Читать книгу "Девочка, которая воспарила над Волшебной Страной и раздвоила Луну - Кэтрин М. Валенте"

Глава XIV

Нет
в которой Сентябрь встречает пару лунатиков, необычную вычислительную систему, несколько заблуждений и собственную судьбу, после чего наша героиня совершает одно решительное действие

Округлившимися глазами Сентябрь следила за дугой совершенно черных озер, исчезающей далеко в горах, так что не видно, где они кончаются. Каждое озеро идеально круглое, бездонное и чернее ночи. Странные, растущие из земли хрустальные брызги дождя, словно замерзшие на лету, образовали стебли, тростинки и стручки – очень бледные на фоне очень черных озер – и хрустели под их ногами, колесами Арустук и копытами Канделябры. Все они стояли меж двух больших прудов, разделенных узким травяным перешейком.

– Мы называем это Эллипсис, – сказала Бурак. Ее жесткие кудри сверкали молниеросой.

– О, Аэл, – вздохнул Суббота. Виверн, все еще возвышаясь над маридом, но уже не так, как раньше, печально повесил голову.

– Да ладно тебе, – сказала Сентябрь и погладила его длинную шею. – Все не так страшно. Я всегда хотела взять тебя с собой, чтобы познакомить с мамой. Теперь ты сможешь поместиться в нашем доме. Не беспокойся и, пожалуйста, не бойся!

Невыносимый, пронзающий уши грохот эхом раскатился в ночи. Руки Сентябрь невольно прижались к ушам. Глаза зажмурились, а все тело оцепенело – Сайдерскин вернулся за ними, этот ужасный кулак сейчас снова махнет над лугом и прудами, но на этот раз Арустук не прикроет ее своей дверцей. Ее просто расплющит. Суббота со вновь обретенной силой и ловкостью воздушного гимнаста прыгнул к ней и обхватил руками, укрывая.

Грохот снова сотряс холодный воздух.

Только вот вслед за раскатом грома не появилась лапа йети, подобно тому как в Молниеносных Джунглях гром не последовал за молнией. Сентябрь открыла глаза. Последовал третий раскат сокрушительного грохота, и опять ни порывов ветра, ни вспышек – только тонкий металлический смех. Через пруды Эллипсиса, ниже уровня воды, летело в огне и пене пушечное ядро, цветом напоминая планету Юпитер. Выстрел исходил из водоема на некотором отдалении от них и несся через воду, оставляя за собой пенный след, исчезая, когда озерцо заканчивалось, и снова появляясь в следующем. Наконец в темном круге рядом с ними выстрел нашел цель. Ядро взорвалось, ударившись о травяную корзину огромного полосатого воздушного шара, зависшего под водной рябью. От этого зрелища у Сентябрь слегка закружилась голова. Воздушный шар висел глубоко в воде, словно это была не вода, а небо, а они будто стояли на странной цирковой платформе выше неба, глядя вниз на воздушные создания. Корзина шара качнулась, но не сломалась. Отметка от взрыва в форме звезды с шипением расплылась на травяном боку корзины, рядом с множеством других таких же дымящихся отметок.

– И это ты называешь любовным посланием, Чернобровка? Пахнет так, будто гоблин спалил ненужный улей, – снова задребезжал тоненький металлический смех. Он пробивался из глубины озерца, смягчаясь, истончаясь и затихая по пути. Сентябрь заглянула в озеро. Белый воздушный шар переливался полосками цвета морской волны. Из его горловины время от времени вырывались цепочки пузырьков, удерживая его в высоте – или в глубине, кому как нравится называть то, что летает под водой. Но в корзине никого не было видно. Кто-то там наверняка прятался! В обугленной траве открылась дверца, из нее высунулось жерло пушечки из чистого серебра, блестящего как стекло. Жерло пушки было отлито в форме мужской головы со ртом, разинутым для прицельной стрельбы, и с завитками прядей из серебряных бабочек. Тело пушки и ее руки были стянуты назад и вниз больничной смирительной рубашкой. Второе ядро с ревом вылетело из зеркально-серебряного рта, на это раз напоминающее расцветкой планету Нептун – ярко-бирюзовое с кипенно-белым.

Однако это ядро не пролетело все пруды насквозь и вверх, в сторону горной гряды на горизонте, потому что другой воздушный шар закачался в темноте второго пруда. Он появился внезапно, как зажженная лампочка в темноте. Второй шар оказался более проворным, чем первый. Ядро Нептуна качнуло балласт корзины и проскользнуло через пруды, как пущенный над водой камень, который так и не коснулся поверхности. Теперь захихикал второй голос, тоже приглушенный, словно они слышали его через донышко стакана, приложенного к запертой двери.

– Я знаю, что тебе меня не хватает, но и меткости тебе не хватает тоже. Я иной раз гадаю, любишь ли ты меня вообще!

Сентябрь заглянула во второе озерцо и увидела обладателя этого голоса верхом на шаре в винно-золотую полоску. Голос принадлежал крошечному насекомому жемчужного цвета в форме зимней веточки, изогнутой и хрупкой, но твердой и блестящей. Оно нетерпеливо выглянуло из-за края своей корзины. Усики насекомого цвета ликера «Шартрез» и вдвое длиннее тела щелкнули, как конский кнут. Оно поползло по краю корзины, при этом тело сделалось мягким, поэтому ползло оно, то сжимаясь, то растягиваясь, как гусеница. Когда насекомое остановилось, чтобы продолжить разговор, его тело отвердело и снова приняло вид веточки.

– Это так ранит, когда промажешь по любимому! – выкрикнуло насекомое, блестя сапфировыми глазками. – Единственный выход – исправить траекторию! – В корзине открылась такая же дверца, и оттуда высунулась такая же пушечка – только голова у нее была женская.

Канделябра прочистила горло. Шар насекомого-веточки не выстрелил.

– Добрый вечер, Чернобровка, – сказала Бурак. Она повернулась к первому шару. – Привет, Тамаринд. Как приятно видеть, что вы так хорошо ладите.

Суббота нахмурился.

– Но они же стреляют друг в друга!

Тонкий металлический невидимый голос всплыл к ним из глубин:

– Посиди-ка тихонько, дорогуша, я сейчас тебя поцелую!

Сентябрь и Аэл всматривались так, что глаза едва не лопнули, – и наконец разглядели, что первый дуэлянт – это кузнечик с переливчатыми крыльями и большими глазами навыкате, черными, как вода в озерах, с тускло мерцающими в глубине искорками. Он настолько сливался цветом с травяной корзиной шара, что и сам казался травой.

– Не обращай на них внимания, – сказала Канделябра. – Они лунатики.

– Как это грубо! – завопил кузнечик.

– Для тебя я – принцесса Лунатик, старая ослятина! – прокричала зимняя веточка.

Сентябрь легонько вздохнула.

Чернобровка вытянулась во весь рост.

– Не вздыхайте мне тут, юная леди! Вы, верно, думаете, что принцессинг – это всего лишь платья, стыдливый румянец, танцы и подработка по случаю дамочкой в расстроенных чувствах! Ох уж эта нынешняя молодежь, здравого смысла в вас не больше, чем в леденцах!

Сентябрь моргнула, потому что она действительно именно так и думала. Герцог Чаепитий хотел сделать ее принцессой, и тогда она чувствовала то же, что и сейчас: если уж попадаешь в историю, в которой есть принцессы, гораздо лучше быть в ней кем-нибудь другим, потому что принцессам делать особенно нечего, кроме как выходить замуж и страдать, а оба этих занятия не слишком-то увлекательны и полезны.