Читать книгу "Ласточка для Дюймовочки - Вера Колочкова"

Поскользнувшись на ледяной колдобине, Даша интуитивно схватилась за живот и сама удивилась этому своему жесту. «Потерпи, малыш, скоро придем. Все равно ж надо Тимофееву сказать! Ты потерпи. А потом пойдем к бабе Зине, будем с тобой чай пить горячий…» – проговаривала она про себя ласково, впервые обращаясь к своему ребенку. И это было замечательно. Это было так замечательно, господи! Она и не предполагала раньше, как это может быть здорово. Он там маленький, он живой, он родной, он ее ребенок, ее дочка или сын… Ей даже показалось, что он шевельнулся слегка внутри, отвечая ей согласием – я и не против, мол. Надо так надо. Иди к своему Тимофееву, только осторожненько, не скользи на колдобинах и не падай зря…

На этот раз Даше не пришлось стоять в сторонке около крыльца десятой школы в ожидании Сашки Тимофеева. Повезло. Уже на подходе он собственной персоной сам вынырнул перед ней из какого-то переулка, шел понуро и весь съежившись, опустив глаза в землю. Так бы и прошагал дальше, если б Даша его не окликнула:

– Тимофеев! Подожди, не уходи! Я же к тебе иду…

– Даша? Ты? – обернулся он удивленно и остановился, поджидая ее. – Ты ко мне идешь? Что-то случилось?

– Случилось, Сашка. Наташа сегодня уезжает. С Костиком. Навсегда. Понимаешь?

– И что? – немного помолчав, вызывающе вскинул голову Сашка. Только вызов его, Даша успела заметить, нелепым каким-то получился. Петушиный вскрик какой-то, в самом деле, а не вызов.

– Да ничего! Уезжает, и все. Навсегда, говорю.

– А зачем ты мне это говоришь?

– Так, – пожала плечами Даша, – просто чтоб ты знал…

– Зачем?

– Да ну тебя, Тимофеев! – рассердилась она вдруг и сильно вздрогнула на ветру, и даже зубы клацнули некрасиво от пронзившего ее холода. – Что да зачем… Ну тебя! Пошла я…

– Ты и впрямь дрожишь вся…

– Да уж, задрожишь тут! Холодно у вас, Тимофеев. И ласточки все от холода подохли. И эльфы тоже. И тем более принцы прекрасные. А жаль.

– Какие ласточки, Даш? Какие эльфы? Ты о чем?

– Те самые. Для Дюймовочки. Ладно, Тимофеев, пошла я. Пока. Иди дальше своей дорогой. И не придуривайся, что не понимаешь ничего. Все ты понимаешь, Тимофеев. И про ласточек, и про эльфов. И про принцев тоже. Все, пока…

Она резко развернулась и почти побежала в обратную сторону, смешно шаркая ногами по гололедице, чтоб не упасть. Падать было никак нельзя. Тонкий лед покрыл за ночь асфальтовую дорожку, можно сказать, голышом, не дав на нее и снегу упасть хорошенько. Упадешь на такую прелесть – живой не останешься. И потому, свернув за угол, она пошла чуть медленнее – отсюда уже и до Пролетарской улицы недалеко…

Серебристая Светина иномарка уже стояла в полной боевой готовности у ворот бабы-Зининого домика, готовясь принять в свое комфортабельное нутро новых пассажиров. «Так и поедут, наверное, всем разросшимся семейством в Светино устроенное благополучие, – грустно подумалось Даше. – Света с Володей на переднем сиденье, все приемные детки – на заднем… Эх, Наташка, Наташка…»

– Ой, Дашка, пришла все-таки! – бросилась в маленьких сенцах ей на шею Наташа. – Молодец какая! Да ты дрожишь вся… Замерзла, да?

– Мне бы чаю горячего… – с трудом разжимая губы, проговорила Даша, стаскивая с себя сапоги и куртку. – Сделаешь?

– Конечно! Заходи давай. Баба Зина, Даша пришла! – крикнула она в сторону маленькой кухоньки, ведя Дашу за руку в комнату. – Чаю горячего просит!

