Читать книгу "Лучшие в мире ученики, или Как научить детей учиться - Аманда Рипли"

Я интервьюировала Кима в его кабинете в роскошной высотке в Сеуле в июне 2011 г. Один из его служащих встретил меня у дверей и предложил бутылку воды. Мы сели за стол, и Ким рассказал, что работает около 60 часов в неделю, хотя читает всего три лекции. Интернет превратил его занятия в товар. Лекции он читает онлайн, и дети могут приобрести его занятие по цене $3,50 за час. Все остальное время он консультирует школьников онлайн, составляет планы уроков и пишет учебники и методические пособия. Он написал около 200 книг.

– Чем больше я работаю, тем больше зарабатываю, – сказал он. – И мне это нравится.

Он не слишком гордится своей зарплатой, но и не стесняется ее. Большая часть его заработка приходит от 150 000 детей, смотрящих его лекции в Интернете. Я пришла к выводу, что Ким – это бренд, с сопутствующими накладными расходами. На него работает 30 человек, помогающих управлять его образовательной империей. Он также владеет издательством, выпускающим его книги.

Назвать это репетиторством значит сильно преуменьшить масштаб и сложность его деятельности. «Мегастади» – онлайновый хагвон, в котором работает Ким, зарегистрирован на Корейской фондовой бирже. 3/4 корейских детей обращались к рынку частных услуг. В 2011 г. их родители потратили почти $18 млрд на подготовительные курсы – на борьбу с наркотиками в США тратят меньше. Так называемый репетиторский бизнес столь прибылен, что привлекает инвестиции таких компаний, как «Goldman Sachs», «Carlyle Group» и A.I.G.

Участие многонациональных банков в системе образования, в сущности, зловеще. Однако в моей встрече с Эндрю Кимом было нечто волнующее. Я впервые находилась рядом с учителем, зарабатывавшим столько, сколько профессиональные спортсмены. Этот учитель (учитель!) входил в 1 % элиты. Кто-то другой с такими же амбициями и способностями в США мог бы стать банкиром или юристом, но в Корее он стал учителем и все равно был богат.

Притягательная идея. Есть ли лучший способ привлечь самых лучших и талантливых в учителя, чем сделать лучших учителей миллионерами? Возможно, Корея все же была образцом для всего мира.

Но мир хагвонов был загадочен. Чужаку трудно понять, как эта индустрия функционировала – и процветала. И тогда я встретилась с Ли Чэй Юн, владелицей «Myungin Academy» – сети из 5 хагвонов в Сеуле – в традиционном корейском ресторане.

Ли почти 20 лет преподавала в государственных школах и университете. Но теперь Ли говорила со мной как директор фирмы.

– Ученики – это мои клиенты, – сказала она.

Чтобы набрать учеников, хагвоны проводят дни открытых дверей, массовые рассылки, вывешивают оценки своих выпускников за тесты и число принятых в университет у входа. На корейском рынке результаты – главное.

Когда школьников зачисляют, хагвоны по электронной почте и телефону информируют родителей о посещаемости занятий, а также об успехах детей. Если родители не вовлекаются в жизнь детей, это считается недостатком хагвона, а не семьи. Я видела несколько школ США, зашедших так же далеко в обслуживании своих так называемых клиентов.

Если оценки учеников или коэффициент зачисления в университеты снижается, учителю назначается испытательный срок. Если через пол года показатели остаются низкими, его увольняют.

Самое радикальное отличие в том, что школьники записываются на занятия к определенным учителям, а не просто в хагвоны, и востребованные учителя получают больше учеников. На лекциях Эндрю Кима присутствует около 120 учеников, хотя на среднем занятии в хагвоне их гораздо меньше. Корейский рынок частных услуг устанавливает цену на образовательные услуги по самой важной переменной величине – учителю.

Это максимально близко к чистой меритократии и столь же безжалостно. В хагвонах учителя сами себе хозяева. Им не нужны сертификаты. У них нет льгот, а зарплата определяется количеством учеников и оценками, которые ученики получают за тесты, а кроме того – результатами обследования уровня удовлетворенности учеников и родителей.

В поисках учителей директора хагвонов, такие как Ли, прочесывают Интернет, читая отзывы родителей и просматривая лекции учителей.

Конкурирующие хагвоны регулярно пытаются переманить друг у друга учителей. Но, как кинозвезды или избранные, знаменитые учителя приходят с багажом.

– По-настоящему хороших учителей трудно удержать и трудно ими руководить. Приходится щадить их эго, – сказала Ли с улыбкой.

Однако большинство учителей в хагвонах – не рок-звезды. Иностранцы, приехавшие преподавать английский в Корею, рассказывали, что работали непомерно много в жутких условиях за низкую плату. Большинство учителей хагвонов зарабатывают гораздо меньше школьных учителей, а так как корейские педагогические колледжи выпускают слишком много молодых специалистов, то конкуренция за рабочие места весьма высока.

В хагвонах Ли лишь 1 из 5 претендентов доходит до личного собеседования. После этого претендент дает два пробных урока и только тогда принимается (или нет) на работу. Логичная стратегия найма!

Ли следит за эффективностью работы учителя. Если оценки учеников или коэффициент зачисления в университеты снижается, учителю назначается испытательный срок. Если через полгода показатели остаются низкими, его увольняют. Ежегодно Ли увольняет около 10 % своих сотрудников. (Американские школы освобождают от должности около 2 % учителей в год за низкую успеваемость.)

По мнению Ли, все дело в этой гибкости. Она может исправить ошибки в найме и мотивировать остальных учителей работать лучше.

– Школьным же учителям недостает таких стимулов, – сказала Ли, – поэтому они менее эффективны и переносят родительский спрос на хагвоны. Без хагвонов Корея бы резко снизилась в PISA.

Highest, Inc

Когда подруга Эрика Дженни переехала из США обратно в Корею, она поступила в хагвон, как и все ее друзья из 8-го класса. Там она повторяла практически все, что должна была изучить в школе за день: корейский язык, математику, естественные и общественные науки. Чаще всего она находилась в хагвоне до 10 часов, а перед тестами до полуночи.

Дженни сказала, что в хагвоне узнает больше, чем в школе. Когда я спросила ее, почему, она объяснила это просто:

– Я думаю, они лучше, потому что лучше учат.

Большинство корейских подростков предпочитают своих преподавателей в хагвонах обычным учителям. В опросе 6600 школьников из 116 средних школ корейские школьники ставили учителям из хагвонов более высокие отметки по всем показателям: учителя из хагвонов лучше подготовлены, более преданы делу и больше уважают мнение учеников. Учителя из хагвонов лучше, сказали школьники, так как объективнее относятся к ученикам независимо от их успеваемости.

Рыночные стимулы явно работают – во всяком случае, по мнению школьников. Учителя относятся к ученикам скорее как к клиентам.

Является ли Корея доказательством того, что американский рынок чартерных школ может работать? Конкуренция явно дает прибыль и удобную для клиентов деятельность. Но действительно ли дети учились в хагвонах большему?