Читать книгу "Охотники на троллей - Гильермо Дель Торо"

– Тебе что-то нужно, Йоргенсен-Уорнер?

Стив просиял улыбкой кинозвезды. Натренированными на поле ногами он преодолел расстояние до сцены в три проворных прыжка, при каждом ударяя по мячу. Актеры, не самая спортивная публика, восхищенно охнули. Клэр все время не сводила глаз со спортсмена.

– Мне нужно решить кое-какие срочные проблемы с оценками, – Стив изобразил смущенную улыбку. – Тренер сказал, что существует система баллов, и мне нужно улучшить средний балл, чтобы играть в пятницу. Ведь все рассчитывают, что я буду играть! Весь город, похоже. В общем, тренер дал мне три варианта на выбор.

Он сунул мяч под руку и вытащил из кармана сложенный листок. Миссис Лич взяла его, взмахнула как веером, чтобы открыть, и прочитала вслух:

– А. Контрольная по тригонометрии. Б. Проект по созданию солнечной батареи. В. Стать дублером в спектакле.

– Тренер сказал, это как сидеть на скамейке запасных. Клянусь, я не стану мешаться под ногами. Просто хочу помочь, чем смогу.

Редко когда в жизни удается стать свидетелем такого профессионального разоружения враждебно настроенного взрослого. Мало кто из учителей в Сан-Бернардино мог сравниться с ежедневной суровостью миссис Лич, но она растаяла прямо на наших ошеломленных глазах. Сложила записку и сунула ее в карман. Она что, собирается поместить ее в свой альбом?

– Конечно, Стив, мы будем тебе рады. Иметь дублеров никогда не помешает. И ты как раз вовремя. Нам нужно отправить Ромео на примерку. Джим, одолжи Стиву пьесу для сцены на балконе, пока мы тебя оденем.

Вот так жестокий поворот судьбы привел Стива Йоргенсена-Уорнера на сцену, обмениваться романтическими строками со стоящей на балконе Клэр Фонтейн, а я тем временем находился в боковой комнате, барахтаясь в блузе, колготках и широких штанах, пока два ученика-костюмера кололи меня в тех местах, где не надо бы, и вздыхали о том, что нужно найти каблуки, чтобы компенсировать мой рост. У меня получится ходить на каблуках, интересовались они. Я кивал – конечно-конечно, все, что угодно, лишь бы поскорее выпутаться.

Со сцены до меня доносились реплики Клэр и сладенькие, но бездарные ответы Стива. Клэр, разумеется, потрясла всех спокойствием и точностью. Больше всего удивил Стив, молотящий по строкам, как молотил мячом через линию защиты. Его чтение источало абсолютную уверенность – то качество, которого больше всего не хватало школьным актерам. Даже неправильно произносенные слова звучали напористо – либо по-моему, либо никак, – и всем это нравилось.

– Очень мило, – сказала миссис Лич. – И как тебе удалось это запомнить?

– Дело нехитрое, – ответил Стив. – Наверное, это от привычки запоминать матчи.

– Что ж, очень впечатляюще. Продолжай.

Дело начало принимать дурной оборот. Я должен быть там, и побыстрее, пока Стив не украл у меня роль прямо из-под носа. Мои каблуки были привязаны только наполовину, когда я шагнул под ошеломляющее сияние сценических прожекторов.

– Я готов, – сообщил я.

Со всех сторон донеслись смешки. Я продолжал пробираться по сцене, хотя и начал подозревать, что в пурпурных шароварах и серебристых колготках выгляжу не в лучшем свете по сравнению со Стивом Йоргенсеном-Уорнером, который лихо смотрелся в синих джинсах и футболке – уж точно не в блузе, расстегнутой до третьей пуговицы. Он по привычке застучал левой рукой по мячу.

– Пусть Стив закончит, – сказала миссис Лич.

С ногами у меня произошла какая-то беда. Я не мог удержаться.

