Читать книгу "Смерть пиявкам! - Иоанна Хмелевская"

— Так вы полагаете, он женщин не любил?

— Он любил только одного себя и свою карьеру, но мог сколько угодно расточать восторг перед избранницей, восхищаться ею, уверять, что она — единственная в мире такая. И возможно, в постели тоже был неплох. А зачем вам это?

— В Кракове он остановился у одной девицы, так она фанатически предана Ступеньскому, на костер взойдет, если он потребует, и жизнь за него отдаст. Просто безумие какое-то!

— Тогда получается, что она ему зачем-то временно понадобилась? А потом необходимость в ней отпала.

— Да, типичный жиголо с учетом современных условий и обычаев. Эластичный, приспосабливающийся…

— Вы хоть и мужчина, но соображаете, — похвалила я и опять пожалела, что прежде не откусила свой болтливый язык. В конце концов, я была заинтересована в Островском, и не стоило его обижать.

А он и не обиделся. Значит, я права — неглуп.

— Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что в данном случае пани целиком полагается на психологические нюансы, которых мужчины, как правило, не выносят. Все эти последние разговоры, слухи, инсинуации… Он наверняка почти все их слышал, ну уж три четверти — наверняка, потому и завел себе в Кракове укромную нору. Учитывая, что больше всего он навредил Марте, а вы ее оправдываете… впрочем, я тоже не могу представить ее со штыком в руке.

Промеж себя люди говорят о многом таком, о чем никогда не скажут полиции. И если не целый курган, то хотя бы небольшую кучку из их высказываний нам собрать удалось.

— Я пообщался со своими в редакции, кое-что удалось узнать. Маевский в клубе был занят переговорами, недвижимость — неплохой бизнес, но, как и всякий бизнес, не любит публичности. Спустившись в подвальный зал, Маевский огляделся в поисках уединенного местечка. В одном углу сидели два типа и что-то шепотом обсуждали, в другом углу устроился одинокий мизантроп, в третьем целовались парень с девушкой, но они вскоре ушли. На смену им спустился какой-то незнакомый тип, Маевский его и не разглядел толком. Поскольку одинокий мизантроп явно собирался подслушивать приватную беседу, Маевский решил вернуться обратно наверх. Мизантроп остался сидеть внизу.

Знакомый Островскому журналист знал Ступеньского в лицо, он рассказал, что видел, как тот спускался в подвал, сразу за Маевским. Журналист знал, что Маевский прибыл в клуб для деловых переговоров, кроме того, он знал, что собой представляет Ступеньский. И был уверен, что тот станет подслушивать беседу Маевского с партнерами. Даже спустился вслед за Маевским, дабы предупредить его. В подвале все обстояло именно так, как рассказал Маевский. Поднимаясь обратно, на узкой темной лестнице он с трудом разошелся с каким-то человеком. В темноте журналист его не разглядел, может лишь сказать, что тип был высокий и грузный.

О Мартусе больше всех могла рассказать ассистентка постановщика, не любившая мою подругу и завидовавшая ей. Она точно знает — эта лахудра провела внизу целых семь минут. Вылетела вся злая и вздрюченная, да у нее на лице было написано — преступница!

А вот Ступеньского ждала некая Нюся, барышня из рекламы, которая благодаря ему уже дважды вылезала на экран в обнимку с бутылью оливкового масла. Правда, из-за бутыли Нюсю почти не было видно, но девушка считала себя кинозвездой, а Ступеньский сулил ей помощь и поддержку. Нюся видела, как он ушел на нижний этаж, и терпеливо ждала, когда же поднимется. И клянется всеми святыми, что целых два раза обозналась, испытав разочарование. Дважды перепутала фигуру, вынырнувшую из лестничного проема. Первой фигурой при ближайшем рассмотрении оказался текстовик-неудачник, а второй — какой-то неизвестный громила, не стоящий внимания. Текстовика она знает в лицо, громилу же вряд ли опознает.

— О Езус-Мария! — переживала я.

— И вот здесь для меня прозвенел звоночек, — заметил Островский. — Я вообще больше верю заносчивым девицам, чем эксцентричным типам. У меня получается, что Марта угодила в какой-то перерыв, Ступеньский остался внизу, но вряд ли она пошла туда из-за него…

— Не мелите ерунду. Если бы она его долбанула штыком, то вообще бы оттуда не выскочила, скорее всего, потеряв сознание, свалилась бы рядом с ним, она при сильном волнении обычно падает в обморок, такая уж у нее физиологическая особенность. Хоть кто-нибудь обратил внимание на того громилу на лестнице?

— То-то и оно! Я не мог выжать из звездной идиотки, в какой очередности разочаровали ее мужчины, поднявшиеся вместо Ступеньского. Стачала текстовик, потом громила или наоборот? Потому как у меня получается — кто-то остался внизу со Ступеньским один на один.

— У текстовика были какие-нибудь претензии к Ступеньскому?

— Текстовик уверяет — не было. А что касается громилы, то и тут проблема, там, если разобраться, было два громадных мужика. И обоих никто не знает. Все путаются в показаниях. Одни считают его иностранцем — немцем, или шведом, или американцем. Он был с девушкой, из тех, что подвизаются в службах эскорта. Кто именно из двух громил спускался вниз — неизвестно. Но оба ушли из клуба еще до того, как был обнаружен труп.

— А что менты?

— Ничего, от них много не узнаешь. Марта там здорово увязла Мотив — лучше не придумаешь.

— А кто первым указал на нее?

— И вы еще спрашиваете?! Конечно же, та ассистентка постановщика, и ее горячо поддержала несостоявшаяся телезвезда с оливковым маслом, остальным все до лампочки, они пассивно согласились с выдвинутой версией. А Марта не нашла ничего лучшего, как после первого же вопроса наброситься на следователя с явным стремлением выцарапать глаза едва тот упомянул Ступеньского. Ну и что скажете?

Что скажу, что скажу… А что я могу сказать, даже не обдумав услышанное?

— Если бы не проклятый штык, — мрачно буркнула я, — то…

— Вот именно! — обрадованно подхватил Островский. — Штыка-то у нее при обыске не нашли. Время им удалось высчитать, она из «Алхимии» поехала прямо домой, никаких пробок по дороге не было, более того, ей могли бы даже влепить штраф за превышение скорости, у дома соседи видели ее, целых три человека. Машину ее осмотрели сразу. Что она сделала со штыком?

— Сточные канавы на ее пути проверяли? Водостоки?

— Этого не знаю, но насчет сточных канав я бы не обольщался. Вы можете себе представить пацана, который бы обнаружил штык и не воспользовался счастливым случаем?

— Да я и насчет девчонки бы не сомневалась. И сама бы подняла, вы не представляете, какой это полезный предмет.

— Представляю! — отрезал Островский. — Значит, подводим итоги: лидирующее место Марта заняла у следствия по причине мотива… И тут стоп. Мотив. А ведь Ступеньский — не первая жертва в таком коллективе, вот почему краковская полиция и испытывает сомнения.

— Ее арестовали?

— Предварительное заключение, на двадцать четыре часа. Сегодня ночью она уже будет дома. Учтите, все ее телефоны поставят на прослушку.

— Вот уж ни за что бы не догадалась! Во сколько ее выпустят?