Читать книгу "Серебряная ведьма - Пола Брекстон"

– Вы умеете удачно выбрать время и появились, когда начинается самое интересное. Мы как раз собираемся поднять из земли верхний скелет, а затем достать гроб с его содержимым. Тут, знаете ли, нельзя торопиться. Если условия оказываются неподходящими, то, что сохранялось в земле веками, может быть уничтожено в один момент.

– Вы, кажется, можете работать в снегу, – замечает Тильда. – Это потому что земля стала не такой мерзлой?

– Совершенно верно. Снег действует как своего рода изоляционный материал. Пару дней назад мы установили здесь прожектора на тот случай, если придется работать всю ночь. Стоит начать, и хода назад уже не будет. Мы должны будем извлечь из земли все содержимое раскопа, потом запаковать в ящики и погрузить на прицеп.

– Странно, что я не замечала огней этих прожекторов. Ведь из моего коттеджа видно место раскопок.

– Ими еще не пользовались. Мы впервые включим их сегодня вечером. Вернее, даже днем, если учесть, как быстро слабеет свет. Мы специально привезли сюда большой генератор. – Лукас показывает на что-то вроде большого металлического ящика на колесах, стоящего возле шатра. – Когда он заработает, вы, вероятно, услышите из дома.

– Вы узнали что-нибудь еще о людях, похороненных в этой могиле? – интересуется Тильда.

– Уже было выдвинуто несколько теорий. – Лукас ходит вокруг раскопа, подбирает с земли валяющийся совок, кому-то его отдает, стряхивает грязь с бухты кабеля, в общем, суетится. – Мы узнаем больше после того, как откроем гроб и увидим, какой погребальный инвентарь был положен вместе с телом. То, что верхний скелет принадлежит казненному преступнику, представляется наиболее правдоподобным из всех возможных объяснений, но есть еще один фактор, который мы сейчас изучаем.

– Это связано со способом казни или с тем, кем этот человек был при жизни?

– Собственно говоря, и с тем и с другим. Оказывается, желание удержать захороненных в земле – и неважно, живы они или нет – было не единственной причиной, по которой те, кто жил на озере в девятом или десятом веке, могли положить на них огромный плоский камень. В то время это было обычной практикой – доложила Молли, а у меня никогда еще не было повода усомниться в результатах ее изысканий – при погребении ведьм.

Тильда чувствует, как по спине пробегает дрожь, и снег тут ни при чем. Непроизвольным движением она сжимает браслет, лежащий в кармане пальто, и ловит на себе взгляд Дилана. В кои-то веки он совершенно серьезен.

– Дядя Ильтид, вероятно, поддержал бы эту теорию, – тихо говорит он, обращаясь больше не к Лукасу, а к Тильде.

Хотя до вечера еще далеко, зимнее небо стремительно затягивается тучами, несущими новый снег, и дневной свет быстро меркнет, мешая археологам работать дальше. Они решают запустить генератор и включить прожектора. Начинается беготня, слышатся взволнованные крики. Лукас приказывает всем, непосредственно не занятым в поднятии останков, отойти от раскопа. После двух неудачных попыток генератор запускается, неподвижный воздух наполняется его мощным гулом, из выхлопной трубы вырываются клубы черного дыма. Кто-то врубает переключатель, и прожектора вспыхивают, освещая ярким искусственным светом и могилу, и окружающую ее местность. Тильда пятится, моргая и прикрывая глаза рукой. Она разрывается между желанием видеть происходящее и нежеланием помешать прожекторам гореть и светить. Она топает, чтобы согреть ступни, начинающие замерзать, несмотря на сапоги и теплые носки. У нее кружится голова, и она знает, что на сей раз это не от усталости и не от низкого уровня сахара в крови. Все дело в могиле, вернее, в том, кто в ней лежит. Это из-за него или нее Тильду постепенно охватывает дурнота и она чувствует себя так, будто находится не в толпе, а в стороне от остальных людей. Она слышит звуки, и помимо гудения генератора – тяжелый плеск бьющейся о берег воды, верещание белки в ветвях ближайшего дерева, хлопанье крыльев лебедей на озере. Все ее чувства обострены. Она может различить не только резкий запах дыма от дизельного топлива, на котором работает генератор, но и смесь запахов пота и дезодоранта, исходящих от копающих землю археологов, отдающий плесенью и сыростью запах ветвей стоящего справа от нее дуба и едкий аромат древней земли, которую сантиметр за сантиметром снимают, нарушая ее вековой покой. Она почти ощущает вкус стылого, сырого воздуха на языке. Вибрация генератора, топот, искры, пробегающие по металлическим опорам прожекторов – все эти колебания остро отдаются в ее теле.

А потом приходят видения. Поначалу Тильда различает только пляску четко очерченных теней, отбрасываемых светом прожекторов – граница между оранжевым оттенком освещенной земли и холодной голубизной неосвещенного снега словно смещается и дрожит. Затем начинается движение на втором плане, точно какие-то боязливые существа вдруг выходят из укрытий и мчатся к земле. А потом в небесах над головой Тильды что-то начинает изгибаться, переплетаться, меняя форму, вихрясь. Глядя вверх, она видит то и дело меняющие очертания туманные фигуры, словно образовавшиеся из туч, которые опустились на высоту макушек деревьев, стоящих по краям заливного луга. У Тильды спирает дыхание, когда одна из этих фигур пикирует прямо на нее, уворачиваясь в последний момент. Ее контуры неясны, размыты, ее конечности растворяются, превращаясь в дымку. Но за первой фигурой следует вторая, третья.

Дилан замечает: что-то не так.

– Тильда? – окликает он. – Что случилось?

Она не отвечает. Она не может ответить. Ибо в это мгновение она видит, как из могилы начинает подниматься что-то темное. Лукас, Молли и еще два археолога стоят на коленях в раскопе и общими усилиями поднимают огромную каменную плиту, которая удерживает на месте скелет. Археологи, пошатываясь под тяжестью, ставят ее на попа сбоку от обнажившихся костей. Теперь скелет виден полностью. Со своего места при резком свете прожекторов Тильда видит: кости сломаны, конечности лежат под немыслимыми углами, череп запрокинут, челюсть раздроблена, лоб треснул. Поднимающаяся из останков масса пульсирует, волнообразно колеблется, и Тильда понимает – только ей дано видеть, как эта темная материя приобретает форму и становится жутким призраком, который неотступно преследует ее. Он поворачивает к ней окровавленное лицо, и Тильда видит, как по его изуродованным чертам разливается ухмылка.

Они не должны выпускать ее на волю! Я должна их остановить!

– Не делайте этого! – кричит она, прежде чем успевает подумать. – Положите плиту обратно!

– Тильда? – Дилан кладет ладонь на ее руку. – В чем дело? Что стряслось?

– Они не должны выпускать ее на волю! – Она поворачивается к нему, тряся головой, силясь заставить его понять. – Они освобождают ее. Мы должны остановить их, Дилан. Пока еще не поздно! Лукас, подожди! – кричит она, бросаясь вперед.

Между тем поднявшийся над могилой призрак становится больше, темнее, гуще – Тильде уже не верится, что она одна видит его.

– Лукас, ты не должен!..

Она спотыкается и, скользя по снегу, утоптанному сапогами, падает в раскоп. Лукас рычит на нее: