Читать книгу "Глиняный колосс - Станислав Смакотин"

— Вас ожидает господин генерал! Павел Иванович… — Лица всадника не видать, а темнота над лошадью, судя по тону и «господину генералу», обладает несколько более весомыми погонами, чем я.

— Здесь?!. Но… Отряд ведь пошел другой дорогой? — на всякий случай пытаюсь я вытянуться.

— Теперь идем этой… Коня господину поручику! Быстро!

Чья-то услужливая рука немедленно подает мне поводья. Горячее влажное дыхание производит совсем неожиданный эффект: ноги предательски подкашиваются. И если бы не вновь чьи-то руки, я повалился бы прямиком в траву. Только… Есть ведь разница между своей рукой и чужой. Своей доверяешь, и потому я безропотно позволяю даже помочь мне влезть в седло. Так как сил на подобный прыжок не остается совсем.

Говоривший оказывается генералом Логиновым собственной персоной — у того внимательный, чуть ироничный взгляд на усталом, осунувшемся лице.

Ветхий сарай сотрясается от ударов артиллерии — орудийная батарея расположена всего лишь в сотне метров от импровизированного штаба отряда. Сидя на деревянном чурбаке без фуражки, в измазанном землей и кровью мундире, я отчаянно пытаюсь вспомнить хоть что-то из заданного Павлом Ивановичем ребуса. Мысли мои после контузии крайне напоминают тараканов на кухонном полу. Когда внезапно зажег свет — и ага: в панике рвут в разные стороны… Не соберешь…

— Вспоминайте, господин Смирнов! — Генерал склонился над картой, остановив на ней указательный палец. — Донесение где?!. От драгунов? — обернувшись к двери, кричит он во все горло.

Это уже не ко мне. Голова адъютанта тут же заглядывает в дверь:

— Еще не получали, ваше прев…

— Отправить посыльного!

После очередного залпа вылетает оконное стекло. Разбиваясь с жалобным звоном аккурат у моих измазанных в грязи сапог.

Наш внезапный выход к пригородам Мукдена хоть и не явился неожиданностью для японцев, но организованных сил они, похоже, стянуть не успели. Да и откуда этим силам взяться, если в это же время, в четыре часа утра, объединенные Маньчжурские армии перешли в наступление по всему фронту? А малый отряд Деникина атаковал Телин. В штабе японской армии сейчас наверняка можно писать картину «Не ждали». Во всяком случае, подавляя вялое сопротивление, наш десятитысячный русский отряд при первых лучах утреннего солнца сумел все же выйти к железнодорожной линии и закрепиться близ пригородных построек. Отсюда до главной цели, железнодорожных складов и депо, — не больше трех верст, и наш артиллерийский огонь нацелен именно туда. Куда, теряясь в дыму, и ведет рельсовое полотно.

Стыдно сказать, но на маршруте отряда Павла Ивановича сказалось именно мое вынужденное путешествие. В компании сперва урядника Гончарова, а затем и проворонивших японцев дозорных… Из которых как минимум один погиб от выстрела револьверной пули и еще двое — винтовочной, но это уже Илья… Первый убитый мной человек на этой войне оказался русским. Вот что за несправедливость?.. И этим убитым был не кто иной, как тот самый подъесаул… В лоб. М-да. Разобрались офицеры, ничего не скажешь!..

К моему удивлению и чести Мищенко, тот, узнав об атаке японцев с фланга, приказал немедленно выяснить судьбу поручика Смирнова — сиречь меня. Не представляю, как прозвучал подобный приказ в той темноте и неразберихе, но мне рисуется нечто вроде:

— Поручик Смирнов в лазарет доставлен?

— Кто, ваше благородие?..

Офигевшие глаза штабистов и адъютантов. Вокруг бой, японцы прорываются с флангов. Опять же ни количества их, ни качества — неизвестно.

— Поручик Смирнов!.. Отправил с урядником! Белобрысый такой! Где?!.

— Неизвестно, ваше превосходительство…

— Выяснить немедленно!

— Но…

— Вы еще здесь?

