время Синьхайской революции, в 1911 году, служил в студенческой армии, а затем учился в Чунцинском военном училище. В 1914-м вступил в партию Сунь Ятсена, участвовал в многочисленных сражениях, был девять раз ранен, в одном из боев потерял правый глаз. С коммунистами он установил контакт в 1924 году, но только спустя два года, решив, что компартия сможет спасти Китай, вступил в нее176. В 1927 году, как мы помним, Лю принял участие в Наньчанском восстании, после поражения которого бежал в Гонконг, а потом был направлен в Советский Союз. В СССР он проучился два года в Академии им. Фрунзе, после чего, вернувшись в Шанхай летом 1931-го, работал в военном комитете ЦК Компартии Китая под руководством Чжоу Эньлая. Через полгода перебазировался в Центральный советский район, где первое время являлся ректором и политкомиссаром Военной академии, а с октября 1932-го — начальником Генерального штаба Центрального реввоенсовета.

В 1933 году Лю Бочэна, как и Дэн Сяопина, сняли с должности за приверженность партизанской тактике Мао. Однако в декабре 1934-го, уже во время Великого похода, при поддержке Мао и Ло Фу он вновь возглавил Генштаб. В январе 1935-го Лю участвовал в совещании в Цзуньи, на котором, разумеется, стоял на стороне Мао. Но после объединения Центральной Красной армии с Чжан Готао в середине июня 1935 года на какое-то время оказался в войсках последнего и только осенью 1936-го смог вместе с остатками армии 4-го фронта прибыть в Шэньси. Из добравшихся в эту провинцию чжанго-таоских войск и была в 1937 году образована 129-я дивизия. Заместителем комдива в ней Мао назначил Сюй Сянцяня, бывшего командующего армией 4-го фронта. Этого старого служаку Председатель не винил в «ошибках» Чжан Готао: он понимал, что тот лишь выполнял приказы своего политического руководителя.

Подчиненные звали Лю Бочэна «Одноглазый дракон», но это прозвище не подходило ему: комдив-129 по своей природе был мягким и незлобивым. «С первой же встречи он произвел на меня глубокое впечатление своей добротой, искренностью и доброжелательностью», — вспоминал Дэн177.

Прибыв в Тайхан, Дэн сразу же занялся организационной, мобилизационной и политической работой в дивизии и на подведомственной ей территории, главное внимание уделяя коммунистической пропаганде178. На посетившего Тайханский район в июле 1938 года Эванса Ф. Карлсона, неофициального представителя президента США Рузвельта, он произвел глубокое впечатление. «[Дэн Сяопин] низкого роста, коренастый и крепкий физически, а его ум — остр, как горчица», — вспоминал Карлсон179.

В целях эффективности пропаганды Дэн и его подчиненные использовали разные методы, приноравливаясь ко вкусам не слишком образованной аудитории. Разыгрывали патриотические спектакли, пели песни, вывешивали на стенах домов и храмов дацзыбао (газеты больших иероглифов), выступали на массовых митингах с зажигательными речами, вели задушевные беседы с бойцами и местными жителями. Словом, старались доходчиво разъяснять «современную ситуацию и пути преодоления кризиса, разоблачая жестокость врага»180.

Однако их усилия и призывы не везде находили отклик, даже несмотря на то что в горах ютилось немало беженцев из захваченных японцами городов и поселков, люто ненавидевших агрессоров. Дело в том, что в то время дивизионное командование «не предпринимало никаких мер в экономической области… Люди жили в нищете, армия испытывала огромные трудности в снабжении». Более того, солдаты и командиры рассматривали «оккупированные врагом районы» как «свои колонии». «Мы занимались только экспроприацией [иными словами, грабили тех, кто жил за пределами опорной базы], но многого собрать [все равно] не могли. Это был период, когда мы (главным образом в Тайхане) жили наиболее бедно», — рассказывал Дэн. Не удивительно, что войска компартии «производили очень плохое впечатление на население [оккупированных врагом] районов», а их авторитет был почти нулевым181.