Читать книгу "Ошибки аиста - Надежда Маркова"

– Я понимаю, что это уже не любовь, но он тянет меня к себе, словно собаку за поводок. И все рушится. И нет сил подняться с колен. Я хочу только одного: отпустить его и жить своей жизнью. Хочу семью, ребенка, покоя.

Расстановка

Мы сделали вначале расстановку на родительскую семью Али. Было видно, что девушка не приняла смерть отца и доказывает свою любовь, преданность и желание помочь. Спасая Принца, она продолжает спасать любимого папу.

Фраза «Даже если я умру, папа, ты все равно не воскреснешь, я не смогу тебя спасти» отрезвила Алевтину и открыла ей глаза на ее истинное отношение к Принцу и другим людям. После этой расстановки жизнь девушки начала меняться в лучшую сторону. Она забыла про наркологический центр, вначале нашла работу администратора в ресторане, а потом открыла маленький бизнес по оформлению и дизайну торжественных событий.

Через какое-то время я сделала для Али расстановку на взаимоотношения с Принцем, шаг за шагом распутывая этот клубок.

В конце расстановки мы поставили за девушкой все, что является для нее ресурсом и поддержкой: уверенность, достоинство, самоуважение, ангелов-хранителей, целеустремленность, профессию, друзей, карьеру, семью и удовольствие от жизни. Аля лучилась от счастья, как солнечный зайчик.

На следующий день она познакомилась с молодым банкиром. У них была только одна ночь любви. Сегодня Алевтина сама воспитывает 2-летнего Артемку.

Не ждали. Не заказывали. Побочный эффект расстановки или божественное провидение?

Аля пошла работать в агентство недвижимости, поменяла мамину квартиру в Донецке на дом в Одессе. Она полна планов, целей, надежд и нежнейшей любви к главному человеку в своей жизни – сыну.

В ПОДОЛЕ ПРИНЕСЛА

Наташа была незаконнорожденной. Они жили вдвоем с мамой в небольшом городке, и пока девочка росла, ей пришлось наслушаться много грубого и нелестного о себе и о своей матери: «гулящая», «безотцовщина», «байстрюки», «приблудная». «Добрые» люди из провинции умели «поддержать».

Поэтому мама, как заклинание, часто и назидательно повторяла и повторяла очаровательной, тоненькой, как веточка, дочке:

– Только чтобы в подоле не принесла! Убью! И Натка боялась больше всего на свете огорчить и так несчастливую мать. После девятого класса их послали на картошку. Паренек из соседней деревни две недели гипнотизировал ее черными, как маслины, цыганскими глазами, и все звал ее: – Ну пойдем погуляем, пойдем! Я тебя пальцем не трону.

Глупенькая девчонка пошла погулять – через поле пшеницы, где подмигивали синими глазами васильки: «Не ходи, не ходи, не ходи».

Он ее не обманул. Пальцем не тронул. Он трогал ее губами. Нежно, сладко, упоительно... Всю... Потом было резко больно, но все равно так сладко. Два шестнадцатилетних дурачка. Воистину не ведали, что творят. Они лежали в пшенице, смотрели, как плывут облака, и он говорил ей что-то очень хорошее.

«Мама меня убьет!»

А месяца через 2–3 девочка начала полнеть, наливаться. Живота еще не было видно, но набухла грудь, округлились бедра. Живот появился сразу и неожиданно. Надев мешковатое пальто, благо была осень, она побежала к Женьке, своей закадычной подружке. Женька повела ее к тетке-акушерке. Та, всплеснув руками, жалостливо, но твердо сказала:

– Теперь, деточка, только рожать. Да как же это?!

– Мама меня убьет, – пролепетала Наташа и упала без сознания.

Что было дальше, она не помнит. Началось кровотечение. Ее отвезли в больницу. Ребеночка вытягивали щипцами по кускам, бросая эти куски в окровавленное ведро...

Сегодня Наталье 43 года. Она во второй раз замужем. Первый муж очень хотел детей, не дождался и подал на развод.

Второй не настаивает на ребенке, но по тому, как щедро он оплачивает ее лечение, санатории, профилактику и уже три, правда, неудачных процедуры искусственного оплодотворения, она понимает, что с ребенком затягивать нельзя. Через неделю она идет на следующую операцию. Ее уже трясет от страха, безысходности и отчаяния.

Расстановка

На расстановку ее привела все та же подруга детства, Женька. И она же расстановку оплатит, потому что все деньги семьи ушли на следующее дорогостоящее оплодотворение.

Я задаю привычные в этом случае вопросы:

– Не умирал ли кто-нибудь в роду при родах?

– Нет, – отвечает Ната.

– Делали ли вы аборты?

– Нет.

– Как это нет? – вскрикивает Женя.

Наташа смотрит на нее какими-то невидящими, затуманенными глазами.

– Нет, – упрямо повторяет она.

– К сожалению, я не могу вам помочь, – говорю я.

– В расстановке важен каждый факт вашей жизни, о котором я спрашиваю.

Наталья меня не видит, как будто смотрит внутрь себя, будто стоит перед какой-то дверью, которую ей страшно открыть. Мне становится ясно, что она действительно каким-то образом вытеснила, забыла, вытравила вышеизложенную, рассказанную мне Женей, историю. Я в растерянности вижу, что женщина находится в пограничном состоянии. После часа прогулки по городу подруги возвращаются. Наташа выглядит успокоенной. Я начинаю расстановку. Прошу ее выбрать кого-нибудь заместителем себя и заместителем своей мамы.

Мать Наты чувствует себя очень виноватой перед дочкой, ее просто крутит вокруг собственной оси рядом с дочерью:

– Я боюсь за нее, очень боюсь. Я боюсь... чтобы она не забеременела, чтобы она не принесла в подоле, чтобы, как я, не мыкалась одна с дитем.

Девушка, замещающая Наташу, смотрит в одну точку на полу, не видя ничего и никого вокруг.

– Там кто-то лежит? – спрашиваю я

– Да, – кивает она, ее бьет мелкая дрожь.

– Кто это может быть? – оглядываясь на Наталью, спрашиваю я. Я уже видела, что она включилась после слов матери: «Чтобы она не принесла в подоле». Она тоже вся дрожит, и слезы градом льются по ее щекам.

– Там лежит мой ребенок, – задыхаясь от слез и горя, шепчет она.

Я прошу лечь на пол заместителя ребенка. Женщина, играющая роль Наташи, подходит, ложится рядом, свернувшись клубочком. Начинает качать «ребеночка», стонать, а потом рыдания из самых недр души, с двух концов зала, потрясают всех. Плачет настоящая Наталья, плачет ее заместительница в расстановке. Впервые за долгие годы практики я не могу совладать со своими чувствами. Я плачу. Я не успеваю вытирать слезы. Но главная работа сделана. И да простит меня Бог!

...Мать Наташи так и не узнала, что та «принесла в подоле», но, по существу, своим заклинанием она косвенно «убила» свою шестнадцатилетнюю дочь. Наталья окаменела, отключила свои чувства.