Читать книгу "Такой же предатель, как мы - Джон Ле Карре"

В голосе Гектора наконец звучит знакомая сталь:

— Что ж, почему бы нам не посмотреть на нынешнего Обри? Вот он — парламентский замминистра, депутат от одного из самых захудалых избирательных округов, рьяный защитник женских прав, бесценный консультант министра обороны по вопросам поставок оружия, а также… — он щелкает пальцами и хмурится, как будто и в самом деле забыл, — что он еще такое, Люк?

Мигом уловив намек, Люк жизнерадостно чирикает:

— Официальный председатель нового парламентского подкомитета по вопросам банковской этики.

— И вряд ли он полностью порвал все связи с нашим учреждением, я полагаю, — полувопросительно произносит Гектор.

— Вряд ли, — соглашается Люк, хоть и не понимает, отчего это Гектор обращается к нему как к компетентному лицу.

Ничего удивительного, что даже удалившиеся от дел шпионы не любят, когда их фотографируют, размышлял Люк. Возможно, нас терзает тайный страх, что Великая стена, заслоняющая нашу истинную сущность, рухнет, как только на нее наведут объектив.

Несомненно, парламентарий Обри Лонгриг производил именно такое впечатление. Даже не зная о том, что его снимают — впотьмах, скверной видеокамерой, с пятидесяти метров, — Лонгриг словно нарочно выискивал себе затененные уголки на ярко освещенной палубе «Княгини Татьяны».

Впрочем, беднягу трудно назвать фотогеничным, решил Люк, в очередной раз возблагодарив судьбу за то, что их пути никогда не пересекались. Обри Лонгриг был лыс, носат и некрасив, как и приличествует человеку, знаменитому своей нетерпимостью к менее выдающимся умам. Под солнцем Адриатики уродливое лицо Обри неподобающе порозовело, а дорогие очки без ободка лишь усугубляли типичный облик немолодого банковского служащего — но Люк слышал о неутолимых амбициях Лонгрига, о безжалостном интеллекте, превратившем пятый этаж в кипящий котел новаторских идей и острых конфликтов. Как ни странно, его, по слухам, привлекали женщины определенного типа, такие, которым, по всей видимости, нравится чувствовать себя умственно неполноценными. Живой пример тому стоял сейчас рядом с Обри — леди Дженис (Джей) Лонгриг, светская дама и филантропка. Ивонн составила список благотворительных обществ, которые имели причины быть признательными леди Лонгриг.

На ней стильное вечернее платье с открытыми плечами. Ухоженные угольно-черные волосы украшены сверкающей заколкой. Любезная улыбка и величественная — корпусом вперед — мелкая походка, свойственная исключительно англичанкам высокого происхождения. По мнению придирчивого Люка, леди Лонгриг выглядит непроходимой дурой. Рядом с нею — две дочки лет десяти-двенадцати в праздничных платьицах.

— Это его новая супруга, если не ошибаюсь, — умильно воркует неустрашимый лейборист Мэтлок (ни с того ни с сего пришедший в радужное настроение), когда по мановению руки Гектора экран меркнет и включается верхний свет. — Женился на ней, чтобы поживее пробиться в большую политику, не замарав при этом рук. Ай да лейборист наш Обри, просто загляденье!

Почему вдруг Мэтлок так оживился — причем неподдельно? Меньше всего Люк ожидал искреннего смеха, каковой даже в лучшие времена редко услышишь от Билли-Боя. Но сейчас его массивный торс, обтянутый твидом, трясся от беззвучного хохота. Может быть, потому что Лонгриг и Мэтлок в течение многих лет были на ножах? Потому что попасть в фавор к одному значило навлечь на себя немилость другого? Потому что Лонгриг был известен как мозг шефа, а Мэтлоку отводили менее лестную роль его мускулов? Потому что после ухода Лонгрига офисные острословы сравнивали их вражду с десятилетней корридой, в финале которой бык проткнул шпагой матадора?

— Да-да, Обри у нас был птицей высокого полета, — рассуждал Мэтлок, словно поминая усопшего. — И финансовым гением к тому же. На твой уровень, Гектор, он, конечно, не тянул, что приятно, но упорно к нему стремился. Уж по крайней мере оперативников финансировали исправно, пока у руля стоял Обри. И как он вообще оказался на этой яхте? — вопросил тот самый Мэтлок, который всего пару минут назад утверждал, что человека нельзя осуждать за пребывание у кого-то в гостях. — Да еще в обществе бывшего осведомителя после ухода со службы, что по нашим правилам категорически запрещено, особенно если означенный осведомитель — скользкий тип, вроде этого… как его…

— Эмилио дель Оро, — охотно подсказал Гектор. — Его имечко стоит запомнить, Билли, честное слово.

— Ну так вот, Обри-то ученый, мог бы и поостеречься беседовать с Эмилио дель Оро. Вроде бы такой хитрец должен быть осмотрительнее в выборе друзей. Каким образом его туда занесло? Возможно, на то была веская причина. Не нужно судить его заранее.

— Счастливое стечение обстоятельств, Билли, — объяснил Гектор. — Обри, его новая супруга и ее дочери наслаждались отдыхом на кемпинге в горах, на побережье Адриатического моря. Ему позвонил какой-то лондонский приятель — имя неизвестно: мол, поблизости стоит «Татьяна» и на борту идет вечеринка, поэтому шевелись, присоединяйся к веселью.

— Обри? В палатке? Не смеши.

— Да-да, он терпел лишения на кемпинге. Простую жизнь ведет лейборист Обри, человек из народа.

— Ты когда-нибудь жил в палатке, Люк?

— Да, но Элоиза терпеть не может британские кемпинги. Она француженка, — ответил Люк, чувствуя себя идиотом.

— Собираясь на кемпинг, Люк, — пусть и не на британский, — ты всегда берешь с собою смокинг?

— Нет.

— А Элоиза не берет ли с собой бриллианты?

— У нее их просто нет.

Мэтлок задумался.

— Если не ошибаюсь, Гектор, ты частенько сталкивался с Обри, пока тягался с властями за кусок пожирнее, а мы все вкалывали, выполняя свой долг? Пропускал с ним по стаканчику там и сям, ведь так? Как это обычно водится в Сити…

Гектор пренебрежительно пожал плечами:

— Да, мы пересекались иногда. Честно говоря, у меня особо не было времени на честолюбивых маньяков. Скучно.

Люк, которому в последнее время притворяться почему-то стало далеко не так легко, как прежде, с трудом удержался, чтобы не ухватиться за подлокотники.

Пересекались? Господи боже, да они сражались до последнего — и до сих пор не успокоились. Из всех стервятников-капиталистов, хищников и спекулянтов, по словам Гектора, Обри Лонгриг был самым двуличным, бесчестным, порочным, хитрым и могущественным.

Именно Лонгриг стоял за нападением на семейную фирму Гектора. Именно Лонгриг при помощи сомнительной, но ловко организованной сети посредников вынудил представителей Королевской налогово-таможенной службы вломиться посреди ночи на склады Гектора, вскрыть сотни мешков, разнести двери и до смерти перепугать ночную смену.

Потянув за нужные ниточки в Уайтхолле, Лонгриг спустил с цепи Комиссию по безопасности труда и охране здоровья, Управление налоговых сборов, пожарную и иммиграционную службы — все эти люди докучали и угрожали сотрудникам фирмы, обыскивали их столы, отбирали гроссбухи и ставили под сомнение налоговые декларации.