Читать книгу "Босиком - Элин Хильдебранд"

Сначала химиотерапия приносила боли и неудобств не больше, чем визит к стоматологу. Онкологическое отделение в небольшой сельской больнице Нантакета было маленьким, со сплоченным коллективом — или, как они сами любили себя называть, «командой» (они все играли в софтбол в летней лиге и уже три года были чемпионами. «Когда изо дня в день приходится видеть то, что видим мы, — говорила старшая медсестра, Мейми, — нужно давать выход агрессии»).

Команда состояла из Мейми, женщины лет на десять старше Вики (Мейми одна растила четырех мальчиков), и еще троих человек — молодого чернокожего медбрата по имени Бен, недавно окончившей школу медсестер крупной девушки по имени Амелия с пирсингом на нижней губе и онколога, доктора Олкота. Доктор Олкот, по счастливому совпадению, был знаком с доктором Гарсиа по больнице Фэрфилда и благодаря многолетнему безустанному участию в различных конференциях.

— Мы с Джо пару раз опрокидывали вместе по рюмочке, — сказал доктор Олкот, когда впервые встретился с Вики. — И я пообещал ему, что позабочусь о вас.

Доктору Олкоту, должно быть, было около пятидесяти, но выглядел он на тридцать. У него были светлые волосы и загорелая кожа, очень белые зубы и дорогая одежда под белым халатом. Доктор Олкот рассказывал Вики, что ему очень нравилась рыбалка, собственно говоря, он просто обожал ловить рыбу, и именно это заставило его перевестись в Нантакет из Массачусетской больницы в Бостоне — несмотря на работу до поздней ночи и до абсурда ранние поездки обратно в больницу на своем желтом джипе «рэнглер». Три-четыре раза за лето они с Бобби Ди брали напрокат лодку, чтобы порыбачить на акулу или голубого тунца, но на самом деле доктор Олкот любил ловить и отпускать рыбу. Ему очень нравился луфарь, а полосатый окунь или малый тунец были еще лучше. Доктор Олкот был секретным оружием их команды по софтболу, прекрасным подающим, которого никто не мог переиграть. Вики практически влюбилась в него и полагала, что она не единственная его поклонница.

Когда Вики приезжала в больницу, то Бен, то Амелия взвешивали ее, измеряли кровяное давление и брали кровь на анализ, чтобы проверить уровень лейкоцитов. Затем появлялся доктор Олкот.

— Проверка, — говорил он. — Как вы? Как себя чувствуете? Все в порядке? Вы держитесь? Вы храбрый солдат. Джо говорил мне, что вы должны быть пациенткой-звездой, настоящим бойцом. Анализ крови нормальный, даже хороший. Вы в порядке. Я горжусь вами, Вики. У вас отлично все получается.

Эти слова поддержки были до смешного важны для Вики. Она привыкла преуспевать, хотя никогда не рассматривала химиотерапию как явление, в котором кто-то может быть хорош или плох. Это дело случая, как в лотерее, — все зависит от того, как тело среагирует на химикаты. Но Вики все равно была бесконечно благодарна за подбадривания доктора Олкота. Он должен был ее спасти.

Комната для химиотерапии была маленькой и уютной, с тремя креслами с откидными спинками и двумя перегородками — для сохранения конфиденциальности. Вики выбрала кресло, которое показалось ей счастливым (оно походило на кресло, в котором всю жизнь расслаблялся ее отец), и ждала, пока Мейми подсоединит ее к яду. Там был один телевизор, который всегда был настроен на спортивный канал, потому что медперсонал внимательно следил за результатами игр с участием команды «Ред Сокс».

