Читать книгу "Проксима созвездия Лжи - Аркадий Гендер"

— Конечно, ведь решение очевидно! — с энтузиазмом подхватывал Куницын. — Но вопрос в том, догадается ли он?!

— Да, в этом вопрос, — кивал головой Дерябин. — Так ли господин Ионычев умен, каким он себе кажется…

И с этими словами сладкая парочка со смешным чпоканьем прошла сквозь Федора, как сквозь пустое место. Федор обернулся, но ничего не увидел позади себя. «Странные они — эти ангелы!» добродушно усмехнулся он и… проснулся. Несколько секунд он сидел неподвижно, пораженный реалистичностью привидевшегося. Да, ну и темы обсуждали господа покойнички! Интересно, какое такое очевидное решение проблемы с деньгами они имели в виду? Хотя, это им легко рассуждать на эту тему — мертвым, да еще во сне! Черт, пригрезится же! Хотя кое-что из их бла-бла-бла представляется настолько рациональным, что требует немедленной проверки! Федор закрутил головой, определяя, где они едут. Он был в отрубе недолго, минут десять, и сейчас машина была на Садовом, приближалась к американскому посольству и через полминуты нырнула бы в тоннель под Новым Арбатом.

— Слышь, командир, — застучал водилу по плечу Федор. — Мне разнадобилось в Ясенево! Поехали в Коровино, а? За мной не заржавеет, не переживай!

— Я и не переживаю, все равно по Москве всю ночь кататься! — послушно уходя на разворот, пожал плечами частник, и разбитно подмигнул Федору в зеркале: — Что, в Коровине девки лучше?

— Нет, в Ясеневе лучше, — помедлив, твердо ответил Федор.

***

Попасть на стройку спокойно можно было бы и через никем не охраняемые ворота с калиткой. Но, дабы не привлекать внимание какой-нибудь праздноглазеющей в окно соседки, Федор решил воспользоваться черным ходом, благо в покосившемся дощатом заборе лазов было предостаточно. Правда, дальше пришлось пробираться по нетронутой снежной целине. Пока Федор, проваливаясь чуть не по колено, добрался до зияющего чернотой на фоне кирпичной стены проема будущего подъезда, он основательно вымок. Внутри была тьма кромешная и, осторожно нащупывая каждую ступеньку и придерживаясь за холодные кирпичи стены, Федор поднялся на предпоследний построенный этаж. Именно с него, судя по дневному трассологическому эксперименту, стрелял киллер. Сюда через пустые глазницы окон уже проникал какой-никакой свет. Но, прежде чем найти нужную квартиру, Федору пришлось, спотыкаясь о разбросанные по перекрытию кирпичи и даже следы чьего-то недавнего пиршества вокруг остатков костра, основательно поплутать в незнакомой планировке. Но вот, похоже, та самая комната. Точно — наметенный сквозняками приличный снежный мешок у стены под окном притоптан, чуть в стороне валяется кусок фанеры — видимо, ее киллер подкладывал под колено, когда чуть меньше суток назад с этой позиции выцеливал в окне спальни свою жертву. Федор словно воочию увидел эту картину — коленопреклоненная черная фигура Шер-Хана с длинноствольной винтовкой в руках, его фирменная золотозубая усмешка — предвестница чьей-то неизбежной смерти… Федор вдруг ясно представил себе картину, которую в последние секунды жизни Алексея Куницына наблюдал Шер-Хан в оптическом прицеле своей винтовки. Сердце его вновь обожгла ревность. Было, все было у них с Алексеем, что бы ни говорила Ирина. Потому Шер-Хан в запальчивости и назвал ее «шлюхой», что видел это… Хотя, не самое подходящее время для мук ревности сейчас, а, старик? Да и неактуально уже…

