Читать книгу "На корабле утро - Александр Зорич"

В выборе Любавы было что-то трогательно подростковое. Комлев вдруг остро почувствовал, что обманом завоеванная им на вечер военврач моложе его на целых …надцать (тринадцать? пятнадцать?) лет. Разумеется, заказали они и еще одну бутылку «Алиготе».

– Расскажите о себе… Мне интересно, – попросила Любава.

Она набросилась на свои вареники с такой жадностью, будто не ела с утра. И Комлев, который, чего уж там, был знатоком женской натуры, с томительной нежностью подумал о том, что, должно быть, любовью она занимается также запальчиво.

– Ну что вам рассказать? Родился я в 2582 году в славном городе Смоленске. В семнадцать лет пошел в Брянское звездоплавательное училище, каковое и окончил по специальности «Пилот звездолета»… Окончил без отличия, поскольку был изрядный шалопай, плохо дружил с иностранными языками и вдобавок закрутил роман с преподавательницей математики… Потом был направлен на практику, на судно-планетограф. Называлось оно «Снегирь», на нем и летал следующие за практикой два года… Где только нас не носило! Впрочем, если я стану об этом рассказывать, вы подумаете, что я рисуюсь и привираю… Потом я получил должность третьего пилота на рейдере Главдальразведки «Беллинсгаузен»… Рейдер – это рангом повыше, чем обычный планетограф, «планетарик» – как мы говорили. Снова учился, на сей раз в Севастопольской Высшей Академии звездоплавания, стал пилотом первого класса… Вернулся в Главдальразведку. Не то чтобы сильно хотелось вернуться, но предложили нечто такое, отказаться от чего было все равно что перечеркнуть все прежние амбиции…

– Вы так рассказываете, будто сидите не в кают-компании с девушкой, а в отделе кадров, – с набитым ртом заметила Любава.

– Вам скучно?

– Не в том дело, что скучно… Просто вы рассказываете как-то… чересчур отстраненно… Как будто не про себя, а про какого-то другого человека.

– Наверное… Все дело в том, прекрасная Любава, что тот Володя Комлев, который учился когда-то в Брянском звездоплавательном – он вроде бы и я, и не я совсем… Мы даже внешне с ним мало похожи… У того от близости всякой девушки каждый раз увлажнялись ладони, у того были вот такенные кубики на прессе и татуировки на обоих плечах, сейчас-то я их свел… Он боролся с прыщами и застенчивостью… Я же теперешний бесстыден и спокоен, гантели давно заменила йога, а если с чем я и борюсь, так это с желанием уволиться и купить на паях со старым товарищем частный аэроклуб… Даже физически у меня с тем стриженным под машинку шалопаем нет ни одной общей молекулы! Я где-то читал, что за семь лет организм человека полностью обновляется…

– Как врач я вас могу понять… Но как человек – нет! И мне по-прежнему интересна ваша жизнь. Ваша, общая с тем Володькой, жизнь!

– Что же из моей жизни вам особенно хочется знать?

– Ну не знаю… О чем вы мечтали? Ради чего жили? Кого любили?

«Кто бы рассказал, чего в ее вопросах больше – абстрактной „сериальной“ любознательности, свойственной всем женщинам, или лично ее, Любавы, интереса?»

Стараясь не глядеть на собеседницу – в баре стало жарко и она была вынуждена расстегнуть форменную рубашку до ближайшей к бюстгальтеру пуговицы, каждый взгляд на которую ввергал Комлева в горячий отроческий трепет, – он прокашлялся и заговорил:

– Кого любил? Ладно… Сейчас вам будет! Женат я был дважды. Моя первая жена, Василиса, была учительницей музыки. По классу скрипки. От нее у меня две дочери – Ксюша, ей четырнадцать, и Леся, ей одиннадцать… Мы давно развелись.

– И вы ее бросили? С двумя детьми?! – осуждающе воскликнула Любава. Она даже ложку, которой ела салат, на тарелку отложила. Чтобы не мешала возмущаться.

– Почему я? Это она меня бросила…

– Не верю!

– Напрасно! У моей Василисы было гораздо больше возможностей… хм… спознаться с кем-либо, нежели у меня… Пока я шатался по космическим фронтьирам, пока заглядывал, так сказать, в пасть звездной бездне, она жила себе в Подмосковье, с нашими девочками, одна-одинешенька. А молодость проходит… А мужики так и вьются… Она эффектная была, я после сеансов Х-связи по две ночи потом заснуть не мог… Собственно, она и сейчас хороша, но за эти годы я успел привыкнуть… Или наоборот – отвыкнуть? В общем, уже не воспринимаю… Так что я даже осуждать Василису не решусь. Случалось, меня по полгода дома не было… Ну и однажды подвернулся один… метрдотелем в ресторане «Виардо» работал, сына на скрипочку водил… Впрочем, с ним она недолго прожила. Года два, потом тоже разбежались… Говорила, дурак. Может, и вправду дурак, тут я не копенгаген.

– А вторая жена? Опять экспедиции виноваты?

– На сей раз, похоже, нет. Вторую звали Эмилия. Она была… деловая женщина. Владела сетью ресторанов быстрого питания «Ням-Ням».

– Серьезно? Это у которых рекламная песня бодренькая такая – «Расскажи своим друзьям, сытный завтрак здесь, в „Ням-Ням“? – тихонько напела Любава.

– Да, она.

– Там, помню, классные блинчики с черникой. Раза три туда ходила.

– Ну а я раз триста. Эмилия была волевая женщина… Но в то же время элегантная, внимательная. Никогда голос не повышала… Это про таких говорят «мягко стелет, да жестко спать».

– А с Эмилией почему не получилось? На жестком не спалось?

– Почему «не получилось»? Получилось. Лично я был счастлив.

– А она?

– А она, похоже, нет. Полюбила другого, тренера по легкой атлетике, в женском спортклубе познакомилась. Причем сильно полюбила.

– А вы?

– А я терпел. Целый год.

– А потом?

– Потом мне неудобно как-то стало… Перед родителями своими, тогда еще отец мой был жив, высочайшей моральной пробы человек… Перед сослуживцами… Перед Ксюшей и Лесей, в конце концов, они у нас часто на выходные оставались… Все были в курсе, что у Эмилии мужчина есть, не только я. В общем, надоело мне все это и – развелся. Они, понятное дело, только рады были, что препятствие на пути к их счастью… саморассосалось.

– И что?

– Потом долго жалел, что общественное мнение стало для меня важнее моих собственных чувств. Жалел, что развелся. – Комлев нервно отхлебнул вина.

Любава посмотрела на него удивленно – не то поражалась его откровенности, не то долготерпению. Затем, поразмыслив, изрекла этак жалостливо:

– Поверить не могу… Что таким мужчинам, как вы… В общем, вы не производите впечатление человека, у которого проблемы с женщинами.

– А проблем-то никаких я не вижу, Любава Андреевна! Ну развелись. Значит, такая судьба… За девчонок моих немного сердце болит. Что вроде как без отца. Но ведь они и раньше без отца были, когда я практическую астрографию вперед двигал… Вдобавок младшая в балетном интернате с пяти лет. А старшая вообще скоро из дому упорхнет в университет какой-нибудь…

– Когда растешь в полной семье, кажется, что неполная – это какая-то катастрофа. И что развод катастрофа.