Читать книгу "Ночь на хуторе близ Диканьки - Андрей Белянин"

– Дай отдышаться хоть. – Николя тяжело опустился задом на мокрую от росы траву. – Совсем погано пел, да?

– Не то слово, паныч. Без обид?

– Пошёл ты…

Друзья обменялись приятельскими зуботычинами и с наслаждением втянули свежий воздух рождающегося утра. Ах, кто бы знал, кому бы рассказать, кому бы суметь объяснить простыми человеческими словами, как дивно сладок прохладный воздух тихой Украины…

Когда ещё только взошло солнце, ещё нет той жары или того невыносимого пекла, что обжигает страстью своей степи, поля и нивы. Да и кто бы не восхитился дивной родиной нашей на краю великой Российской империи, создавшей свой колорит, свою культуру, свой образ жизни, открытый всей душой любому доброму человеку…

– Пойду до хаты, бо вже так спать охота, ажно челюсти сводит. – Кузнец потянулся до хруста в суставах и широко зевнул, лязгнув зубами, как подковами. – А то я за вашими заботами вже и забыв, як ночью спати. Тока и знай бегаем, як два скаженных кобелюки, да и ладно б ще за девками, а то ж от них!

– Никому не рассказывай, – подумав, предупредил Николя.

– Та вы шо, я ж могила!

Ну, далее, как и положено в романтическом произведении, наши герои скромно усмехнулись своей негромкой победе, устало сощурились навстречу весёлому солнышку, глотнули всей грудью свежего ветра и плечом к плечу пошли домой.

– Тока трохи сеть жалко.

– Тебе за одну жемчужину хоть сто штук сетей дадут.

– Хм, поторгуемся… Як думаете, за сколько грошей шинкарка возьмёт?

– Пошли спросим?

Вакула пожал плечами – чего ж спорить, предложение разумное.

Шинок в наших краях никогда не закрывается надолго. Поскольку шинки на Украине, как правило, держат жиды (хорошее, толерантное слово, европейское, кстати!), то закрывать двери перед потенциальными покупателями у них таки категорически не принято. Хоть бы он зашёл за одной-единственной рюмкой водки, опохмелиться!

То есть в четыре-пять утра постучать в двери шинка с коммерческим предложением – это вполне себе по-малороссийски и, главное, опять же всем взаимовыгодно, как оно и должно промежду добрых соседей водиться.

Однако когда верные наши приятели добрались до просыпающейся Диканьки, то были искренне удивлены тем непреклонным и в общем-то вполне себе явным фактом, что в питейном заведении их ждали. Запорожский чёрт в красной свитке, лихо сбитой на затылок шапке с синим верхом и улыбкой от уха до уха как раз разливал горилку на три стопки.

– О, панове! Рад бачить товарищей-козаков, сидайте уже. Так шо, выпьем?!

– С утра пораньше? – поморщился Николя, покосился на удовлетворённо кивнувшего друга и подтвердил: – А почему бы и не выпить, как всем честным христианам поутру после вчерашнего?

– Шинкарка! – Байстрюк хлопнул по столу кулаком. – Почему стол не накрыт, старая ведьма, чтоб тебя черти на том свете так же долго крючили, як ты честную кумпанию ждать заставляешь!

Хозяйка только щёлкнула зубами, как волк, и в тот же миг на столе появилась шкварчащая яичница, с салом, домашняя колбаска, порубленная тонкими кольцами, что хоть на солнце сквозь неё смотри, да чёрный хлеб, порубленный ломтями такой толщины, что не у каждой попадьи рот столь широко раскрывается. Чёрт в свитке привстал из-за стола, дождался, покуда кузнец с гимназистом поднимут свои стопки, и произнёс короткий тост:

– Нехай у нас всё буде так, щоб нам за то ничё не було!

– С Богом, – чокнулись приятели.

Байстрюк поморщился так, словно вместо водки выпил стакан рыбьего жира. Все трое присели за стол и, вооружась трёхзубыми вилками, деликатно разделались с яичницей. Чёрт предложил было разлить по второй, но Николя отрицательно помотал головой:

– Сдаётся мне, что вы не случайно тут отираетесь? Раз уж решили нас завтраком угощать, то давайте же сразу перейдём к делу.

Байстрюк задумался. Пользуясь затянувшейся паузой, Вакула потянулся к уху товарища:

– Покуда вы тут разговоры важные балакаете, я там трохи с шинкаркой погуторю? Може, она в жемчугах хоть цену присоветует, коли не сопрёт.

Убедившись, что кузнец осторожно выступил с коммерческим предложением к ушлой хозяйке заведения, Николя вновь обернулся к чёрту в красной свитке.

– Так и шо? – пробормотал Байстрюк, неуверенно опрокидывая в глотку вторую стопку. – Я-то сам козак вольный, сам пью, сам гуляю! Шо мне до того пекла? Да гори оно всё огнём с муками их, вилами та сковородками! Все ведьмы дуры, как одна. А почему дуры? А потому шо бабы! А я им шо, кутёнок лопоухий чи как?! Да не будь я вольным сечевиком, коли не поучу их всех нагайкою!

– Проблемы, – скорее утвердительно, чем вопросительно вставил молодой человек.

– Ни, то у вас проблемы, паныч. Бо нельзя добрым людям в дела чужие встревать, свои порядки чинить, мешать нечистой силе по всей святой Руси бузотёрить да строить всяческие проказы. На то меня и наняли да и золота отсыпали, затем тут и сижу…

– Вас послали убить нас?

– Тю! Да шо ж ты так орёшь, пан гимназист?! – искренне возмутился Байстрюк, поправил шапку свою и, снизив тон, добавил: – Ну да, шоб повбивал вас усих, и того и другого.

– Что?!!

– А-а, да не ори ж, и так вже трохи оглох на одно ухо…

– Ещё б нам о вашем здоровье заботиться, – проворчал Николя, потом добавил: – Прямо корсиканские страсти какие-то, право. Могу ли спросить: так что ж вы нас, возможно, ядовитой водкой отравили? Ох, чую, мутит уже…

– Закусывай лучше! Что ж я, с ума спрыгнул – алкоголь на вас переводить? – Запорожский чёрт чуть не перекрестился от обиды. – Да тьфу же, понаприсылают к нам в Диканьку таких вот образованных на всю голову. Не хочу я вас вбивать, а тока… должен!..

– Про шо речь, шановни паны-братья? – К столу вернулся довольный кузнец, подбрасывая десяток серебряных монет в кулаке.

– Вижу, торг с шинкаркой прошёл успешно? – холодно обернулся Николя. – А нас тут убить хотят.

– Кто?!

– Он.

Один удар кузнецкого кулака, утяжелённого драгоценным металлом, и Байстрюк вылетел в окно вместе с рамой! На полу, под лавкой, только его сапоги остались…

– Спасибо.

– Да нема за шо, паныч! Обращайтеся. А шо, яичницы не осталося вже? Так я колбасу зъим.

– На здоровье, – искренне пожелал Николя, который, честно говоря, свиную домашнюю колбасу недолюбливал, уж больно жирна.

Надеюсь, вы, образованные читатели мои, не решили, что в еврейских шинках нашей Малороссии подают только кошерную еду? Да сохрани господь, они бы все там разорились, если бы, соблюдая указания Торы, не работали по субботам и не подавали гостям сала!

А ежели присмотреться с другой стороны, так и кто же на целом свете не любит свинину? Как можно её не любить? Есть же какие-то святые вещи для каждого порядочного украинца, и среди них, после веры христианской, своё заслуженное место занимают горилка с салом.