Читать книгу "Ближе, бандерлоги! - Александр Бушков"

Город он знал плохо, его, в отличие от Лаврика, никто не обязывал изучить план столицы — но все же поездить по нему довелось не раз, и он примерно представлял, где находится: Старый Город, на краешке которого стоит гостиница «Перлас», если прикинуть, где-то к норд-весту от него и меж нею и Мазуром лежит чуть ли не полгорода. Так… Патруль «внутряков» машину не тормознул — но это не означает, что так будет вечно. Нет, пора переходить в пехоту…

Высмотрев подходящее место — и нет запрещавших бы остановку-стоянку знаков, и будка телефона-автомата недалеко, — Мазур выключит мотор и вылез. Ключи он оставил в замке — авось какой-нибудь криминальный элемент, узрев такой подарок судьбы, возьмет да и угонит. Мелкая пакость, но пусть уж…

Европа, конечно… В телефонной будке ни одно стекло не выбито, телефон не раскурочен… Черт, если среди мелочи двухкопеечной монетки не окажется… Ничего, вон газетный киоск, можно будет разжиться…

Двушки, и точно, не оказалось — но Мазур давно знал, что вместо нее автомат распрекрасным образом примет и десятикопеечную, а они-то как раз нашлись. В самом деле, автомат гривенник заглотнул без протестов.

Лаврик снял трубку после второго гудка.

— Это я, Майки, — сказал Мазур по-английски, решив, насколько возможно, придерживаться своего сценического образа. — У меня тут небольшие проблемы… Ее муж обо всем узнал, проныра этакий…

Что означало: Мазур с треском провалился.

— Точно знаешь? — спокойно спросил Лаврик.

— Куда уж точнее…

— Он тебя не ищет? (Хвост или погоня за тобой есть?).

— Пока нет, — сказал Мазур. — Но этот рогоносец может и в отель нагрянуть…

— Что-то пока не видно, — сказал Лаврик. — Ты сейчас где?

— А черт его знает, — сказал Мазур. — Таблички с названием улицы поблизости не видно… Ага! Впереди не особенно большая площадь, посреди в виде монумента торчит какой-то хмырь на коне, в рыцарских доспехах…

— Я понял, — сказал Лаврик. — Ты к нему с какой стороны стоишь?

— Со стороны левого бока, — сказал Мазур.

— Понятно… Иди в ту улочку, что выходит аккурат на конскую задницу. Справа очень скоро увидишь кафе «Гимбутас». Там и жди. Я подъеду самое позднее минут через двадцать. Валяй.

И Лаврик положил трубку. Не медля, Мазур направился в указанном направлении — неспешной уверенной походкой аборигена.

Ну да, вот она, улочка… вот и кафе «Гимбутас». На высоком окне слева от входа — точно такая же, как в гостинице добротно сделанная табличка в деревянной рамке с надписью на русском: «Извините, свободных мест нет». Прикладом бы по стеклу звездануть, было бы благостно…

Он уверенно вошел в небольшой вестибюль, отделанный темными деревянными панелями с висевшими на стенах какими-то старинными гербами. Навстречу тут же выпорхнула девушка в здешнем национальном женском наряде — черная юбка, белая блузка с вышивкой красными нитками, характерный головной убор, разве что юбка, согласно моде, гораздо короче, чем носили в старину. Улыбнулась Мазуру ослепительно, но с холодком в синих глазах:

— Извините, свободных мест нет (это было произнесено по-русски).

Мазур постарался ей улыбнуться столь же ослепительно, насколько уж удалось, ответил по-английски:

— Извините, мисс, не понимаю…

Холодок в глазах растаял моментально. Стервочка сказала на более-менее сносном, пусть и не безупречном английском:

— О, простите, сэр… Прошу.

Отдав куртку вальяжному седовласому гардеробщику (принявшему ее со всем решпектом), Мазур, следуя радушному жесту красоточки, раздвинул занавес нитей синего, черного и зеленого бисера (возможно, подбор цветов что-то такое символизировал), спустился по лестнице.