– Ой, Данечка… – выкатилась ей навстречу баба Зина в неизменном своем фартучке. – Где ж ты пропала так надолго? Мы уж тут тебя вспоминали…

– Баба Зина, а можно я у вас поживу? – с места в карьер выпалила Даша. – Наташка же все равно уезжает…

– Да живи, жалко, что ли? Мне веселее будет. А что, Данечка, тебя тоже небось из дома погнали, да? Как Натку мою? Чего ж это нынче матери такие жестокосердные пошли? В наши времена и то с провинившимися девками помягче обходились…

– Нет, баба Зина, я сама ушла, – скорее для Наташи, чем для бабы Зины, твердо сказала, как отпечатала, Даша. – Я так решила.

– Ой, Дашка… – тихо прошептала Наташа, прижав ладошку ко рту. – Что же теперь будет-то?

– Да ничего не будет! То есть будет, конечно… Ребенок мой будет, я с ним буду… Ничего, Наташка! Живы будем, не помрем, как баба Зина говорит!

Они еще постояли друг напротив друга, помолчали. Потом обнялись крепко и заплакали одинаково, в голос. Чего с них возьмешь? Дети еще, если судить по возрасту. Девчонки совсем. Слишком рано волею судеб повзрослевшие и превратившиеся в маленьких женщин. Слезы их не отдавали горечью, да и не слезы это были, наверное, а последние капельки детства, самые случайные его остаточки, чудом сохранившиеся после принятых взрослых решений. Но они сами себе судьбу определили. Весь мир взрослых был против, но они так решили, и все тут. И пусть они себе поплачут. И не мешал бы им никто. Только ведь помешают обязательно!

– У-у-у… Ребята, а тут всемирный потоп начался, – весело проговорила Света, выглянув из комнаты в коридорчик, где они стояли обнявшись. – Ну чего вы, дурочки! Как будто навеки прощаетесь! Даш, ну не в Австралию же мы твою подружку увозим! Приедешь потом к нам в гости…

– Да куда я поеду, беременная-то… – протяжно всхлипнув напоследок, оторвалась от Наташи Даша.

– У-у-у… – снова протянула удивленно Света. – Это что, девчонки, у вас нынче так модно стало, да? В школе рожать?

– Ага. Модно. Каждая вторая в классе – беременная, – неловко пошутила Даша. – Скоро и роддом будут со школой объединять, чтоб нам туда-сюда зазря не бегать…

– А пойдем-ка, Данечка, за стол. Пойдем, родная, – потянула ее за локоток в комнату баба Зина. – Негоже тебе сейчас шибко плакать-то. Пойдем, я там к чаю для всех гостей накрыла…

– Даш, ты правда здесь собираешься жить? – наклоняясь к самому ее уху, тихо спросила Наташа, когда они все дружненько уселись за стол с разнообразной и аппетитно пахнущей стряпней.

Баба Зина расстаралась на славу, чтоб угодить новоявленным родственникам. Угодить-то она угодила, конечно, да только сидела сейчас как на иголках, глядя на внучку влажными от непролитых слез глазами.

– Ну да. А что? Перезимуем как-нибудь, – так же тихо, повернув в Наташину сторону голову, проговорила Даша.

– Наташк, а мы уже для Макарки детскую приготовили! – радостно сообщил Костик и улыбнулся так широко и счастливо, что Даша, глядя на него, даже поперхнулась слегка. – А все внутренности для нее Света придумывала, и мебель сама покупала, и занавески, и игрушки! Так классно получилось, сама увидишь!

– Ага, спасибо… – потупилась Наташа скромно и улыбнулась сразу и всем благодарно.

И опять почудилось Даше за этой ее скромностью-благодарностью огромное напряжение, и опять прошлась холодом тревога по душе, будто увозили ее подругу сейчас не в хорошую жизнь со всеми удобствами, а в неволю какую жестокую. Встряхнув головой, она быстренько постаралась это наваждение от себя отогнать, вступив тут же с Владимиром Сергеевичем в смешной спор, кто быстрее съест бабы-Зинин пирог с дробленой черемухой. Вскоре за занавеской запищал проснувшийся Макарка, и Наташа убежала его кормить перед дорогой. И гости тоже вслед за ней встали из-за стола, начали суетливо и бестолково помогать бабе Зине убирать посуду. «Вот сейчас они уедут, а я останусь здесь», – оглядывая неказистую обстановку комнатки, подумала Даша. Совсем без страха подумала – сама себе удивилась. Уселась на диван основательно, подобрала под себя ноги, еще раз огляделась. Подумаешь – оконца маленькие и низкие. Подумаешь – мебель допотопная. Зато дышится здесь как хорошо, и пахнет пирогами, и добротой, и любовью… Ничего, жить можно, оказывается…