Читать книгу "Разрушительная красота (сборник) - Евгения Михайлова"

Настя сказала после ужина:

— Я оставила Косте записку, что ты простудилась. Он был вне доступа. Может позвонить.

— Так я на самом деле простудилась, — и Марина закашлялась, прижала к носу платок. У нее искривленная носовая перегородка. Насморк не кончается. — Я ему скажу, когда позвонит. Если ты будешь уже спать.

Они ушли. Марина будет помнить эту ночь и на том свете. Она стояла много часов босиком в темной пустой кухне и смотрела в окошко, сделанное Сушковым. Красиво действительно получилось. А они, как Марина и думала, не выключили ночники. Более того, Володимер включил бра и настольную лампу. Он хотел все видеть и запомнить. Он носил Настю в ванную, дверь они тоже, конечно, не закрывали, купал, как ребенка, кутал в полотенце, сушил капли воды губами. Ох, как хорошо Настя вспомнила, кто это такой! Марина в свои сорок пять лет понятия не имела, что так бывает. Так страшно, бесстыдно, так красиво, так мучительно, так сладко и окончательно. Так жестоко по отношению ко всем людям, которые страдают от того, что этим двоим сладко. Марину физически тошнило от постельных сцен в кино. Она — чопорная старая дева. Вот и довелось узнать, что те сцены действительно мерзость и фальшивка.

Утром они завтракали, как примерная семья. Марина доложила, что Костя звонил, она ему все сказала. Он ей пожелал выздороветь, Настю просил не будить. Володимер уходил из ее дома, как изгнанник из рая. На пороге остановился, сказал:

— Ох, я забыл.

Вытащил из одного пакета, с которым приехал к Марине, два завернутых в атласную бумагу свертка. Один был больше. Его он протянул Насте. Меньший — Марине. Поцеловал ей руку, страстно благодарил. За приют утоленной страсти. Да нет, не утолил он страсть. Глаза опять другие. Потерянные и голодные. А у Марины осталось столько вкусной еды в этих его пакетах. Они выходили, когда Насте позвонил муж. Она положила свой пакет с подарком на стол, чтобы достать телефон. Поговорила, а пакет забыла. Марина видела и ничего не сказала. Володимер, к счастью, не заметил.

Марина, когда они ушли, раскрыла сначала свой подарок. Там была золотая коробка с набором ароматических масел. Она прочитала «Золотая роза», открыла флакон, запах был сладким, стыдным, душным. В пакете Насти оказалась такая же коробка — какой справедливый этот мужчина Василки, — а под коробкой красивый, тоже весь в золотом орнаменте русско-болгарский словарь. На первой странице было написано: «Чудно красива жена».

От слова «жена» Марина едва не потеряла сознание. Бросилась к компьютеру, нашла в гугле переводчик с болгарского… Чуть отлегло. Это всего лишь: «Дивно красивая женщина». Просто женщина, а никакая не жена.

Позвонила Василка. Марина начала что-то говорить, подруга впервые резко и гневно сказала:

— Как ты можешь мне врать! Они были у тебя. Ты пустила их. Ты, моя подруга, порядочная женщина…

Ну, вот, и Марина получила свой комплимент. Дальше нужно было бежать и спасаться. Срывать их постельное белье, раскладывать по другим пакетам оставшиеся фрукты и сладости, разносить ученикам, которые не уехали на каникулы. Она так бегала по поселку, возбужденно и слишком весело о чем-то говорила. Рассказывала про отдых в Болгарии, о том, как чуть не утонула в Дунае, о том, как ее спасли.

— И этот человек вчера приезжал ко мне. С моей сестрой.

Так удалось убить день. За это время погода стремительно менялась: то солнце, то грозовые тучи. Гроза медлила, откладывала выстрелы и удары. Оставляла на ночь, когда Марина останется одна.

Марина вошла в свой двор, подняла голову к небу и попросила маму: «Помоги». И мама услышала. У крыльца раздался жалобный писк. Она вскрикнула, зажгла свет у входной двери. Маленький серо-голубой котенок плакал-надрывался от страха, горя и сиротства. Марина схватила крошечный комочек, внесла в дом. Появилось дело. Нужно срочно спасать, лечить, кормить.

А потом раздался гром. Но он был какой-то странный. И не с неба. Боже! Это не гром! Это кто-то колотит чем-то тяжелым в ее крепкую стальную дверь, которая закрыта на пять надежных замков. Марина так сделала после смерти мамы. Она ужасная трусиха. К тому же слышала, что в их поселке есть какие-то бандиты. Они нападают на дома, грабят, кажется, кого-то даже убили. Марине было страшно слушать такие истории. Дверь-то, конечно, крепкая, замки тоже. Но она в проеме, который выбить не так сложно. Окна без решеток, как у других. Это конец. Марина схватила котенка, прижала его к груди. Утром она не хотела жить. Сейчас… Дело в том, что ей будет больно, что ее будут унижать, что у нее этот кошачий ребенок. Потом схватила телефон и стала звонить в полицию, друзьям. Только Насте она не позвонила. А в спальне уже звенело разбитое окно, раздавались грубые и отвратительные крики. Никто не успеет доехать.

И вдруг раздался гром, нет, это тоже не такой гром, не с неба. Это похоже на выстрелы. Потом чьи-то ругательства, топот ног — уже от ее дома. И в тумане слез и страха Марина услышала мягкий мужской голос у разбитого окна.

— Марина, это ваш сосед, Арсений. Откройте дверь, пожалуйста, они убежали.

Марина опустила котенка, трясущимися руками открыла свои замки. На крыльце стоял седой, красивый, грустный и мудрый мужчина. Они редко встречались, хотя жил он через дом. Просто видели друг друга. В руках сосед держал охотничье ружье. Марина взглянула на ружье с ужасом.

— Там просто порох, — понял ее страх Арсений. — Трупов штабелями в вашем дворе нет, Марина. Это такие храбрецы… Я их знаю.

— Ой, — смутилась Марина, — а я вызвала полицию, друзей… Неудобно получилось.

Он рассмеялся, этот милый Арсений.

— Вам неудобно от того, что враг бежал? Я все объясню. Мы извинимся.

Так они и сделали. Все уехали. Котенок уснул. Марина разлила вино, которое привез Володимер, порвала руками хлеб, не разогревая. Порезала овощи, помыла фрукты.

— Это мне из Болгарии привез… Знакомый.

Они выпили, Марина вспомнила эти ужасные ночь и день, свой позорный, дикий поступок… Слезы смешались с вином, глаза, наверное, косили, нос, конечно, покраснел. И она все рассказала Арсению. Она ни за что не рассказала бы это никому, даже маме. Она рассказала даже про окошко, которое сделал Сушков! Арсений слушал ее внимательно и сочувственно.

— Но ничего страшного ведь не произошло. Им было хорошо. И тебе будет хорошо. В свое время. Это к разным людям приходит в разное время. Иногда через боль.

— Какое время, — всхлипнула Марина. — Мне сорок пять лет. Я — старая дева. Я не могу жить и работать без мамы. У меня косоглазие, искривленная носовая перегородка. Меня не любил отчим, у меня красивая сестра, которая разрушила жизнь моей подруги. А через меня они просто переступили. Оставили масло «Золотая роза».

— Какие красивые у тебя волосы, я всегда любуюсь, — сказал Арсений. — Волны, как из червонного золота. А руки у тебя, как у девочки, которая играет на скрипке. Ты успокоишься, слезы — это полезно бывает. Они все ненужное смоют. И мы со всем справимся. Мне гораздо больше, чем сорок пять. Я знаю.