Читать книгу "Дети улиц - Берли Доэрти"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эй, ешь! – сказал он ей. – Этот ростбиф очень вкусный!
Прошло совсем мало времени, когда колокол на крыше фабрики зазвонил снова, веля возвращаться к работе. Эмили увидела, что другие ученики вытирают рты тыльной стороной ладони, а затем вытирают руки об одежду и торопливо возвращаются к работе. Они мгновенно приспособились к этому распорядку.
– Пойдем, – сказал Сэм. – Еще всего пять часов работы, и, может быть, нам дадут к чаю парочку яблочных клецек.
Свежий воздух немного подбодрил Эмили. Она чувствовала себя лучше и веселее, была больше способна сосредоточиться, и поначалу работа пошла живее, чем утром. Но к концу рабочего дня пальцы у нее все были изрезаны нитками, спина болела. Она прошла много миль взад-вперед по проходу, ни разу не осмелившись отвести взгляд от нитей, а когда зазвонил шестичасовой колокол, подскочила на месте, выходя из транса. Молл только рукой махнула. Ученики могли идти домой, а ей нужно было проработать еще три часа. Эмили задумалась: живет ли она за тем крутым черным холмом, есть ли у нее дома дети, которых нужно кормить?
На улице стало совершенно темно. Девочка выудила пару деревянных башмаков из кучи у двери и устало побрела домой вместе с другими учениками. Первому из тех, кто оказался у двери, дали фонарь, и теперь они шли за покачивающимся огоньком в полнейшей тишине. Лиззи и Эмили крепко сжали руки друг друга, будучи слишком уставшими, чтобы разговаривать.
«Семь лет, – думала Эмили. – Еще целых семь лет до свободы».
К чаю не было яблочных клецек, а снова была каша, на этот раз овсяная, и в ней плавало несколько кусочков овощей. Выдали также деревянные миски, которыми и нужно было зачерпнуть кашу из бочонка. Они сидели с другими учениками, которые работали на фабрике уже не первую неделю и даже не первый месяц. Эмили заметила, что все они ели так, словно это был настоящий пир. У большинства из них был сильный кашель, и они пили водянистый эль, кружку за кружкой. В горле у нее пересохло от пыли в прядильном цехе, и было больно, когда она попыталась что-то крикнуть в ответ Молл, обращавшейся к ней. Девочка заметила, что ученики постарше читали по губам – разговаривали друг с другом, бормоча себе под нос, почти беззвучно, а показывая гласные звуки, широко и смешно растягивали губы. Она увидела, что Бесс и Лиззи строят рожи друг другу и хихикают, словно пытаются вести разговор таким же образом, но тут миссис Клеггинс подняла Бесс со скамьи и поставила впереди перед всей комнатой.
– Эта девочка всегда так много говорит, – заявила она. – Интересно, а алфавит она знает?
Нет, алфавита Бесс не знала.
– Тогда отставляйте плошки в сторону. Служанка все соберет. Раздайте грифельные доски и песок. А теперь каждый из вас должен написать алфавит. Если не умеете, сядьте к тем, кто умеет, и учитесь. Не разговаривайте. Заниматься будете час, пока я пойду к себе и выпью чаю. Затем спать.
Этот час они, конечно, ничего не делали, только зевали и рисовали пальцами палочки и паутинки. Затем вернулась миссис Клеггинс, вытирая рот тыльной стороной кисти и выковыривая из зубов остатки еды, и в комнате стало тихо. Женщина даже не пыталась проверить их работу. С грифельных досок стряхнули песок, доски собрали, мальчикам велели идти в самую верхнюю комнату, а девочкам – за экономкой в свою спальню.
– Постель! – вздохнула Эмили, обращаясь к Лиззи. – Жду не дождусь. Мне кажется, я могла бы уснуть стоя.
– Как лошадь! – прошептала Бесс, и они с Лиззи снова захихикали.
Спальня представляла собой длинную комнату с голыми стенами, в ней стояли кровати и ночные горшки под ними, да еще на крючках висели плащи. В комнате не было камина, стекла дрожали под порывами ветра, швырявшего в окна струи дождя. Миссис Клеггинс велела всем встать на колени и прочитать молитву, а затем забираться в постель, прямо в рабочей одежде, которая пропахла густой смазкой. В волосах у всех застряли комочки хлопкового пуха. Эмили и Лиззи забрались в одну постель, но, когда миссис Клеггинс прохаживалась между рядами постелей, она отбросила одеяло в сторону, вырвала Лиззи из объятий Эмили и вытащила ее из постели.
