Читать книгу "Жизель - Джон Уиндем"

А затем она отдыхала умиротворенно, глядя вверх на звезды, слушая соловья, не прекратившего свое пение, и всю природу, мягко вздыхающую…

Утром, открыв глаза в ее знакомой маленькой комнате, наполненной уличным шумом, она лежала еще несколько минут в счастливой расслабленности. Именно тогда она решила написать книгу – для себя, чтобы никогда и ничего не забыть.

Книга получилась, на ее взгляд, слишком сентиментальной. Но ей нравилось ее писать, переживая все заново. А затем она решила, что не одной ей наскучили грубые серые будни. И она подготовила другой вариант книги, несколько сокращенный – хотя, как выяснилось, на вкус издателя, недостаточно, – и добавила свою концовку.

И вот такой необъяснимый результат…

Первый приступ слез у Лейлы Мортридж прошел. Она промокнула глаза и несколько раз вздохнула.

С видом человека, принимающего на себя практическую сторону дела, Джейн сказала:

– Мне кажется, случиться могло одно из двух: либо между нами существует нечто вроде телепатии – но мне это кажется маловероятным, – либо мы видим одинаковые сны.

Миссис Мортридж обиделась.

– Это невозможно, – заявила она решительно.

– Вся ситуация кажется невозможной, – ответила коротко Джейн, – но это есть – и мы должны отыскать самое вероятное объяснение. Во всяком случае, ситуация, когда двое людей видят одинаковые сны, разве более невероятна, чем когда один видит один и тот же сон с продолжениями, как сериал?

Миссис Мортридж смотрела с вызовом.

– Я не понимаю, – сказала она назидательно, – как незамужняя девушка вроде вас может видеть подобные сны.

Джейн насмешливо поглядела на нее.

– Бросьте это, – посоветовала она коротко. – Кроме того, – добавила она после секундного размышления, – мне кажется это столь же неприличным и для замужней женщины.

Миссис Мортридж мгновенно сникла.

– Это разрушило мое замужество, – сказала она жалобно.

Джейн понимающе кивнула и ответила:

– Я была помолвлена – сны погубили помолвку. Как можно?! Я имею в виду, после… – она не закончила.

– Понятно, – сказала миссис Мортридж.

Несколько секунд они молчали, каждая думая о чем-то своем. Миссис Мортридж первая нарушила тишину:

– И сейчас вы портите это.

– Порчу ваше замужество? – спросила Джейн изумленно.

– Нет, сны.

Джейн ответила жестко:

– Не надо говорить глупости. Мы в одной лодке. Думаете, мне нравится ваше вмешательство в мои сны?

– Мои сны.

Джейн не ответила, задумавшись, а затем сказала:

– Возможно, дела это не меняет. В конце концов, раз мы обе во сне становились ею, не зная ничего друг о друге, то почему все не может также продолжаться?

– Но ведь мы знаем.

– Нет, когда мы там. Если так, то остальное неважно? Во всяком случае, возможно.

Миссис Мортридж оставалась безутешной.

– Это в-а-ажно, когда я проснусь и буду знать, что вы разделяли… – бормотала она, глотая слезы.

– Думаете мне эта идея по душе? – спросила Джейн холодно.

Избавиться от гостьи ей удалось лишь через 20 минут. Только тогда она позволила себе сесть и от души пореветь.

Сон не прекратился, как боялась в глубине души Джейн. Ничего не изменилось. Лишь несколько последующих дней, просыпаясь, Джейн чувствовала себя неуютно при мысли, что Лейла Мортридж имела тот же ночной опыт до последней детали – и, хотя некоторую компенсацию можно было извлечь из того факта, что и она в равной степени испытала все, происшедшее с Лейлой Мортридж, все-таки это не служило достаточным утешением.

Что девушка из грез осталась той же для них обеих, несмотря на их знание друг о друге, они выяснили по телефону на следующее же утро в разговоре, протекавшем довольно дружелюбно. Страх потери отступил, и антагонизм начал исчезать, к концу месяца его заменила атмосфера своеобразного женского клуба по телефону. В конце концов, сказала себе Джейн, если секрет приходится делить, то делать это следует с выгодой…

Однажды вечером, месяца через три после их первой встречи, Лейла Мортридж позвонила по телефону, и она была в панике:

– Моя дорогая, ты не читала вечернюю газету?

Джейн ответила, что просмотрела бегло.

– Если она при тебе, то открой театральную страницу. Во второй колонке, под заголовком «Совместная роль», нет, не клади трубку…

Джейн бросила трубку. Затем нашла газету.

«Пьеса, принятая для постановке в Каунтис-театре, вскоре будет представлена на суд зрителей. Это романтический мюзикл. Мисс Розалии Марбэнк выпала уникальная возможность выступить сразу в двух качествах: главной героини и автора. Музыка специально написана Аланом Критом. В пьесе рассказывается о любви деревенской девушки – кружевницы…»

Джейн дочитала до конца и сидела тихо, скомкав газету. Слабо слышимый голос из брошенной телефонной трубки привел ее себя. Она подняла ее.

– Ты прочла? – спросила Лейла.

– Да, – ответила Джейн. – Да… – ты случайно ее не знаешь?

– Я никогда не слышала о ней. Но выглядит это странно, тут другое, может быть?…

– Должно быть. – Джейн на секунду задумалась. – О'кей. Мы выяснили, – сказала она решительно. – Я найду нашего издателя и выпрошу у него пару билетов на премьеру. У тебя найдется время?

– Естественно.

А сон продолжался. Этой ночью в деревне состоялось нечто вроде ярмарки. Небольшой прилавок кружевницы выглядел привлекательно. Ее кружева походили на изящные большие снежинки, сотканные из тончайшей паутины. Их, правда, никто не покупал, но это, казалось, не имело значения. Когда пришел он, то нашел ее сидящей на земле и рассказывающей сказки двум очаровательным большеглазым мальчикам. Позднее они закрыли лавку. Шляпка висела на лентах у нее на руке, и они танцевали. Когда взошла луна, они покинули танцующих. На небольшом пригорке они обернулись и посмотрели назад на костер, на огни и танцующую толпу. Затем они ушли прочь по лесной тропинке и забыли все и вся, кроме друг друга…

Одной из причин, по которой Джейн смогла достать билеты без особых проблем, была премьера в этот же вечер еще одной лучше разрекламированной и более амбициозной постановки Идиллии. В результате оформление для первого представления было довольно скромным и мало кто из первоклассных критиков присутствовал. Тем не менее зал был полон.

Она и Лейла заняли свои места за несколько минут до того, как погас свет. Оркестр заиграл увертюру, но она мало обратила внимания на музыку из-за какого-то болезненного возбуждения. Она нашла в темноте руку Лейлы и почувствовала, что та также дрожит. У нее возникло сильное желание уйти отсюда, Лейла чувствовала то же. Но они должны были прийти: не прийти было бы просто невыносимо…