Читать книгу "Алкоголик. Эхо дуэли - Андрей Воронин"

— Да, – протянул Абзац.

Паша поднял голову, придав лицу сочувствующее выражение:

— Я понимаю твои чувства, но пойми и ты меня.

— Пойми себя сам!

— Не высаживайся на коня! Пока ничего не случилось, кроме того, что ты упустил пистолет. Что касается твоей девушки, то с ней все в порядке. Тем более что мы можем позвонить им прямо сейчас. Ты сможешь поговорить с ней и сам убедиться, что она в надежных руках. Давай звони!

— Дай телефон.

— Звони со своей «трубы».

— Так она же… – Абзац вынул из кармана «трубу» с черной розочкой на экране и недоуменно крутил в руках, – она же с односторонней связью!

— Ну, ты даешь! – расхохотался Паша. – Это ж так – шутка. У нас в офисе все любят пошутить. Ты что, поверил? Какая односторонняя связь!? Бред. Ты даже не пытался позвонить с него? Ну, не думал, что ты так лоханешься.

— А что тут такого?

— Ничего. Пить меньше надо! Давай звони, я скажу номер.

— А может, ты еще знаешь, как убрать эту ублюдочную розочку с экрана? – в голосе Абзаца слышалось крайнее раздражение. Все-таки эта черная розочка ассоциировалась у него с «печатью смерти», о которой Паша болтал за завтраком.

— Конечно, знаю, – весело отозвался Паша. – Одна минута – и розочка исчезнет. Она что, тебе мешает?

— Она меня выводит из себя!

— Я ее уберу.

— Сделай милость.

Несколько движений – и черная роза исчезла с болотной зелени экрана. Абзац вздохнул с облегчением: наконец-то он избавился от своей «черной метки – печати смерти». Теперь он точно знал, что ему повезет, иначе быть не может.

— Теперь звони! – сказал Паша. – Я скажу номер.

— Говори…

Абзац ввел продиктованный номер в адресную книгу, но звонить не стал. Сейчас это не имело никакого смысла.

Абзац и Паша отправились на поиски безумного мента.

В машине Паша настаивал, чтобы Абзац позвонил по обновленной (без розочки) «трубе» похитителю Лики, но он не стал звонить. Позвонит тот, кто выживет.

Абзац вел машину, а Паша дремал, сидя рядом с ним на переднем сиденье. Его спокойствию можно было позавидовать.

Глава 9

В глубине трехкомнатной квартиры старинные часы вызванивали менуэт.

Матвей Матвеевич отпер ящик письменного стола, который был весь занят миниатюрами. Они сверкали в плоских золоченых рамках и казались драгоценными эмалевыми орденами под толстым стеклом из слоновой кости, в красках, то великолепно сохранившихся, то слегка выцветших.

На тыльной стороне миниатюр, иногда тоже под стеклами, были спрятаны вензеля, сплетенные из русых и темных волос.

Кто-то когда-то их хранил, носил у своего сердца, любовался дорогими чертами. Но угасли люди, как тени, и остались только бледные образы их и неясные воспоминания.

Матвей Матвеевич спрятал миниатюры обратно в стол. Подлил коньяку. Выпил и задумался. Мысли были неприятные.

Пот крупными каплями выступил на лбу и висках Матвея Матвеевича, лицо его как-то внезапно осунулось.

Матвей Матвеевич думал о Вадиме Свирине. Когда он умрет, Вадим возглавит фирму…

Он вспомнил Вадима застенчивым, даже робким молодым человеком с завидным качеством – тот умел молчать, когда надо было молчать, и говорить только тогда, когда спрашивали. Под опытным руководством Матвея Матвеевича юноша успешно продвигался по службе, с каждым годом обретая уверенность в себе и даже, как иногда казалось Матвею Матвеевичу, становясь шире в плечах.

Нервный звонок в прихожей возвестил о приходе Свирина. Матвей Матвеевич ждал его, даже специально отпустил домработницу – на всякий случай, чтобы потом не сболтнула лишнего. Он приподнялся, застегнул пиджак на все пуговицы и пошел открывать.

Матвей Матвеевич тихонько приоткрыл дверь, как будто открывал шкатулку с драгоценностями, словно ожидая увидеть очередную миниатюру, сверкающую в золоченой рамке.

Но эта была не миниатюра, это был любимый ученик Вадим Свирин, нерешительно замерший на пороге квартиры, словно не решаясь войти.

— Проходи, проходи, – приветливо заговорил Матвей Матвеевич, открывая дверь Свирину.

Обычно это делала домработница, похожая на солдата. А теперь, судя по всему, ее не было дома. Это обстоятельство Вадим успел отметить про себя.

— Проходи, проходи, – дружелюбно повторил Матвей Матвеевич, и слово это отозвалось в ушах Свирина как «проходимец».

Свирина даже передернуло. «Так нельзя, – подумал он. – Если так пойдет и дальше, то, чего доброго, начну страдать слуховыми галлюцинациями, а потом и зрительными. Нет, у меня есть воля, надо взять себя в руки. Но в этой квартире, набитой антиквариатом, померещиться может все что угодно. Ведь антиквариат – это вещи, принадлежащие мертвым».

Матвей Матвеевич закрыл дверь, и Вадим Свирин проследовал за ним в гостиную.

В комнате было неуютно, как будто в ней давно не жили. На одной стене висели неидущие часы – свидетельство того, что в этой квартире остановилось время. На стене напротив висели часы, стрелки которых двигалась по циферблату с ускорением… На что могли намекать эти часы, даже страшно подумать. Жизнь быстротечна – это ясно, но как можно поверить в свою собственную смерть? Пока живешь, кажется, что жизнь – игра.

В других комнатах тоже были часы… Они перекликались мелодичным звоном – или играли менуэты, или вызванивали каждые полчаса другие старинные мелодии.

Эта квартира была ни на что не похожа, время в ней застыло.

В молчаливых, удаленных от улицы комнатах словно раздавались загробные звуки и бродили призраки прошлых веков.

— Что будешь пить? – спросил Матвей Матвеевич. – Лично я предпочитаю коньяк.

— Я буду то же, что и вы.

Шлепая тапками, Матвей Матвеевич сходил в потайную комнату и вернулся с двумя невысокими стаканами, наполненными его любимым коньяком «Квинт».

Матвей Матвеевич отхлебнул из своего стакана:

— Твое здоровье! Присаживайся, пожалуйста, – он указал на антикварное кресло. – Выкладывай, что там с нашим курьером?

Свирин колебался некоторое время, прежде чем ответить.

— Что, пока никаких успехов?

— Проблемы…

Свирин хотел ответить, но сразу почему-то замялся. Его глаза сузились, стали маленькими и злыми. По его лицу было видно, что он соображает, что бы такое наплести. Антикварщик это видел, для него все было ясно как божий день. Он всегда знал, кто врет, а кто предельно правдив: А обмануть его было почти невозможно. Он понимал язык телодвижений, мимики, жестов и поз. У него были навыки получения и передачи информации без искажений.