Читать книгу "Дополнительный прибывает на второй путь - Леонид Словин"

Женщина не узнала его, взглянула внимательно-запоминающе.

— Ужасный сон! Честное слово… — Она чувствовала себя неважно, за массивной оправой Денисов заметил круги.

Заказ у Денисова принял директор вагона-ресторана, он же буфетчик, с печальными глазами, двумя рядами золотых зубов и короткой челюстью.

— Есть почки, гуляш… — Он натянуто улыбнулся. — Редко принимаем у себя сотрудников столичной транспортной милиции… Прямо беда…

— Здравствуйте! — Денисов видел его впервые. — Пожалуйста, почки. Творог есть?

— Сметана очень свежая… Творога нет. Мне обо всем известно: дикий случай! Нет слов!

— Тогда сметаны. И чай. Хлеба три кусочка…

Заказ директор передал официантке, сам занял место за буфетом.

— Пробки починили? — Антон не знал про распределительный щит.

— Порядок.

Сабодаш пододвинул блокнот, в котором делал записи.

— Посмотри пока.

Денисов пробежал глазами конспект.

«Марина… Двадцать шесть лет. Образование высшее. Младший научный сотрудник НИИ. Город Сумы. Замужняя, двое детей, муж — кандидат наук, работает там же. В Москве проездом двое суток, знакомых нет. Едет отдыхать на Каспий. Ночевала в гостинице „Южная“. Ужинала на вокзале. В купе вошла второй, после Ратца. Попутчиков не знает. Пересказать содержание разговоров в купе затрудняется: ничего существенного. Считает, что Толей был против комнатных собак. Денег потерпевшего не видела. Когда погас свет, стояла в коридоре. Кто закрывал дверь в купе, не знает. Уснула сразу…»

«Не знает», «не помнит»… — заметил Денисов.

Официантка поставила перед Денисовым стакан со сметаной, хлеб.

Марина продолжала прерванный разговор с Антоном:

— …Выезжаем обычно по пятницам. С детьми, с мужьями, с мангалами. «Москвичи», «Жигули», «Запорожцы» — целый кортеж… — Они говорили о чем-то, не имевшем отношения к сто шестьдесят восьмому дополнительному, к Голею.

Денисов позавидовал Антону: сам он, приступая к расследованию, уже не мог думать ни о чем постороннем.

— …В Сумах в это время столпотворение: пыль, автобусы, — она словно видела жаркие улицы, заполненные людьми тротуары родного города. — Негде яблоку упасть… А у нас, на реке, зелень, кузнечики стрекочут!..

Наискосок, через два столика, спиной к двери сидел Ратц. Денисов увидел голый стариковский череп, узкие плечи подростка. Старик безвкусно жевал.

Дальше, к выходу, Вохмянин в ожидании официантки листал журналы.

— Раскладываем палатки, мешки… — Марина сожалела о чем-то, окапываемся на случай дождя. И вот уже дети бегут за хворостом, собаки лают, трещит костер. А мы: кто моет овощи, кто с шашлыками… На закате мужики удят, мы кормим детей, собираемся к костру. Иногда до утра сидим. В институте завидовали нашей компании…

У буфета появился официант-разносчик, верзила, которого Денисов видел утром в малом тамбуре, когда выносили труп. Парень что-то сказал директору-буфетчику, прошел в раздаточную. Вскоре он показался с корзиной, полной поездной снеди. Директор на ходу сунул ему в куртку накладную.

— …Так чудесно, честное слово! Песня есть… — Антон был из Бийска, там же, перед тем как поступить на истфак, закончил курс вечернего Алтайского политехнического. — «Где свиданья назначали у рябины, где тайком курили в балке у реки…» Ничего особенного! Ни автора не знаю, ни названия… — Он покатал хлебную горошину. — И ничего похожего не было! И свиданий не назначали, и курить начал уже после армии. Никаких рябин, только секция тяжелой атлетики… — Антон улыбнулся. — А собираемся вместе бывшие однокурсники — и лучше песни нет!

— Прекрасно понимаю!

Денисов подождал, пока они отойдут от воспоминаний.

— Что Голей имел против собак? Что вы запомнили?

Марина вспыхнула, поправила очки.

— По-моему, он интересовался, не видели ли мы в поезде собаки. Мне было плохо слышно: я стояла в коридоре.

Денисов предпочел уточнить:

— В коридоре? Значит, было два разговора?

— Реплика и продолжение. Несколько слов.

— Но собакой интересовался Голей?

— Да, он начал разговор… — Марина подозвала официантку.

— Убийца принимал в расчет, что пассажиры большую часть ночи провели на ногах… — вздохнул Антон, когда Марина вышла. — Свидетели мало что запомнят.

Ратц за своим столиком тоже расплатился с официанткой.

Денисов поднялся, подошел к директору-буфетчику.

— У меня просьба…

— Я слушаю вас, — директор нервничал.

— Кто-то, возможно, попытается разменять сторублевые купюры. Надо поставить нас в известность.

— Уже разменяли, — он поскучнел. — Перед завтраком. Две штуки.

— Не запомнили менявшего?

— Тот пассажир…

Денисов встал боком к стойке, теперь он мог, не привлекая внимания, обозревать салон.

— Видите? В куртке, у двери. Занят чтением!

В ожидании официантки спокойно листал журнал Вохмянин.

— А как быть с купюрами? — Директор поколебался. — Выручку сдать?

— Пока отложите.

В окне плыли невысокие увалы. Железнодорожный путь ненадолго нырнул в ложбину и вынырнул у маленького домика, рядом со стогами. Через секунду-другую показался высокий недостроенный забор, гора силикатного кирпича. По другую сторону вагона-ресторана маячила церквушка-пятиглавка.

Приближался населенный пункт. К платформе со всех сторон уже спешили с ведерками, с сетками, полными яблок. Дополнительный замедлил ход. У газетного киоска на перроне быстро выстраивалась очередь.

Из вагона-ресторана Денисов и Сабодаш возвращались по платформе. При виде незнакомого капитана милиции продавцы яблок незаметно перекочевали к дальним вагонам.

— Марина видела свои вещи? — спросил Денисов.

— Все в порядке. Сумка итальянская, две сберкнижки. Кольца, меховая шляпа из нутрии…

— Из нутрии?

— Болотный бобр, — Антон блеснул познаниями скорняка. — Мех выделан без ости, золотистый… А что электромеханик?

Денисов пересказал разговор в служебном купе.

— По-видимому, за Голеем охотились, — кратко подытожил Антон. — Да оно и видно: предварительно вывели из строя автономную систему электроснабжения… Все-таки восемь тысяч… Выждали момент, отодвинули стенку со стороны туалета… Вещи, аккредитивы не взяли. Только наличные…

За невысоким забором бурлил привокзальный базар. Флегматичный дежурный что-то объяснял двум молодым женщинам-пассажиркам. Рядом с багажными весами уже знакомый официант-разносчик разговаривал с мужчинами из местных.