Читать книгу "Ты у него одна - Галина Владимировна Романова"

– О свекрови ничего не знаю, да и не хочу знать. – Лана беспечно дернула плечом, желая казаться беззаботной, но от Эммы не укрылась нервозность в этом ее жесте. – С мужем развелась. Сейчас вот пытаюсь наладить жизнь здесь, на Родине. Кое-что уже наметилось. В смысле изменений в личном плане.

Ее пылкий взгляд в сторону Данилы явился более чем красноречивым подтверждением ее слов. Он, кстати сказать, от подобной пылкости воздержался. Бросил самый обычный взгляд в сторону спутницы, потом попытка улыбки, и снова нос в меню.

Ну, ну, голубки… Эмма мстительно ухмыльнулась, вспомнив их недавнюю встречу, и тут вдруг выдала такое, что сама от своих слов едва не свалилась со стула.

– Данила, я была у врача, – пробормотала она еле внятно, зорко отслеживая его реакцию.

Над столом тут же повисла пауза. «Дядя Гена» отослал официанта и замер с открытым ртом. Лана вцепилась в край скатерти, как бы норовя прорыть канавки в поверхности стола длинными алыми ногтями. А Данила… Черти бы его побрали!.. Он вдруг закусил нижнюю губу так, словно пытался сдержать улыбку, аккуратно сложил на столе меню и с самым непонятным, с самым загадочным выражением на лице произнес:

– Ну и что сказал врач?

«Ох, господи! Прости мне грехи мои тяжкие!» – перекрестилась мысленно Эльмира и вслух скороговоркой пробормотала:

– То, что не случилось у тебя однажды, на сей раз кажется… кажется имеет место быть…

«Дядя Гена» среагировал молниеносно. Он ничего не понял из ее невнятного бормотания, но, уловив напряженность момента, воодушевленно захлопал в ладоши, призывая всех к вниманию.

– Господа! Минутку внимания! Эммочка, надеюсь, ты позволишь старику?.. – Он по-звериному осклабился в ее сторону, приказывая молчать. – Давайте выпьем!..

Все. Момент был упущен. Они все заговорили разом. Все, кроме Эммы. Данила им старательно подыгрывал, хотя она пару раз поймала на себе его затравленный взгляд. Интересно, понял он, что она имела в виду? Понял или нет, что она намекала на беременность? То, что у него не случилось – подразумевало под собой Ленкин обман, но разве мог он сейчас помнить о той бедной девушке, что погибла так глупо. Он быстро утешился. Чересчур быстро…

– Эльмирочка, девочка! – «Дядя Гена» просто лопался от самодовольства. Интересно, а где его молодая супруга? Или этот вечер, включающий в себя деловую программу, не предусматривал ее присутствия… – Что же ты не пьешь?!

– А… – Черти снова дернули ее за подол. – А… мне нельзя, дядя Гена. И вообще мне пора в постельку. Режим, знаете ли…

Эмма скомкала салфетку, что накручивала на палец все это время, швырнула ее на стол и приподнялась было со стула, но властное «дяди Генино» «Сядь!» пригвоздило ее к месту.

– Конец банкета… – пробормотала она задумчиво, поочередно наблюдая за их лицами. – Итак, что?..

То, что сказал «дядя Гена», не укладывалось у нее в голове. Она не могла проанализировать полученную информацию. Это… это было так чудовищно. Так непомерно чудовищно, что первые несколько минут она только ошалело моргала глазами и дергала нервически губами, пытаясь совладать с собой и не заорать, огласив эту обитель чревоугодничества площадной бранью.

Что он тут ей нагородил, лысый хрен?! Какого черта пытается внушить ей?! Что же это такое получается в итоге: она полностью и неукоснительно должна подчиняться ему, и только ему и никаких не может быть «но», «или» и «а если»?!

Но почему?! С какой такой стати?!

– Потому что ты обязана, – кратко констатировал «дядя Гена», обсасывая сливу (интересно, сколько он может вообще съесть за один присест?!)

– Кому?!