– Ладно, хорошо, – ответил я. – Я понял, я готов…

Лодыжки в туфлях на высоких каблуках подвернулись, и я полетел на Бенволио и Тибальта, оба уронили шпаги. Секундой спустя мой правый локоть заехал в ухо монаху Джованни, а молотящая по воздуху левая рука вцепилась в грудь жены Монтекки. К тому времени как она завизжала, я полностью утратил над собой контроль. Стив пораженно уставился на меня, а глядящая с балкона Клэр превратилась в расплывчатый образ, перед тем как я въехал головой в декорацию с балконом.

Сложно представить, что головой можно пробить фанеру, но именно это и случилось. Основание балкона наполовину развернулось, и я услышал треск фанеры. Через мгновение все сооружение застонало и схлопнулось как чемодан. Я оттолкнулся от фанеры, вылезая из-под рухнувшей древесины, и как раз вовремя, чтобы заметить, как балкон полетел в оркестровую яму.

Клэр сиганула через перила балкона и прыгнула на сцену как человек, застигнутый пожаром. Наверное, в этот миг все представили ее прекрасное тело полностью переломанным. Но Стив остался на месте, будто не произошло ничего особенного. Он повернулся, чтобы подхватить Клэр, в точности так, как бесконечное число раз ловил мяч, и она прыгнула в его объятия словно балерина, естественным жестом сомкнув руки на его шее.

Раздался финальный грохот – балкон развалился на куски и рассыпался по оркестровой яме.

Все молчали, моргали и тяжело дышали.

Миссис Лич стукнула кулаком по груди, словно пыталась вернуть к жизни остановившееся сердце.

Клэр смотрела на Стива широко открытыми и благодарными глазами. Стив широко улыбнулся.

Сердце у меня сжалось.

Левой рукой он по-прежнему стучал по мячу.

– Что тут за шум? – сказал синьор Капулетти. – Подайте длинный меч мой!

Клэр рассмеялась так, как это делала только она. Стив, явно удивленный ее весом, прижал ее крепче. У труппы вырвался хохот облегчения, все обнимались – довольные тем, что пережили событие, которое скоро станет легендой театрального департамента Сан-Бернардино.

Примерно двенадцать лет спустя – так мне показалось – репетиция закончилась. Я твердил себе, что мой провал даже к лучшему – у охотников на троллей нет времени даже на школу, не то что на факультативы. Я убеждал себя забыть об этом, пойти домой, охотиться на троллей, а на следующий день первым делом сказать миссис Лич, что ухожу.

Стянуть колготы оказалось нелегким делом, и к тому времени как я вернулся в зал, там никого, кроме меня, не осталось. Я проскользнул через ближайший выход и увидел, что Стив уже переоделся и бежит по футбольному полю под черным прямоугольником видеоэкрана, а взвод болельщиц одобрительно гремит «хлопающими стивами». Я онемел. Стив был всем и обладал всем. Я же не только был никем, но у меня никого не осталось – ни Клэр, ни Таба, ни папы. Впереди – только дорога, ведущая в ночь.

29

Тем вечером мы начали побеждать. Осколки моих жизненных поражений: так и не пройденные компьютерные игры, заброшенные хобби, спорт, оставленный для ребят покрупнее, – все это сложилось вместе и дало мне все необходимое, чтобы стать охотником на троллей. Моя жалкая жизнь, оказывается, не была напрасной, а служила тренировкой для этого.

Никому из моих товарищей по оружию не понадобилось комментировать произошедшие во мне перемены. Мы все их чувствовали, но больше всего – Гумм-Гуммы, чьи мякотки мы протыкали, а желчные пузыри собирали, чтобы сжечь. В тот вечер первым делом мы разделались с квартетом Червячников – огромных надутых тварей, которые нашептывали деморализующие оскорбления спящим детям, чтобы те сбежали из дома и закончили жизнь под мостом.