Кафе располагалось на первом этаже вполне современной пятиэтажки — но его, прихватив и подвал, старательно в свое время стилизовали под старину: сводчатый потолок, лампочки в ажурных кованых фонарях старинного же вида, те же темные деревянные панели стен, гербы и гравюры с изображениями старинных зданий (некоторые Мазур видел в Старом Городе), столы и стулья массивные, нарочито грубоватые… Как и следовало ожидать, табличка откровенно брехала: из пары дюжин столиков был занят только один, в дальнем углу.

Бегло просмотрев продублированное на английском меню, Мазур заказал кофе с пирожным — и, чуть подумав, рюмочку коньяку. Быстро получив все, первым делом глотнул коньячку (увы, пришлось по-европейски, а не залпом), закурил, держа взглядом вход. Единственные, кроме него, посетители — молодая парочка в дальнем углу — сразу видно, не заморачивались ни текущими сложностями жизни, ни борьбой за независимость: парень, поглаживая щеку девушки, что-то тихо говорил, а она смотрела влюбленно — так что Мазур в глубине души им позавидовал — беззаботные, веселые, счастливые, а тут изволь барахтаться, скажем, в тех самых жизненных сложностях.

Лаврик — так и не снявший куртки — появился в сопровождении улыбавшейся во все сорок четыре зуба официантки через восемнадцать минут. К тому времени Мазур прикончил вторую рюмку (что в сумме составило всего-то граммов пятьдесят), отпил кофе, а пирожное так и не тронул. Остановившись у его столика, Лаврик демонстративно постучал указательным пальцем по стеклу часов и без малейшего волнения сказал по-английски:

— Старина, у нас совершенно нет времени…

— Черт, я и забыл… — приняв чуточку смущенный вид, ответил Мазур.

Расплатившись с официанткой (чаевых, по европейскому обычаю — десять процентов), Мазур вслед за Лавриком быстренько поднялся наверх. Швейцар с его курткой выскочил из-за стойки, явно собираясь облачать. Мазур, коему это было не в новинку, повернулся спиной и привел руки в соответствующую позицию. Небрежно сунув старикану рубль, вышел на улицу. «Шестерка» Лаврика стояла у входа, и Мазур моментально подметил, что вместо триколора у ветрового стекла сейчас красовался бланк с печатным текстом, печатями справа и слева и красной полосой наискосок. Он быстренько сел в машину, так и не прочитав текст, — но и без того было ясно, что это какой-то спецпропуск-«вездеход», — Лаврик человек запасливый, да в этих условиях такая бумажка, пожалуй что, необходима.

Безусловно, Лаврик метеором не несся, но превышал дозволенную скорость километров на двадцать, порою цинично нарушая правила, — и сколько ни попадалось патрулей, в том числе и гаишников, остановить их не пробовали ни разу.

— В двух словах изложи, — сказал Лаврик, не отрывая взгляда от дороги.

— Ну, если в двух… — усмехнулся Мазур. — Вместо съемки отвезли куда-то на окраину и всерьез пытались хлопнуть сзади из «макарки». Не знаю уж, в спину или в затылок, но этакие тонкости ни к чему… Я забрал ствол и уехал на их тачке…

— Все страньше и страньше… — сказал Лаврик сквозь зубы.

— Мы на базу?

— А куда же еще? Самое время австралийцам, как писал Пикуль по другому поводу, раствориться в роковой пропащности. Меня никто не тревожил, но наверняка могли и потревожить в скором времени… Ничего, мы исчезли элегантно. За номера я честно расплатился, все вещички забрал, свои и твои, даже полбутылки вискаря, что у тебя оставался, прихватил — не бросать же такую благодать… Как сказал бы Тарас Бульба, не хочу, чтобы и люлька досталась вражьим сынам…