Читать книгу "Полевые заметки визуального психодиагноста - Владимир Тараненко"

Юз Алешковский «Николай Николаевич»

Прилетали тут русские и с помощью молотка, зубила и еще какой-то матери эту хреновину вскрыли.

Из старого советского анекдота

О том, что матерное словцо иногда действительно помогает нащупать верное решение или хотя бы определиться с вычленением проблемы, подозрения имеются. Житейские наблюдения также подтверждают тот факт, что талантливые ученые за крепким и метким выражением в карман далеко не лезут, хотя очень не любят словесную ругань всуе и без веской на то причины. И еще: многие сугубо профессиональные сленги инкорпорировали в той или иной мере мат. Приходилось ведь замечать – профессионал своего дела нет-нет да и ругнется под руку, так, больше для самого себя, нежели на публику. Что это – некий словесный допинг к творчеству, «виагра» от интеллектуального бесплодия, эмоциональный всплеск и призыв к высшим силам о помощи в трудно разрешимом деле? Мощная и глубинная активация подсознания, интуиции и прочих древних механизмов приоткрытия тайны, которая дискурсивной логикой и традиционными мыслительными алгоритмами ну никак не дается? Пожалуй, всего понемногу, когда речь идет о прыжке к неизведанному или в принятии весьма ответственного решения. Когда непонятно, как действовать, и нет готовых рецептов, наш мозг привык подключать все имеющиеся в его распоряжении резервы, в том числе и возможности мата как метаязыкового средства. Посудите сами.

Мат – очень образный и динамичный способ передать без искажений плохо поддающуюся структурированию и логическому расчленению информацию. Таким образом, все то, что поначалу нельзя полностью охватить современными лингвистическими приемами, мат может прощупать и опробовать «на вкус и цвет». Он является переходным (гр. meta – вне, за пределами, между, после) инструментом познания между образом, ощущением, эмоцией, инстинктом и рациональной речью. Он вне закона и «по ту сторону забора» научного познания. Но кто сказал, что бизнес и политика – строго научные общечеловеческие процессы? Наоборот, все больше раздается голосов, утверждающих, что мы имеем дело с рефлексивными явлениями, в которых субъективный момент едва ли не решающий.

Мат вербализует, т. е. озвучивает возникающие предчувствия развития событий или процессов. Заметим также, что для него запретов, установок, законов и парадигм, равно как авторитетов и прочих «священных коров» не существует. Он уже изначально в критической оппозиции ко всем и всему. А потому волен свободно выражать то, что в действительности грядет и происходит, а не то, что внушено и лишь кажется. И если современному человеку язык зачастую дан для того, чтобы скрывать свои истинные мысли, то мат как раз их обнажает. Правда, в присущей только ему форме: экспрессивном словесном «фонообразе». Здесь не просто оскорбление воспитанного уха неприемлемыми звукосочетаниями, а особая игра точно выражаемого семантического смысла, который трудно нащупать, но который уже «есть». Подчас не имея другого способа пробиться сквозь железобетонный слой социальных, культурных и интеллектуальных запретов, наше подсознательное «я» находит здесь спасительную лазейку, чтобы выдать на-гора актуальную и правдивую информацию.

Применение мата как инструмента «донаучного» познания имеет свои внешне проявляемые особенности. Он прежде всего не нападающий по форме на всех и вся, не брызжущий злобой вкупе с нереализованной агрессией. Он не обвиняет, не казнит и не приговаривает. Этот мат явно критичен к индивиду, его произносящего, и к самому проблемному моменту, который сие «высказывание» сопровождало. Последнее, даже будучи простым и понятным по форме, по максимуму обогащено интонацией и тонкой звуковой нюансировкой. Простите за некое кощунство сравнений, но такой мат нужно слушать отчасти как музыку. Мы же не требуем от музыки ясности передовицы популярной газеты? Вот и у мата другие функции, и он никогда не станет языком сухой «канцелярщины». Его будут воспринимать, даже ничего не понимая, но при этом впитывая мощные пласты неформализованной информации. Это совершенно другой тип кода, который за внешней формой общественного неприличия скрывает свою содержательную (имеется в виду информационную и познавательную) суть.

Но вернемся к стратегии принятия решения. Будучи весьма оппозиционным и критическим по своей сути, опасным и раскрепощающим средством, мат, как ластик, стирает из сознания субъекта все то наносное и внушенное, что не позволяет принять адекватно верное решение, особенно в условиях жесткого психологического прессинга. Через его интонацию и звуковой образ к нашему сознанию подчас прорывается глубоко запрятанная и не высказанная истина. Происходит своеобразный диалог с самим собой в «запретном» режиме: скорее всего мало приятный, но весьма откровенный и полезный. Хотя бы в плане самоочищения от накопившегося мусора. Просто «перезагрузиться», как операционная система компьютера, мы не можем. И поскольку мы все же люди, а не машины, то при сбоях своих внутренних и внешних программ иногда срываемся на нелицеприятный словесный образ. Чтобы полегчало и, может, появился хоть какой-то просвет в обступившей неразрешимости бытия…

6.6. БУДНИ СОВРЕМЕННОЙ ЯЗЫКОВО-МАТЕРНОЙ КУЛЬТУРЫ, или КТО КАК ЖИВЕТ, ТОТ ТАК И РУГАЕТСЯ

– Капитан, вы какими языками владеете?

– Тремя!

– ?..

– Командирским, русским и матерщиной.

– Капитан, командирский и матерщина – это одно и то же.

– Ну, тогда двумя.

Старый армейский анекдот

Режиссер – драматургу:

– Я вашу пьесу прочитал, но ставить ее не буду. Я, знаете ли, противник мата в театре.

– Но там в тексте нет мата.

– В тексте нет. Мат будет в зале.

Современный анекдот

«Русский», а точнее, общеславянский тип мата (ведь фактически украинцы, белорусы, россияне, равно как и все, кто постигал когда-то в советской школе или на рыночном толчке «великий и могучий», ругаются, а посему и общаются совершенно одинаковыми словесными выражениями, и никаких тебе таможенных границ!) – поистине уникальное явление, поскольку представляет собой настоящий «второй» язык со своим грамматическим набором. Он может выражать не только отношение субъекта к отдельным явлениям и к жизни в целом, но и передавать действие, качество, сравнение. По сути, все что угодно, даже философские сентенции и абстрактные понятия. Причина этого – высокая грамматическая гибкость славянского языка, в котором с помощью различных морфем, как то: префиксы, суффиксы и изменяющиеся по падежам окончания, а также благодаря различным флексиям легко производить целые каскады совершенно новых словообразований. Поначалу краткий и односложный мат попал в жернова народного словотворчества, и в итоге появился своеобразный языковый «дубль» – матерщина, или матерная речь. По богатству и гибкости выражений славянский мат, возможно, не имеет себе равных на планете. Поэтому, окунаясь в естественную среду жизни народа Украины или России, Белоруссии или Казахстана, необходимо привыкнуть, что мат – это зачастую повседневная речь тех, кто здесь живет. Первое правило общения: такую порой очень витиеватую речь или, наоборот, очень упрощенную из двух-трех слов и одного видоизменяемого матерного глагола не стоит воспринимать как личное оскорбление. С вами таким образом просто… разговаривают. Причем, заметьте, вполне доверительно и дружелюбно, то бишь на одном понятийном языке. Если в таком случае с вашей стороны последует резко отрицательная реакция – значит, вы не «свой». Общность языка порождает как минимум понимание общности мировоззрения. А это в коммуникации очень даже не мало.