В течение первой недели, потом второй Вики думала: «Все в порядке. Я это выдержу». Больницу нельзя было назвать приятным местом — из всех мест Нантакета еще меньше Вики хотела бы оказаться только в тюремной камере или в похоронном бюро Льюиса. Тем не менее это было лучше, чем в ужасающих историях людей из группы поддержки, которые рассказывали о лечении в больших больницах, где химиотерапию делали не по расписанию и человеку приходилось по три-четыре часа ждать, пока освободится кресло. Вики с нетерпением ожидала встречи с доктором Олкотом, она слушала, как Мейми рассказывала Бену о проделках своего сына (ее четырнадцатилетний ребенок был пойман в три часа ночи за рулем машины, которую он «одолжил» на парковке «Гранд Юнион»), а он рассказывал о сумасшедших пьяных девушках, которых он встречал, когда работал вышибалой в баре «Чикен бокс». Они всегда оживленно болтали по утрам после софтбола. Одним словом, онкологическое отделение было отдельным миром, где Вики была гостем. Она могла вести себя так, как хотела; никто не спрашивал ее о раке. А зачем им спрашивать? Факты были налицо: ее раковые клетки — словно гнилые зубы, и команда должна их удалить. Никто не высказывал никаких суждений; все просто занимались своим делом.

Вики растерялась, когда начали проявляться побочные эффекты. Это происходило постепенно; ее самочувствие заметно ухудшилось после третьей недели (шестой дозы) и продолжало постепенно ухудшаться. У Вики совершенно пропал аппетит; она заставляла себя есть, как другие заставляют себя заниматься физкультурой. Ее кожа стала сухой и начала шелушиться, речь стала сбивчивой (Вики повторялась, думала, что говорит с Брендой, хотя это была Мелани, теряла мысль посреди предложения). Она похудела на десять фунтов, несмотря на то что усердно ела, она стала слишком слабой, чтобы ходить на пляж или даже в магазин, она проводила все дни — прекрасные, солнечные, идеальные дни — в постели. Бренда принесла домой песок с пляжа и насыпала его в каждую пару обуви Вики. Мелани принесла Вики все книги из списка бестселлеров, который печатают на последней странице, но Вики не могла сосредоточиться больше чем на двух страницах. Лучше всего ей было утром, когда у нее было достаточно сил, чтобы приготовить завтрак, и в час дня, когда Портер прижимался к ней на кровати и засыпал рядом с ней. Вики вдыхала запах его волос, гладила его шелковистые щечки, смотрела, как он сосет соску. Когда Портер просыпался, в комнату часто входил Блейн с букетом свежесрезанных цветов и стопкой книг, чтобы Вики ему почитала. Она обычно прочитывала одну или две страницы, затем ее внимание рассеивалось.

— Пока хватит, — говорила Вики. — Тетушка Бренда тебе дочитает. Мама устала.

Вики пыталась запастись энергией на выходные, когда Тед был рядом. Когда он приезжал в пятницу вечером, она всегда сидела на кровати, делала вид, что читает, делала вид, что все в порядке, что она в порядке, — но выражение его лица говорило ей о том, что он знал правду. Тед садился на край кровати, и выражение его лица было почти испуганным.

— Что они с тобой делают? — шептал Тед.

— Я не знаю, — отвечала Вики.

Доктор Гарсиа говорил, что во время химиотерапии ее самочувствие будет отвратительным, но тогда Вики не понимала, что это означало. А теперь, конечно, поняла. Она чувствовала слабость, фаланги ее пальцев стали рассыпчатыми, как мел, а легкие — хрупкими, как медовые соты. Из-за химиотерапии и из-за того, что грудь уменьшилась после окончания кормления, Вики был велик даже самый маленький бюстгальтер. Ее соски стали похожи на две старые изюмины. Остались в прошлом ее прекрасные формы, гладкая кожа и шелковистые белокурые волосы. Теперь она была кожа да кости. У Вики начали выпадать волосы. Она была безобразной, отвратительной, каким-то каркасом. Ее сексуальное желание исчезло, но Вики не хотела лишиться этой части своей жизни. Она боялась, что Тед начнет искать секс на стороне, — в городе были миллионы женщин, были проститутки, служба сопровождения, дорогие штучки, о которых знали мужчины с Уолл-стрит и берегли для своих клиентов. Женщины были у Теда в офисе, в их здании; он мог встретить женщину с приятным запахом духов в лифте… По слухам, это происходило постоянно. Это случалось с лучшими друзьями Вики! И поэтому она стремилась к сексу с Тедом, как не стремилась за все годы их супружеской жизни, и Тед, конечно же, думал, что она сошла с ума.