Читать книгу "Не та дверь - Михаил Киоса"

Алла застыла в вернувшемся безвременье и размышляла. Это был единственный способ убедить себя в том, что она еще жива.

Смех был ей знаком, все так. Но совместить его обладателя с тем маньяком, который открыл сезон охоты на ее семью, у Аллы не получалось. Потому что тогда надо было бы признать жуткую вещь. Мир, который она столько лет назад выстроила вокруг себя и с тех пор уютно в нем жила – одна большая иллюзия. Мечта о безопасности и доверии.

«Но разве не пошла эта иллюзия трещинами, Алька?» – раздался в голове голос, и на душе в тот же миг стало теплее.

Этих лукавых ноток с ехидными искорками она не слышала уже очень много лет, но до сих пор прекрасно их помнила.

Леша, старший брат.

Ей завидовали все подружки. Между Аллой и Лешей была разница в восемь лет, но это не помешало им стать лучшими друзьями.

Она помнила, как бежала по коридору, прижимая к груди любимую куклу. У Василисы беда – температура высокая. Куклу надо срочно лечить. Алла открывает дверь в комнату брата и видит его за столом. Наверное, уроки делает.

Он поворачивается к сестре, на его лице нет ни следа раздражения. Узнав, в чем дело, Леша идет с Аллой в ее комнату.

«Давай будем лечить Василису. Ее надо положить в кроватку, укрыть одеялом, дать таблетку, а на лоб положить компресс», – говорит он.

Таблеткой служит самая обычная пуговица, белая, маленькая, скорее всего от какой-нибудь детской рубашонки. Но для Аллы это – лучшее лекарство для куклы. А вот компресс почти как настоящий. Это кусок марли, сложенный в несколько раз и смоченный водой.

Алла смотрит на старшего брата, и внутри у нее становится тепло-тепло. Она крепко обнимает Лешу, стоит так, прижавшись щекой к его боку, и смотрит, как он заканчивает лечение и укрывает Василису пеленкой.

Шли годы, а брат и сестра продолжали дружить. Когда за Аллой стали вставать в очередь ухажеры, именно Леша взялся советовать ей, как поступать и понимать, что говорят поклонники.

«Они такие же обормоты, как и я, Алька, – сказал он, когда они сидели на диване в ее комнате. – Кто же еще тебе расскажет все как есть?»

Леша был прав. Мать и отец, конечно, тоже старались. Они любили дочку и желали, чтобы у нее все сложилось хорошо. Алла это знала. Просто… родители были другими.

Наверное, им мешало воспитание. Мамины беседы в конечном итоге сводились к советам сохранять целомудрие до самой свадьбы. Папа тему секса подавал в виде пространных рассуждений о том, что настоящие парни, которые достойны его дочки, даже и не подумают лезть к ней под юбку, пока не получат на это официальные права, то есть кто-нибудь из них не станет ее мужем.

Много позже Алла признала, что в их словах была доля истины. Вот только годились родительские поучения скорее для того времени, когда они сами были подростками, а Советский Союз еще крепко стоял на идеологических ногах. Во второй половине девяностых эти советы уже не работали. Мир изменился. Со всех углов людям рассказывали про секс и наглядно показывали, что это такое. Ленты с жесткой эротикой и откровенным порно можно было взять в любом видеопрокате. Разговоры о том, кто кого трахнул или хотел бы это сделать, вели не только студенты и старшеклассники, но и ребята помладше. Из карманов модных джинсов нарочито торчали уголки упаковок с презервативами.

Аллины родители этот мир видели только отчасти и признавать за ним право на долгую жизнь не собирались. Леша, в отличие от них, был свободен от шор и потому мог откровенно разговаривать с младшей сестрой обо всем том, что ей хотелось узнать.

«Пусть лучше это буду я, чем твои пустоголовые подружки. Они-то уж точно ничему хорошему тебя не научат, уже одной ногой на панели стоят», – сказал он.

Тут же у Аллы в голове эхом прозвучали слова, очень похожие на Лешины, только сказанные ранее мамой с отцом. Они тоже считали, что надо рассказывать дочке об этом, но в итоге так и не поделились с ней ничем толковым. А вот брат свое обещание сдержал и снова здорово помог ей.

Леша научил сестру видеть золотую середину и держаться ее.

«Ты хотя бы помни о ней, Алька, – сказал он тогда. – Это уже хорошо будет. – Брат помолчал, хмыкнул и добавил: – По крайней мере, наутро поймешь, какой дурой была. Может, в следующий раз пригодится».

Она помнила. Конечно, гормоны и дурной пример подружек сыграли свою роль. Несколько раз Аллу все-таки занесло на поворотах. Можно вспомнить хотя бы те же вечеринки с ночевкой в общаге или пикники на природе. Но ей повезло, и эти приключения остались без последствий. Не случилось ни беременности, ни дурной болезни.

А потом, весной второго курса, они с Васей столкнулись нос к носу на улице. После полудетской влюбленности в восьмом-девятом классах парень и девушка разбежались по разным вузам и не общались. Теперь они взглянули друг на друга совершенно по-новому. Соблазны, погубившие многих их сверстников, стали для них благом.

А Лешу его свобода в конце концов подвела. Брат уже давно жил самостоятельно, в однушке, оставшейся от бабушки с дедушкой, и однажды просто пропал. Алла приехала к нему в гости, открыла дверь своим ключом и нашла квартиру пустой. В холодильнике кисло молоко и покрывался совсем не благородной плесенью сыр. Возле своей миски лежал обессилевший от жажды Пират, здоровенный черный котяра, которого Леша лет за семь до этого подобрал в подъезде совсем крохотным.

Пирата Алла взяла домой. Вместе с Васей они выходили кота. Он прожил еще довольно долго, умер, когда Женьке пошел уже третий год.

А вот о брате ей так и не удалось ничего разузнать. Там, в квартире, она нашла использованный шприц, закатившийся под кровать, в самый дальний угол. Но в милиции ей и родителям сказали, что ничего такого внутри шприца нет и не было. Обычное лекарство, только и всего.

Бывали дни, когда Алла верила в это. Случалось и наоборот, когда она вспоминала, как Леша с вечной озорной улыбкой на губах рассказывал сестре о своем знакомстве с «травкой». В такие минуты ей казалось, что в отделении просто не захотели возиться. Может, и экспертизу даже не делали.

С того дня в пустой квартире прошло уже девять лет. И вот сейчас, потеряв в темноте едва ли не всю свою жизнь, Алла заново обрела брата. Он опять был с ней, по обыкновению собирался что-то рассказать, посоветовать или просто побыть рядом, молча, обняв ее за плечи. Так не раз бывало, когда Алле казалось, что мир рухнул и дальше жить незачем.

Она даже увидела его и не смогла понять, изменился ли он или остался таким же, каким был незадолго до своего исчезновения. Леша сидел на подоконнике, висевшем в черной пустоте, болтал ногами и улыбался.

«Не надо обниматься с иллюзиями. Это вредно, сестренка, – сказал брат. – А уж цепляться за них, когда они рушатся – тем более. Сама посуди, помог тебе твой Вася там, в туалете? Может, прискакал на белом коне и прогнал дракона или хотя бы попытался? Что? Вот-вот. Наш рыцарь напился и дрых, а потом жульеном себя потчевал, пока тебе в туалете эта скотина уши резала. Крутой, ничего не скажешь. Надежа и опора, ага».