Выяснили, как оказалось, и доложили. Та самая японская атака, от которой убегал Илья, была организована слабо и весьма малыми силами. И когда до неприятеля наконец дошло, с чем он столкнулся и кто перед ним, все закончилось достаточно быстро. Не причинив колонне особого вреда, японцы бежали, оставив нескольких убитых и раненых. После, когда стали расспрашивать участников, оказалось, что кто-то видел урядника с перекинутым через лошадь офицером. Еще кто-то указал, куда тот скакал… В итоге, сопоставив картину и развернув отряд, Мищенко и повел его по нашему маршруту. Лестно, конечно, но…

Новый залп, и со щербатой оконной рамы меня обдает пылью вперемешку с дымом. Пулеметная трескотня, ворвавшись в хижину вместе с высаженным стеклом, бьет по ушам. Кажется, я сейчас сойду с ума.

Надо вспомнить. Пусть и не самое подходящее время… Мягко говоря, е-мое… Войска Мищенко атакуют Мукден, стремясь прорваться к железнодорожному депо, ты в ста метрах от передовой. Несколько пуль уже просвистело у разгроханного окна. Но воспроизвести цепочку событий начала той революции необходимо именно сейчас! Приказ Павла Ивановича… Попала же ему вожжа под хвост… А чем ты раньше думал, Слава, а?.. Ну, отрабатывай теперь свою жизнь. Ибо именно Мищенко ты ею обязан.

Так… Пытаясь сосредоточиться, усиленно тру виски. В сарай кто-то периодически вбегает: приходят депеши, отдаются приказы… Крики, гомон, суета. Координаты позиций, ругань, отправка подкреплений… Появляется снующий туда-сюда Баратов, занимая собой все свободное место. Впрочем, как и всегда у него… Есть такое свойство у человека!

Прижавшись спиной к стене, в дальнем углу у окна, я вожу и вожу пальцами по вискам. Чувствуя себя тут самым ненужным из всех. И в то же время тем, от кого зависит, похоже, судьба явно не одного сражения местного масштаба…

Итак. Что ты вообще помнишь?

Глядя на крикуна-полковника с кавказским акцентом, распекающего какого-то ошалевшего, с красными глазами капитана криками: «Э… Кто разрешал? С флангов снимать нэль-зя! Э… Дам вам три роты резерва, но это — все!..» — неожиданно вспоминаю пластмассовую модельку из детства… «Потемкин»! Броненосец «Князь Потемкин-Таврический», мать его! Когда там было восстание?!.

Напрягаю, как могу, мозг, и с памятью сразу приходит чувство ужаса. Что называется, «тук-тук». Потому что (вот же гребаная память!) тут же вспоминается и дата этого восстания… Четырнадцатое июня! Че-тыр-над-ца-тое! Сейчас утро двадцать второго!!! Слава, стоп… По старому календарю или по новому? Подожди… Пальцы, кажется, вот-вот сотрут с висков кожу… По старому!!! То есть оно уже состоялось…

Нехитрый подсчет дается с большим трудом, но я справляюсь. Получается, восстание идет уже восемь дней. Во-семь!!!

— Вспомнил!.. — Забыв, где нахожусь и что вокруг происходит, я радостно вскакиваю. Несколько пар глаз удивленно вылупляются на меня. «Самые круглые причем у Баратова…» — едва успеваю я отметить, когда мягкая рука Мищенко уводит меня обратно в угол.

— Господа, я сейчас… Продолжайте без меня… — Генерал настойчиво усаживает меня обратно, нагибаясь: — Что-то вспомнили? Выкладывайте!

Прерывающимся шепотом, втягивая плечи каждый раз при очередном залпе за окном… Кашляя и чихая от дыма и пороховых газов, я рассказываю Мищенко о разгорающемся в этот момент восстании на черноморском броненосце. О второй после Кровавого воскресенья знаменательной вехе той… то есть этой уже, революции… Кляня себя внутри последними словами, из которых «раззява» и «олень» являются поздравлениями с днем ангела. «Где же ты раньше-то был, хрен с горы?» — так и читается немой вопрос в глазах Павла Ивановича.