Читать книгу "Стальное перо - Алексей Макеев"

– Она… ее ни разу не было дома. То ушла на поминки, то в поликлинику.

– Эх… – покачал головой Гуров, – вроде бы собрали одних из самых опытных, а такие проколы. Эта ваша бабушка знает о соседке больше любого внука. Не понимаете?

– Виноват, товарищ полковник, – опустил голову оперативник. – Понимаю. Я ее держал в планах личного общения, да все руки не доходили. Сегодня же…

– Отставить! – строго остановил его Гуров. – Значит, так, товарищ майор. Установить круглосуточное наблюдение за всеми тремя квартирами. Сегодня же. Это первое. Второе! Отправить сотрудников потолковее в санаторий «Дорохово» и побеседовать обстоятельно с жильцами квартиры двенадцать. Еще раз поговорить с соседями Воронковых, с теми, что отправили с ними своего сына на дачу. Параллельно направить сотрудника в дачный поселок. Особенно тщательно выяснить, не замечали ли они чьего-то пристального внимания в последнее время к своей квартире, не теряли ли ключи.

– С бабушкой, соседкой Коровиной, поговорю я, – предложил Крячко. – Очень у меня душевно получается с пенсионерами беседовать.

– Хорошо, – кивнул Гуров. – А я съезжу в университет.

Глава 10

Ехать пришлось на восток, на улицу Сталеваров, где располагался корпус факультета охраны труда и окружающей среды. Именно там Марина Коровина работала старшим лаборантом. Разыскать кабинет заведующего кафедрой удалось быстро. Крупный улыбчивый мужчина, как Гуров и предполагал, был по образованию медиком. Судя по табличке, звали его Михаилом Ивановичем, и был он доцентом и кандидатом медицинских наук. Сыщик не стал представляться офицером полиции, а решил действовать иначе. Пока, по крайней мере.

– Здравствуйте, – широко и открыто улыбнулся он. – Можно к вам? Я по поводу Марины Владимировны Коровиной.

– Ну, вот! – оживился мужчина. – Наконец-то! Что с ней такое? Без нее как без рук. И выполнение учебной нагрузки надо сдавать, и отчет по библиотеке из учебной части жду срочно. Что с ней?

– В смысле? – неопределенно ответил Гуров вопросом на вопрос.

– Я так понимаю, это вы ведь звонили мне? Извещали, что она приболела, что несколько дней пробудет дома.

Лев сразу стал серьезным. Войдя в кабинет, плотно прикрыл за собой дверь и уселся напротив заведующего кафедрой.

– Моя фамилия Гуров, – доставая удостоверение и протягивая его собеседнику, сказал он. – Я – полковник полиции и работаю в Главном управлении уголовного розыска МВД.

– Вот как. – Глаза заведующего кафедрой сделались испуганными. – А зачем же вы мне звонили? Могли бы и сразу сказать, что там что-то случилось.

– Дело в том, уважаемый Михаил Иванович, что я вам не звонил. А ваша сотрудница Коровина пропала.

– Как пропала? – изумился Михаил Иванович. – Что за безобразие? Нам же работать надо… Пропала? – снова повторил он, но уже другим голосом. Кажется, до него дошла наконец вся серьезность ситуации.

– Давайте по порядку, Михаил Иванович, – попросил Лев. – С чего все началось, как и почему Коровина у вас отпрашивалась.

– Так она пропала, – севшим голосом проговорил заведующий. – Вот так так! Ну что я могу вам сказать? Три дня назад она позвонила мне и сказала, что ей нужно уехать на денек в Подмосковье. Якобы у нее в тяжелом состоянии родственница, она должна ей отвезти лекарства, договориться с участковым врачом и все такое прочее. Ну, вы понимаете, как это бывает. Я разрешил и даже не стал с нее заявления требовать, с пониманием отнесся.

– Дальше, дальше, – поторопил Гуров. – Она говорила, куда поедет, называла имена, фамилии, адреса?

– Н-нет, даже города или поселка не назвала. Она была так убедительна. А потом прошел день, ее нет, я набираю ее номер мобильного телефона, а мне отвечает мужской голос. Я и подумал, что это вы отвечали с ее телефона, что вы ее родственник или, извините, друг. И извинялся он так вежливо, говорил, что Марина простудилась, что у нее горло болит, и она ни слова сказать не может. Убеждал, что сам займется ее горлом, отпоит отварами, молоком с содой и маслом, а утром она сама мне позвонит. Вот, собственно, и все. Но ни вчера, ни сегодня она не позвонила, телефон ее не отвечает. Думаю, что он выключен.

– Так, понятно. Скажите, Михаил Иванович, а были ли у Коровиной близкие подруги на кафедре, кто мог знать ее семейную ситуацию, о ее родственниках, друзьях? Может, о мужчине, который у нее есть? И есть ли?

– Ой, не знаю, не знаю, товарищ полковник. Она у нас женщина своеобразная, замкнутая. Видимо, нелегкая у нее жизнь была, потому что чуть с ней построже, и сразу глаза на мокром месте. С преподавателями она, как бы это вам сказать, дистанцию держала, а вот две девочки-лаборантки, те могут что-то знать.

Девочки не знали. Гуров расспрашивал, ставил вопросы и так и эдак, но восемнадцатилетние лаборантки ничего не знали о личной жизни своей тридцатишестилетней начальницы. Они даже удивились, что ей тридцать шесть, судя по внешнему виду, они давали ей все сорок пять или пятьдесят. Не делилась она с ними, о себе ничего не рассказывала. Да и не было у них такого контакта. Работали вместе, давала она им разные задания, у всех были свои обязанности, вот и все. Одинокая женщина во всех отношениях…

С Крячко Гуров встретился возле подъезда дома, где жила Коровина.

– Ну, что у тебя, Стас?

– Жду, сейчас младшенький привезет бабушку из поликлиники. А что в университете?

– Пропала наша Марина. Причем заведующий кафедрой утверждает, что два дня назад разговаривал по ее номеру с каким-то мужчиной, который уверял, что Коровина заболела, но скоро выздоровеет. С тех пор телефон выключен. А сама Коровина отпрашивалась куда-то в Подмосковье к родственникам. Место не называла, на работе никто ничего ни о ней, ни о ее родственниках, ни о мужчине не знают. Тупик, Стас!

– Ну, ну! – Крячко выдавил из себя улыбку и добавил: – Что это ты так? Мало у нас дел в тупик заходило? Всегда выбирались, и это дело распутаем.

– Предчувствие беды, Стас. Вот что беспокоит. Предчувствие того, что мы наконец-то наступили Сорокину на хвост и что тем самым загоняем его в угол. А поговорку знаешь?

– Нет страшнее зверя, чем зверь, загнанный в угол? Знаю. Давай думать о хорошем. Вот и бабушку везут!

Во двор въезжала белая «Приора», которую Крячко, видимо, знал. Он приветливо помахал рукой парню, сидевшему за рулем, а потом, когда машина остановилась у подъезда, вежливо открыл заднюю дверь.

Парень на водительском сиденье опустил стекло и весело заявил:

– А что я говорил? Двадцать пять минут! Я Москву как свой карман знаю. В пробках стоят те, кто ее не знает, а я тут вырос.

– Это Пашка, младшенький, – сказал Крячко, отступая в сторону, чтобы не мешать парню. Паша вышел, помог вылезти с заднего сиденья старушке в светленьком платке и суконных ботах на ногах. – А это Клавдия Степановна, их бабушка.