Читать книгу "Бог без машины. Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля - Николай В. Кононов"

Я ненавижу капитализм ради «бабла». Да, цель бизнеса — это прибыль. Но прибыль — это не просто деньги, это победа, достижение, энергия, реализация. Я ненавижу бессмысленный «русский» капитализм ради «мерседеса». Это не мой капитализм. Мне ближе Matsushita, Huawei и скромный Сэм Уолтон[37], чем Роман Абрамович.

Однажды я потерял свой смысл. Я очень устал. Два года мы очень много работали. Я не жалел ни себя, ни людей. Я стремился все сделать на 200 процентов. Но потом я увидел, что у нас нет тех результатов, которых я ждал. Я спросил себя, что мы делали не так? И не нашел ответа. И у меня случился кризис мотивации.

Один из самых больших моих недостатков — нетерпеливость. Я принял то, что нельзя достичь всего и сразу. Дорога к Великой компании очень сложная, она может быть длинной, и надо набраться терпения. Я понял, что настоящих Целей достигает тот, у кого есть терпение и кто готов потратить на это свою жизнь.

Круто. «Цели» с прописной буквы и так далее. Только теперь Федору предстояла долгосрочная каждодневная борьба, в условиях, когда из колес торчат палки.

Партнеры натравили на него «безопасника», бывшего гэбиста. Тот, включив ментовской говорок, пугнул тюрьмой. Федор рубил в глаза: я напишу все в блоге, я ничего не боюсь, так как не совершал ничего противозаконного.

Рассказывая его историю, я вижу, как луч света ползет за фигурой, одолевающей трос. Лонжи нет — но нет и зрителей, и манежа. Федор балансирует под черным куполом и сознает, что Мордор не так уж и страшен, гораздо страшнее ломать себя. Дело не столько в крестных отцах, сколько в нем самом.

Кассовый разрыв нечем затыкать. Все, у кого Федор мог занять деньги, уже дали кредит. Федор вешает объявление: продается автомобиль «Тойота-Камри», такого-то года, полмиллиона рублей. Вырученные деньги он забрасывает — как в топку — в оборот и пересаживается на велосипед.

Чтобы не свихнуться, они с Люсей по воскресеньям ужинают в ресторане и стараются говорить о чем угодно, но не о делах. Иногда получается.

Как-то к ним заезжает Батя, каланча-латинист. Теперь он милиционер, прослужил год участковым в деревне — по убеждениям. Его перевели в Сыктывкар, оттуда в Новороссийск, он вырос в чине и попал в кадровый резерв.

«Здорово», — восхищается Федор. Но чем дальше они говорят, тем острее понимает, что не здорово.

Батя твердит, что стране нужен порядок, Путин сильный, ему люди верят, а всех бизнесменов к ногтю, чтобы не грабили народ. Федор слушает этот трэш и не выдерживает. «Народ твой работать не хочет, люди ленивые, а я им зарплату плати?!» — «Да, — отвечает Батя. — Наживаешься на них, вот и плати».

Да-а-а, кривится Федор. Теперь я знаю меру слепоты, которой жизнь наделяет тех, кто алчет сильной руки, — и как я был прав, когда боролся за свободу, плюя на чекистские речи о защите империи от распада.

Огромный Батя верит им как мальчик — что странно с его эрудицией, но, видимо, и так бывает. Теперь понятно, отчего он попал в резерв — образованные пешки на дороге не валяются.

Когда Батя стал крыть нерусских, Федора осенило — а может, власть права и надо закручивать, закручивать гайки, чтобы они не перегрызли горло друг другу, и, если уж не любят труд, то пусть хотя бы боятся воровать?

Василий так и не вернул ему два миллиона рублей, и после очередного конфликта Федор сделал то, чего опасались партнеры, — рассказал их историю публично.

Мне было сложно сделать этот шаг — публично признать отрицательный результат. Но надо смотреть правде в глаза. Нам были очень нужны оборотные средства, у нас постоянно были кассовые разрывы, при этом у меня требовали погасить займ компании Х. Началась холодная война.

Партнеры резко захотели финансового контроля за компанией. Я отказал им, потому что боялся за наш бизнес. Я боялся того, что они начнут выводить деньги. Я знал, что кроме меня никто лучше не справится сегодня с оперативным управлением. Они мало что понимают в торговле и делали просто опасные предложения (например, резкое снижение товарных запасов) для высвобождения денег.

Как к ним относиться? Они вложили серьезные деньги в компанию. Их подкосил кризис, вот они пытаются найти виноватого. Такая позиция.

Выношу ли я «сор из избы»? Можно назвать это так. Но я никогда не давал никому никаких обязательств о неразглашении какой-либо информации о моих взаимоотношениях с партнерами. Я никогда не обманывал партнеров и никогда не буду этого делать — «сливать» или «пилить» деньги, как это любят в нашей стране.

2009–2010, МОСКВА, СЫКТЫВКАР, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Федор бодрился, но отношения в компании испортились окончательно, а бизнес переживал не лучшие времена.

Его позвали в Москву на вручение книгоиздательской премии. «Лучшим торговцем признан…» Федор, слегка сутулясь, вышел к микрофону. «Этот человек по достоинству заслужил премию, которую вручит знаток Анатолий Вассерман», — выкрикнул вертлявый конферансье. К ним приближался человек в жилете, из карманов которого торчали незаменимые в случае ядерной войны пассатижи, зубные щетки и другие предметы.

Федор пожал ему руку и взял микрофон. «Спасибо за доверие. Я сегодня приехал в Москву и прошелся по магазинам…» Тут он задумался. Повисла пауза.

Федор о чем-то размышлял. Вдруг покраснел, как студент, махнул рукой и ушел в завивающуюся вокруг прилавков толпу.

Он решил покинуть «Бук-Трейд», какую бы боль и горечь ни нес этот шаг. Он не выполнил обещания, данные в блоге, и переживал, что оказался пустословом. Перебирал новые возможности, связанные с книгами, и искал, кому продать свою первую компанию.

Ночами мы сидели в скайпе и вертели, как стеклянный шар, идеи. Федор переходил на шепот и оглядывался — за его спиной в однокомнатной квартире спали жена и дочь, он боялся их разбудить.

Так прошла зима.

Весной на долю Федора нашелся покупатель. Ему предстояло отдать компанию бывшему конкуренту — тому самому канцеляристу, что топил его в блоге.

Конкурента привлекла синергия с «Карандашом» и доступ к книжным прилавкам сети. Партнеры уперлись, но поскольку понимали, что не разбираются в ритейле — согласились на нового игрока, знающего рынок.

Собрание. Федор шествует на казнь. Менеджеры выстроились, как гвардейцы, и, чтобы они не подумали, что вышвырнутый в отставку полководец пришел восстанавливать их против новой власти, он улыбается.

Потом вдыхает воздуху и чеканит: «Я выхожу. Новый акционер — “Ликор”, Румянцев».

Что?! Конкурент?! «Так будет лучше для всех», — твердит Федор и рассказывает историю отношений с холдингом. Его вроде бы поддерживают.