Федор подошел поближе к окну, суеверно стараясь не наступать на многочисленные следы Шер-Хановых остроносых ботинок на снегу, и осторожно выглянул наружу. Да, уж — отсюда до их дома было просто рукой подать! Не хуже, чем с театральной галерки сценическое действие, отсюда даже без бинокля было прекрасно видно, что происходит в тех немногочисленных квартирах, где не были зашторены окна. Вон их дородная соседка Валька, уперев руки в боки — по губам видно, что матерно! — ругается со своим вечно пьяным мужем — алкашом и гармонистом рыжим Витьком, более известным во дворе под кличкой Холодец. Интеллигентные Спеловы с четвертого этажа тихо сидят в креслах и смотрят телевизор. А вон — незнакомая Федору симпатичная девушка из третьего подъезда готовится отойти ко сну и, не предполагая, что за ней наблюдают, натуральнейшим образом раздевается! Вот она скинула халат, завела гибкие руки за спину и расстегнула застежку лифчика… Федор почувствовал, что краснеет, и не без труда заставил себя отвести глаза. Вот так же Шер-Хан наблюдал, как перед тем, как приступить к любовными утехам, парочка сначала разминалась коньячком в зале. Вернее, ждал, пока процесс не перетечет неизбежно в спальню, потому что с этой точки место их пиршества — точно — не просматривается. Хотя — а, ну, стоп! Зато отсюда, оказывается, видно трюмо, стоящее в коридоре, а в нем отражается часть комнаты! Правда, совсем малая часть, из-за надоконной перемычки стола и кресел в зеркале не видно. Вот если бы точка обозрения была на метр ниже… В предчувствии очередного открытия сердце Федора зачастило. Болван, так ведь киллер, ясный крен, не торчал, как ты, столбом, а стоял на коленях, — ты же сам, кретин, фанерочку приметил! Федор присел на корточки и наклонил голову так, чтобы линия взгляда была чуть выше подоконника. Ха, точно — так в зеркале все прекрасно видно! Мелко, правда, ведь к расстоянию от наблюдателя до объекта добавляется двойное расстояние от объекта до зеркала. Но, надо полагать, что в оптический прицел, которого просто не могло не быть на винтовке стрелка, картинка была вполне контрастной! Но, позвольте — Ведь Дерябин говорил, что киллер — человек Куницына! Так что же это получается — Шер-Хан умышленно шлепнул своего босса? Хотя, веры Дерябину, конечно, нет, но даже если сделать невероятное допущение, что Шер-Хан не знал Куницына в лицо, все равно он не мог не видеть, что в квартире не Федор! И, напротив, — Шер-Хан, помнится, сказал, что, мол видел, как Федор «…бабки в чемодане нашел»? А ведь он не мог видеть этого, потому, что Федор штору-то закрыл! Да и трудно представить, чтобы киллер вместо того, чтобы оперативно мотать с места преступления, полтора часа после убийства сидел бы на своей позиции и спокойненько наблюдал за развитием сюжета! Да, мутное какое-то дельце получается, — налицо, что называется, серьезные нестыковочки… Правда, какое это теперь имеет значение, — ведь помочь спасти Ирину это никак не может! Но все равно нехорошо как-то становится от понимания того, что единственный человек, кто кроме Федора на самом знал о деньгах в Куницынском кейсе, была Ирина… М-да, а ведь если абстрагироваться от Ирининого положения сейчас, то к ней, как говорится, возникает ряд вопросов! Например, почему после ухода Федора она не вызвала милицию? И как, собственно говоря, она умудрилась оказаться в лапах Шер-Хана, ведь чтобы захватить ее, тому нужно было как минимум попасть в квартиру? И какую роль Ирина сыграла в исчезновении трупа, ведь, получается, что уборку в спальне делали ее руки? «Господи, да в чем ты ее подозреваешь?! — укорил сам себя Федор. — Решил вину за то, что не остался в квартире, не вызвал сам ментов, свалить на жену?! Ну, красавец! Что она, по твоему, сама в полон бусурману сдалась?!» — «А ты не утрируй! — отмахнулся сам от себя Федор. — Ты вот жил с женщиной больше десяти лет, и выясняется, что ничего, ничего не зал о ней!» Ведь оказалось же, что с Куницыным они — институтские однокашники? И, значит, все эти годы она тебя обманывала! И про то, что Куницын и Дерябин — родственники, знала, но это уже так, мелочь… А что еще в таком случае таила она все это время от мужа? Какие секреты скрыты в ее прошлом? Один-единственный только раз Федор осторожно поинтересовался о происхождении шрамов на ее запястьях. «Никогда больше не спрашивай меня об этом!» — почернев лицом, резко ответила Ирина. Правда, сразу спохватилась, что совершенно ни с того, ни с сего была слишком уж нелюбезна с мужем, извинилась, чмокнула, улыбаясь, в лоб. Но на вопрос так и не ответила. М-да, чего уж там, раньше надо было думать о том, что такие тихие и красивые омуты, как Ирина, для чертей — самое заповедное место…