Читать книгу "Безымянное семейство - Жюль Верн"

Тот, что, похоже, был предводителем, высокий гурон лет пятидесяти, державший в руке плащ индейской работы, важно спросил, обратившись к фермеру:

— Есть ли на ферме «Шипоган» Никола Сагамор?

— Есть, — ответил Том Арше.

— И добавлю, что вот он я! — воскликнул нотариус, очень удивленный тем, что целью неожиданного визита являлась его персона.

Гурон повернулся к нему, гордо поднял голову и величественно изрек:

— Вождя нашего племени Великий Ваконда призвал в Мициманиту наших предков. Пять лун прошло с тех пор, как он достиг страны счастливой охоты. Прямым и кровным его наследником в настоящее время является Никола, последний из Сагаморов. Отныне ему принадлежит право закапывать томагавк мира и откапывать топор войны!

Это неожиданное заявление ошеломило всех присутствующих. В округе, конечно, хорошо знали, что мэтр Ник — по происхождению гурон, потомок великих предводителей племени махоганов, но никто не мог и вообразить — а сам нотариус менее чем кто-либо, — что законы наследования власти призовут его стать главой индейского племени.

Среди общего молчания, которое никто не осмеливался нарушить, индеец снова заговорил:

— В какое время мой брат пожелает прийти к костру Большого Совета своего племени, облачившись в традиционный плащ предков?

Глава депутации ничуть не сомневался в согласии нотариуса из Монреаля и уже протягивал ему плащ махоганов.

И пока совершенно лишившийся дара речи мэтр Ник медлил с ответом, раздался возглас, к которому разом присоединились полсотни голосов:

— Слава! Слава Никола Сагамору!

Первым закричал не кто иной, как Лионель!

Он был страшно горд удачей, выпавшей на долю хозяина, считая, что отблеск его славы падет на всех клерков его конторы, и в особенности на него, и радуясь при мысли, что отныне будет находиться рядом с Великим вождем махоганов. Да что тут долго объяснять!

Однако де Водрель и его дочь не могли удержаться от улыбки, глядя на ошарашенное лицо мэтра Ника. Бедняга! В то время как фермер, его жена, их дети, друзья искренне поздравляли нотариуса, тот совсем растерялся.

Тогда индеец снова задал свой вопрос, не допускающий уверток:

— Согласен ли Никола Сагамор последовать со своими братьями в вигвам[174]Вальгатты?

Мэтр Ник так и оставался стоять с разинутым ртом. Конечно, он никогда не согласится отказаться от своих служебных обязанностей и пойти править племенем гуронов. Но, с другой стороны, он не хотел обидеть отказом единокровных братьев индейцев, которые, согласно праву наследования, призывали его на столь почетный пост.

— Махоганы, — выговорил он, наконец, — я никак не ожидал... Я, право, недостоин... Понимаете... друзья мои... я всего лишь нотариус!

Он еще что-то бормотал, с трудом подбирая слова и не находя определенного ответа.

Тут на помощь ему пришел Том Арше.

— Гуроны, — сказал он, — мэтр Ник сейчас только мэтр Ник, по крайней мере, пока не завершится свадебная церемония. Потом, если ему будет угодно, он покинет ферму «Шипоган» и будет волен отправиться со своими братьями в Вальгатту!

— Да!.. После свадьбы! — закричали все присутствующие, которым не хотелось отпускать нотариуса.

Гурон слегка покачал головой и, посоветовавшись с депутацией, сказал:

— Мой брат не должен колебаться. Кровь махоганов течет в его жилах и вменяет ему права и обязанности, отринуть которые он не может...

— Права!.. Права еще туда-сюда! — пробормотал мэтр Ник. — Но обязанности...

— Он согласен? — вопросил индеец.

— Согласен ли он? — воскликнул Лионель. — Конечно, да! И в доказательство этого ему надо сейчас же облачиться в плащ вождя сагаморов!..

— Да замолчит ли, наконец, этот дурак? — процедил сквозь зубы мэтр Ник.

С каким удовольствием всегда мирный нотариус укротил бы неистовый пыл своего клерка хорошим пинком!

Де Водрель прекрасно понял, что мэтр Ник хочет выиграть время. А потому, обратясь к индейцу, он сказал ему, что потомок сагаморов, разумеется, и не помышляет уклониться от обязанностей, предписываемых ему его происхождением. Но несколько дней, а быть может, и недель, ему понадобится на то, чтобы уладить свои дела в Монреале. Таким образом, ему следует дать время.

— Это разумно, — ответил индеец, — и поскольку мой брат согласен, то пусть в знак своего согласия он примет томагавк Великого вождя, призванного Вакондой охотиться в обетованной земле, и пусть он заткнет его за пояс!

Мэтр Ник вынужден был взять это излюбленное оружие индейских племен и, окончательно смутившись, потому что на нем не было никакого пояса, он самым жалким образом водрузил его на плечо.

Тут депутация издала традиционный возглас туземцев Дальнего Запада «хуг!» — восклицание одобрения, общеупотребительное на языке индейцев.

Лионель не мог прийти в себя от радости, хотя ему и показалось, что хозяин находится в очень затруднительном положении и ему не миновать насмешек братии канадских нотариусов. В своем поэтическом воображении юноши уже представлялось его новое призвание — прославлять великие подвиги махоганов и переложить на лирические стихи военный гимн сагаморов, и он заранее беспокоился, что ему будет трудно подобрать рифмы к слову «томагавк».

Гуроны собрались было удалиться, сокрушаясь о том, что из-за своих обязанностей мэтр Ник не может тотчас покинуть ферму и следовать с ними, когда Катерине пришла в голову мысль, за которую нотариус вряд ли был ей благодарен.

— Махоганы, — сказала она, — мы собрались сегодня здесь, на ферме «Шипоган», по случаю свадебного торжества. Не желаете ли вы остаться с нами вместе с вашим новым вождем? Мы предлагаем вам свое гостеприимство, а завтра вы примете участие в празднестве, на котором Никола Сагамор займет самое почетное место!

Когда Катерина Арше высказала такое любезное предложение, раздался взрыв рукоплесканий, и он повторился еще громче, когда махоганы приняли приглашение, сделанное от чистого сердца.

Что же касается Тома Арше, то ему пришлось лишь добавить на свадебный стол полсотни приборов, что не явилось для него затруднительным, ибо зала могла вместить и больше сотрапезников.

А мэтру Нику пришлось смириться (что еще ему оставалось делать?), и воины его племени, которых он с радостью послал бы к черту, окружили его тесной толпой.

Весь вечер потом были танцы, мальчики и девочки пустились во все тяжкие, как говорят в Канаде, и больше всего танцевали в кружок на французский манер, под веселый припев: