Читать книгу "Вновь домой вернутся журавли - Ирина Горбачева"

— В детстве мы очень дружили с Марианной, — поделилась воспоминаниями молодая женщина, укачивающая малыша в коляске, — и родителей её я хорошо помню. Добрые они были люди. А потом, после трагедии Марианна пропала. Сказали, что её в детский дом поместили. Так мы больше с ней не виделись.

— Куда тебе видеться, ты в то время под стол пешком ходила. Это вам надо к Николаевне зайти, — включилась женщина с сумками, — она работала помощницей у родителей девочки, потом навещала её в детском доме. Пойдёмте, мне всё равно домой пора, отведу вас к Николаевне.

Николаевной оказалась, пожилая, но ухоженная женщина. Вот обожаю я таких пожилых дам, которые, несмотря на свой почтенный возраст, не дают старости поглотить всю себя разом, а делают это постепенно, малыми дозами с большим почтением к собственному «Я». Седина в причёске Евдокии Николаевны, только облагораживали весь её облик. Несмотря на то, что она находилась одна в квартире, и на то, что был будний день, её ресницы, были чуть подкрашены. Тени в тон кожи лица, чуть нанесены на веки. На ухоженных руках свежий маникюр, а поверх красивого, но простого и строго платья надет симпатичный передник, который она поспешила снять, пригласив нас пройти в квартиру. Она прошла вперёд, оставляя после себя колыхания чуть уловимого аромата чудесных духов.

Разобравшись в чём дело, Евдокия Николаевна попросила мою провожатую пройти с ней на кухню. Оттуда послышались благодарственные оханьки и аханьки в обмен на свежеиспечённые сдобы хозяйки. Проводив соседку, хозяйка зашла в комнату с подносом, на котором стояли красивые чашки с горячим ароматным чаем и ещё горячими булочками.

— После того, что случилось с родителями Марианночки, я долго добивалась опекунства над ней, мотивируя это тем, что смотрела за ней с самого раннего возраста. Но, получила отказ. Потом я поняла, что мой возраст не был этому причиной, когда в квартире, которая осталась в наследство Марианне поселилась семья родственников директора детского дома, в который поместили девочку. Я ходила, добивалась выселения, но всё напрасно. Начало нулевых годов, ничем не отличались от девяностых. Тот же беспредел. Представляете, они подослали ко мне молодчиков, которые пригрозили и меня выкинуть из собственной квартиры. Пришлось забыть о справедливости, ради того, чтобы посещать и иногда забирать Марианночку к себе на выходные и каникулы. Я одна. Муж рано умер. Детей у нас не было. Одна радость у меня это Мариночка. Она не забывала, заходила ко мне и после того, как познакомилась с Галиной.

— А когда вы её видели в последний раз?

— Перед скоропалительным её отъездом с гадалкой, знакомиться с родной матерью.

— А где она может быть сейчас, вы не в курсе?

— Я сама не нахожу себе места. Жду её каждый день. Вот булочек её любимых напекла, а её нет. Вдруг придёт. Понимаете, она мне позвонила из станицы и сказала, что с аэропорта поедет прямо в суд. А уже после заседания приедет ко мне. Но пропала. Я в полицию ходила, там даже слушать меня не захотели. Да, я забыла, через три дня после заседания суда, мне пришла смс, прочтите, — она протянула мне мобильный телефон.

— Евдокия Николаевна, я проиграла суд, возвращаюсь назад. Марианна, — прочла я, — да, но и назад Марианна не вернулась, это я точно знаю, — сказала я.

— С девочкой произошло ужасное. Я чувствую, нет, я точно знаю, — Евдокия Николаевна приложила кружевной носовой платок к прослезившимся глазам.

— Будем надеяться на лучшее, — я пыталась успокоить её.

— Я думаю, если эту смс писала она, то это знак, что с ней что-то случилось.

— Знак?

— Да. Понимаете, она меня никогда не называла по имени и отчеству. Только Евочка. Только так и никак иначе.

— Евочка?

— Да, производное от Евдокия. Ева. В детстве ей легче так было меня называть, вот она и придумала, так и осталось. Но так называет меня только она, понимаете?

— Понимаю, но могла смску отослать совсем не Марианна, а кто-то другой.

— Наконец! Я вас к этому и виду. Понимаете, Марианночку похитили!

— Похоже, но смысл? Кому нужна бедная детдомовка без двора и кола?

— Вот, вот… А вы не подумали, что если вдруг, Марианне удалось, всё же выиграть процесс? — Евдокия Николаевна выглядела очень обеспокоенной судьбой своей подопечной.

— Да, а что с квартирой? С дачей?

— Всё имущество арестовано до окончания расследования.

— Тем более смысл её кому-то похищать? — Удивилась я.

— Не знаю, я уже теряюсь в своих предположениях, не знаю, что и думать.

— Евдокия Николаевна, с кем она ещё общалась? У неё были друзья, подруги? Может молодой человек?

— Была у неё подруга. Я, конечно, не могла запретить ей дружить с этой девочкой, а когда они были в детском доме, иногда забирала к себе обоих, но всегда говорила Марианне, чтобы она не очень доверяла своей подруге.

— А что были на то основания? — Спросила я встревоженную женщину.

— Да вроде определённых оснований не было. Но что-то настораживало меня в характере этой девочке, а потом и девушке. Впрочем, возможно, то, что Марианна во всём слушалась её.

Узнав адрес нахождения дачи, детского дома в котором раньше находилась Марианна я, как могла, успокоив Евдокию Николаевну, покинула её гостеприимный дом, оставив свою визитку.

— Значит, всё-таки, Марианна приезжала на суд. Думаю не реально, убить Галину, а потом явиться на судебное заседание, защищая свои интересы, зная, что тебя будут разыскивать по подозрению в убийстве. Да, явно девчонка попала в плохую ситуацию, наверняка ей требуется помощь. И вероятнее всего, она даже не подозревает о смерти Галины. Ладно. Разберёмся, как сказал бы мой лучший друг полковник Вадим Петрович. Лишь бы только она была жива, остальное выясним, — размышляла я, по дороге домой.

Дома, в своём блокноте, я вычеркнула Марианну из подозреваемых в убийстве Галины. Вечером, мне позвонила из станицы Марина с расспросами о поисках дочери. Я не стала расстраивать и без того обеспокоенную женщину, сказала, что мне пока ничего не известно. На мой вопрос, что нового в станице, Марина ответила, что всё тихо, всё по-старому. Правда, заходил на днях участковый, интересовался моей персоной.

— А ему, какое дело, что со мной? — Спросила я её.

— Да, нет, он, между прочим, поинтересовался. Я сама не знаю, зачем вам это сказала. Он приходил давление себе измерить.

— Ну и как?

— Что как?

— Давление, говорю, у него как?

— Нормальное.

— И у меня нормальное. Интересуется он, — сердито пробурчала я.

После того, как Борис понял, что Галина скрылась не просто так, а с компроматом на него, он впервые почувствовал себя неуверенно. Словно пелена сошла с его глаз. Он чувствовал себя неловко, от того, что ему постоянно казалось, что за ним кто-то наблюдает. Хотя видимых причин, чтобы за ним следили, не было, но это чувство не покидало его. Чувство самосохранения подсказало ему отказаться от очень приличной взятки, хотя соблазн был большим. Но в последний момент, что-то подсказало выставить просителя из кабинета с гневной речью и словесно выместить на нём всю злость, которая у него накопилась за последнее время.