Читать книгу "Заклятые супруги. Леди Смерть - Марина Эльденберт"

Мэри ахнула и прикрыла рот ладонью. Этот костюм – страшный сон матушки, я заказала после смерти отца и несколько раз выезжала в мужском седле. Было это давно, но с тех пор я не похудела, не потолстела, не сплющилась и не растянулась. Так что должен сесть как следует.

– Что-то еще, миледи?

– Да. Сейчас поможешь раздеться и уйдешь к себе. Если обо мне спросит граф, скажешь, что я не желаю его видеть. Часа через три вернешься, буду спать – разбудишь.

– Почему через три? – теперь голос Мэри дрожал.

Потому что перед тем, что я задумала, стоит немного отдохнуть. Особенно после такого насыщенного дня.

– Мне понадобится помощь, чтобы выбраться из дома.

С конюхами сама разберусь, чуточку потяну из них силы на грани, до утра не проснутся. А вот прыгать со второго этажа, конечно, очень увлекательно, но сорваться, сломать себе что-нибудь и утром быть обнаруженной Анри враскоряку под кустом, облепленной скорпионами, – не очень. Так что, придется идти через дом, а Мэри пойдет вперед, чтобы мне ни на кого случайно не наткнуться.

Я повернулась спиной, чтобы камеристка могла расстегнуть платье.

Клетка Каори?

Что ж, пусть попробует меня запереть!

24

В кабинете царил полумрак: окна выходили на восход, но осеннее солнце лениво. На небо оно взбиралось нехотя, не столь стремительно, как летом. Несмотря на долгую прогулку, заснуть после ссоры вчера удалось с трудом. Да и пробуждение было не из приятных – мерзкий вкус собственной резкости горчил на губах вместе с настойкой Джинхэя. Ее осталось не так много, но учитель обещал прислать еще. Целебное разнотравье, отчасти смягчающее отравление мглой. Никакой магии, исключительно сила природы, но однажды она перестанет действовать. О том, что случится тогда, лучше не думать.

Причина ссоры лежала на столе: письмо Раджека, которое попало к нему несколько дней назад. Разумеется, оно было адресовано Терезе, где тот в самых милейших выражениях справлялся о ее самочувствии после приступа и спрашивал, когда они смогут увидеться. Тогда Анри забыл и про Эльгера, и про Евгению. Вообще обо всем забыл – что, демоны их всех раздери, было очень некстати. Зато отлично помнил, как она цеплялась за локоть этого типа в опере, как нагло тот на нее глазел. Хотелось отправиться в Ларне и лично рассказать назойливому хлыщу, что у нее все в порядке, но его, Раджека, самочувствие напрямую зависит от того, как скоро он уберется обратно в Ольвиж. А потом случилась та ночь, когда она отдавалась ему безраздельно, оживая на глазах, словно долгие месяцы до этого не дышала. Узор растекался по ее коже, говоря об истинных чувствах и о том, во что он так хотел верить.

Столько держался, чтобы сорваться как последний дурак.

Ревность ушла, но лучше бы это была ревность.

Потому что Раджек мог оказаться кем угодно – от прихвостня Фрая или шпионов Веллажа – демонова начальника Комитета до собачонки Евгении. Не только Евгении – возвращению Терезы в Вэлею многие не обрадовались. За этим типом мог стоять каждый, а она… Демоны, неужели история с Эриком ее ничему не научила? Как можно быть такой доверчивой?

Невозможность защитить в открытую сводила с ума.

Но еще сильнее сводили с ума ее близость, запах – свежесть, тонкий соленый бриз, его личное наваждение. Тереза пахла свободой: ветрами и морем, хотя жила в дождях и туманах, как элленари, фольклорный лесной народ Энгерии. И была она такой же высокой и хрупкой, какими их описывали в легендах, такой же отчаянно гордой и безумно желанной.

– Ты хоть спал?

Жером вошел без стука, приблизился и присвистнул. Анри проследил его взгляд: тот смотрел на лежавшие на краю стола книги. Брачные узоры армалов и их проявление.

– Глазастый какой.

– Сам же учил обращать внимание на детали.

Он хмыкнул, а Жером, не дожидаясь приглашения, устроился на стуле напротив него.

– Анри, это глупо.

– Тоже мне умник нашелся.

– Не завидуйте, граф. Я таким родился. – Он нахмурился и подался вперед. – Вы вчера поговорили?

– Можно и так сказать.

– Значит, снова поссорились?

Он не ответил, поэтому Жером подтянул к себе верхний том и принялся листать страницы. Анри же изучал его: здесь, в Лавуа, положение обязывало, поэтому выходил тот неизменно в форме, с зачесанными назад волосами. По старой памяти, с непривычки короткие жесткие вихры выбивались наверх и топорщились, как сейчас. Вот только блеск в глазах и таящаяся в уголках губ улыбка появились после приезда Терезы. Равно как выправка и чеканный шаг, которому могли позавидовать гвардейцы его величества, а еще желание быть в курсе всего, что происходит в поместье.

Марисса недоумевала: хозяйство и прислуга были на ней, она давно привыкла, что Жером по большей части занят делами Анри. Теперь же он взялся за свои прямые обязанности с таким усердием, что грозился оставить мадам Ильез без работы. Причина тому – Мэри. Рядом с ней привыкший к легким знакомствам с женщинами друг ходил кругами и понятия не имел, с какой стороны подступиться. Наблюдать за этим было бы даже забавно, если бы не сгущающиеся на горизонте тучи.

– Говорят, ты учишь мисс Китс вэлейскому.

Жером делал вид, что увлечен чтением.

– В этом доме слишком много говорят.

– Как и везде.

– Должен же кто-то этим заняться, – камердинер приподнял брови. – Ей здесь жить, а она даже толком поговорить ни с кем не может. Девчонка просто огонь, вчера подралась с Натали, защищая свою леди.

Анри приподнял брови.

– Что произошло?

– Та сдуру заявила Аните, что от хозяйки у нее мурашки по коже. Мэри ответила, в итоге они сцепились так, что пришлось их разнимать. Слияние началось?

Жером вернул книгу на место и постучал по ней пальцами.

Слияние возникало между людьми, связанными брачной клятвой армалов. Тереза не давала никакой клятвы, она оказалась замужем не по своей воле, но браслет и договор на крови, видимо, сделали свое дело. В древности к браку было совсем другое отношение, армалы заключали союзы как деловой контракт: по соответствию уровня силы и выгоды, которую могли получить их семьи. Они оставались верны друг другу, но эта верность не несла под собой подоплеки чувств. Только уважение и долг, культ семьи в те времена являлся священным. Браслеты связывали их жизни и отчасти здоровье. С каждым годом все сильнее, привязанность переходила в глубокую тоску и болезни, когда кто-то из супругов умирал. Но истинное слияние случалось гораздо реже, такая связь возникала только когда…

– Ты любишь ее. Она любит тебя. И… – Жером поднял руку, предупреждая возражения. – Это кто-то должен был сказать. Хватит уже мучить друг друга. Поговори с ней, Анри. Расскажи обо всем, попроси прощения.

– Ей это не нужно.