– Самой себе. – Он лениво дернул плечами и потянулся за следующей сливой. – Хочешь жить, послушаешься моего совета. А нет… На нет, как говорится, и суда нет, дорогая.

– Ладно. – Теперь уже Эмма терзала край скатерти и готова была пропахать ногтями лаковую поверхность стола. – Допустим, я хочу жить. Допустим, я даже принимаю ваши условия, но мне нужно точно знать, чего я не должна делать! Как я могу быть твердо уверена в том, что поступаю правильно, если самих правил поведения не знаю!

Она метнулась глазами в сторону Данилы, но тот – вот гад! – обхватив голову растопыренными пальцами, упорно сверлил взглядом меню, словно оттуда вот-вот должны начать выскакивать перечисленные там блюда. Глаза его подружки Ланы также были опущены долу. Но если на его лице была сомнамбулическая отрешенность, то на ее физиономии была написана крайняя степень удовлетворения.

– Чего я не должна делать? – Эмма снова обратила свой взор в сторону «дяди Гены». – Чего?!

– Вот это правильный подход к делу, дорогая. – Он самодовольно разулыбался. – Ты не должна бегать по ментовкам – это раз…

«Вот, оказывается, в чем и в ком причина страха Макашова-Кешкина-Кошкина! Вот кого он так несказанно боится! Ладно, хоть одним пунктом в моей розыскной деятельности меньше, хотя следовало догадаться ранее…» – Эмма обеспокоенно заворочалась и выжидательно склонила голову набок.

– Затем… Ты должна будешь докладывать мне обо всех твоих новых знакомствах. Обо всех! Включая женщин, детей, стариков и прочая, прочая, прочая… Теперь посылки, что ты получала…

«Настучал!!!» – Старательно отточенным презрительным взглядом она полоснула по лицу Данилы, но тот глаз так и не поднял.

– Я хочу их видеть. – «Дядя Гена» вдруг поднялся и развел руки в стороны. – Вот, собственно, и все, дорогая, что я хотел тебе сказать. Как видишь, здесь не содержится ничего странного или, упаси бог, страшного. Просто я хочу, чтобы над тобой были распростерты мои отеческие руки. Чтобы они могли уберечь тебя от ошибок и недоразумений.

– И только-то?! – Эмма тоже поднялась и взяла в руки сумочку, стараясь не показать бешенства, клокотавшего у нее в груди. – Ну если дело только в этом, то, думаю, проблем не будет. Вы всегда были мне за отца, дядя Гена. И ваша опека теперь, когда я осталась совершенно одна… К тому же мне, возможно, понадобится ваша помощь в скором будущем…

– На что ты намекаешь?! – не выдержав, все же взвизгнула Лана и взвилась с места, моментально приковав к себе взгляды большинства присутствующих в ресторане. Вернее, всех тех, кто был еще в состоянии относительной трезвости и способен был видеть, слышать и оценивать неадекватное поведение посторонних. – На что ты весь вечер намекаешь?! Ты что, беременна, мать твою?!

– Гм-мм… – «Дядя Гена», смутившись, закашлялся и послал в адрес Данилы один из своих гневно-вопрошающих взглядов. – Что-то я, ребятки, не совсем понимаю… Эмма, что такое? Уж не хочешь ли ты сказать…

– Именно! – с радостным всплеском Эмма схлестнула перед грудью руки. – Именно, дядя Гена, это я и хочу сказать! И если на роль деда вы не проходите, явно не проходите, то уж крестным отцом быть просто обязаны!

Она повернулась к ним обнаженной спиной, моля бога лишь о том, чтобы они не заметили на ней капель пота, выступивших от приступа безумной ярости. Чтобы дойти так – с высоко поднятым подбородком – до самой машины и не споткнуться. Чтобы не отреагировать на злобное «Сука! Сука! Сука!», что выкрикивала ей в спину взбесившаяся Лана. И чтобы, не дай бог, не дать понять этому ублюдку, ее мужу, как ей больно! Как ей невыносимо больно наблюдать за его равнодушным созерцанием того, как ее втаптывают в грязь.