– Нет, ты не будешь спать с сестрой! – проворчала она. – От сестер одни проблемы, так всегда было. – Миссис Клеггинс подвела Лиззи к другой постели, вытащила оттуда незнакомую девочку и заставила их поменяться местами. – Ты будешь спать с ее сестрой, – приказала она.
В узкую постель к Эмили забралась кашляющая долговязая девочка с холодными как лед ногами. Затем, даже не пожелав доброй ночи, миссис Клеггинс вышла из спальни, забрав с собой свечу и свою огромную тень. Дверь за собой она заперла.
Как проходят воскресенья
Эмили показалось, что она только закрыла глаза, когда ее разбудил неистово трезвонящий колокол.
– Что происходит? – испуганно спросила она, на миг растерявшись и не в силах вспомнить, где оказалась.
– Это пятичасовой колокол, – сказала ей девочка, с которой она спала в одной постели. – Поднимайся скорее, не то миссис Клеггинс побьет тебя.
Так начался второй день их жизни на фабрике, и он почти ничем не отличался от первого, за исключением того, что надсмотрщик, понаблюдав за тем, как Эмили встает на цыпочки, пытаясь дотянуться до нитей, резко схватил ее за руку и оттащил от станка. Не говоря ни слова, он толкнул ее на пол и показал, что нужно лезть под машину. Девочка поняла, что потеряла работу присучальщицы и стала собирателем, как и сестра. Тянулись минуты, часы, дни, и казалось, это будет продолжаться вечно, а единственным утешением была твердая постель каждую ночь.
Но по воскресеньям работы не было. После завтрака принесли корзины с одеждой и ботинками. Лиззи запрыгала от восторга при мысли о том, что получит на день свое платье, с мамиными заплатками на локтях и кусочком ленты. Его она пришила к платью сама, чтобы быть похожей на бабочку. Это было частью ее прошлого, больше всего напоминало о доме. Но ей дали потрепанное платье с большими черными пуговицами, нашитыми на спине, и швом, торчавшим так, словно в него зашили деревянные башмаки. Ужасно расстроившись, девочка показала его Эмили.
– Это не мое платье! – сказала она. – Миссис Клеггинс, вы дали мне не то платье.
– Мне надоело ваше нытье! – рявкнула миссис Клеггинс. Она ударила Лиззи по щеке так сильно, что на лице у девочки остался красный отпечаток в форме ладони. – Ты собираешься надеть в церковь свою рабочую одежду? Хочешь быть, как гусеница? Радуйся, что тебе есть во что переодеться.
– Это платье мне слишком узко, – проворчала Мириам, когда миссис Клеггинс прошла дальше. – Я в нем едва дышу!
Робин улыбнулся ей своей ослепительной улыбкой.
– Ты выглядишь очень изящно, – сказал он ей, и она присела в реверансе, улыбнувшись в ответ, ее бледные щеки порозовели.
Миссис Клеггинс фыркнула:
– Я все вижу! Берите свои плащи и бегом в церковь.
До церкви было идти больше часа вверх по крутому холму, а затем вниз, на другую сторону, в деревню Олдкасл, где жили в основном рабочие фабрики. Местами ступеньки заменили валунами, чтобы рабочим было легче подниматься и спускаться каждый день. После ночного дождя они были скользкими, и Лиззи с Эмили временами хватались друг за друга, смеясь оттого, что с трудом удается устоять на ногах. У них кружилась голова от счастья. Как же чудесно быть на свежем воздухе, в одежде, которая не воняет работой. Впереди их ждал целый день свободы. Когда они, тяжело дыша, взобрались на вершину холма, расположенного между Бликдейлской фабрикой и Олдкаслом, приветствуя их, зазвенели колокола деревенской церкви, их звук походил на птичье пение. Бесс раскинула руки, так что плащ ее взлетел, похожий на крылья пустельги.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дети улиц - Берли Доэрти», после закрытия браузера.