Читать книгу "Каратель - Беркем аль Атоми"

— Точно. Страте-е-е-ег. — насмешливо протянул Старый. — Значит, какое расстояние от поворота, за которым сидит твой пулеметчик, до закладки?

— Так… — хищно прищурился Серега. — Сто — маловато… Сто пятьдесят. Да.

— Хуй на. Два броска гранаты, не больше. И то, это только для того, чтоб те пулеметчика гранатами не достали, и чтоб своей закладкой не погасить. Пулемет в упор — это пиздец. Когда с фланга, неожиданно, да в упор начинает пулемет, это все. Воевать неохота, вообще. Под себя залезть охота. Времени мало, надо их сразу так охуярить, чтоб они даже мама сказать не успели.

Ахмет спрыгнул с каменюки и подтолкнул Серегу к следующему холмику:

— Главное, смотри… Не. Пошли, дойдем. Лучше сам увидишь. Так и пацанам лучше объяснишь.

— Чево?! — остановился Сережик. — Че ты сказал?!

— Че? — включил дурочку Ахмет. — Че я сказал?

— Ты че, хочешь сказать, это я ими командовать буду? Ты че, Старый?! Совсем… — тут Сережиково нутро взорвалось острой болью: Старый как-то незаметно подтек к нему на удар и несильно, но садистски точно ткнул кулаком Сереге под солнышко.

Парнишка подробно исполнил осененный вечной традицией танец получивших по солнечному сплетению. Когда он, наконец, встал с колен и протер губы от рыготины горсточкой рассыпчатого снега, сквозь сверкающую радугу слезящихся глаз он заметил Старого, покуривающего на торчащем из-под снега скальном выходе. Старый пошлепал ладонью по камню рядом с собой.

— Сереж, ландай-ка.[81]Присядь вот. Все? Нормандяк?

— Че? А… Все…

— Понял?

— Понял…

— Скажи тогда.

— Че сказать? За че ты мне ебнул? Чтоб не спорил.

— Не, Серег. Чтоб ты как сопля не спорил. Понимаешь — про соплю?

— Да вроде да.

— Ты это, давай без вроде. Вроде — это в роте. Командира, у которого хоть что-то «вроде», солдат слушать не станет. Рот у командира не для всяких штук, а для команды. Половина людей, которых ты ведешь в бой, последнее, что в жизни слышат, это твою команду. Нахуя им напоследок блеянье слушать, а? Им и так помирать, хватит с них неприятностей. Пусть они слышат нормальную команду, которую можно понять только правильно. Пусть чувствуют, что они умрут, но дело — дело лежать не останется, дело сделается. Чуешь?

— Да. Кажется, въезжаю. — Сережик смотрел куда-то сквозь чахлый березовый лес.

Перед ним сейчас поворачивалась новой стороной выбранная им доля. Ахмет смотрел, как по лицу паренька пробегают страхи, сомнения, неуверенность — как все знакомо… Однако бобик сдох, и назад пути нет. Было видно, что парнишка понимает и это, и понимает вполне отчетливо: вон как набычился, мордочка стала жесткая, прям как у взрослого мужика…

— Ладно. Пошли дальше покажешь.

— Обожди, докурю. Пока курим, я тебе одну майсю[82]прогоню. Ты говорил, тебе семнадцать?

— Да, можно считать, что так. Совсем чуток остался.

— Вот. Семнадцать. Помнишь, я тебе про Гражданскую и Великую Отечетвенную рассказывал?

— Ну, помню, канешно. И че?

— На Гражданской, это которая раньше, первая была, был такой пацан, почти как ты. Аркадий Гайдар. Скотиной он, конечно, был беспредельной, животным отмороженным, но дело не в этом. Дело в том, что он командовал полком. Полк — знаешь, че такое?

— Точно не знаю, но — дохуя… А сколько, Старый?

— Полторы тыщи рыл.

— Оба-на… — удивленно выдохнул Серега. — И че, как он справлялся?

— Не знаю. Знаю только, что не лажа это, точно все. Справлялся вот. А было ему на два года меньше, чем щас тебе.

— Ни-ху-я… Ох и семейка у него была, наверно…

— Нет, Сереж. Тогда по-другому как-то было. Все равно — охуеть, да?

— Да-а-а-а… Слышь, Старый. Вот не ты бы мне это прогнал — ни в жисть не поверил бы.

— Вот. И народ у него был, тот еще народ. Твои по сравнению с его парнями — сама мудрость и понимание общего хода. А у него были полностью отвязанные отморозки, с полной башкой тараканов. Я когда ставлю себя на его место, то не уверен — справился бы с такими, нет ли.

— Да ну? — недоверчиво протянул Серега, но Старый оборвал базар, хлопнув себя по коленям:

— Вот те и ну… Ладно. Айда дальше.

— Вот, смотри. Видишь, дорога поворачивает налево? Где твои должны сидеть? Погоди, по другому зайду. Вот ты едешь в машине. Впереди — раз, головная взлетела. На колонну твою наехали. Ты выскакиваешь, тебе же страшно — вдруг уже в твою машину муха летит. Куда тебе стрелять сподручно? Влево от дороги, или вправо?

— Ну… — Серега примерился волыной и так и эдак. — Влево лучше. Гораздо. Старый, я понял. Чтоб этим стрелять было неудобно. Людей сажаем во-о-он там, да?

— Да. И смотри — помнишь состав колонны? «Бредли», ну, маленький такой танк — в голове, мы его берем на фугас. Потом командирский хамвик с 12,7, ну, за него можешь сразу забыть; потом?

— КамАЗ с охранением.

— Точно. Потом фура большая поедет, КамАЗ с генератором, КамАЗ с беспилотниками, и опять хамвик с пулеметом. Значит…

— Значит, за хамвиками никто не заляжет, точно? — перебил Серега. — Кого сразу не положим, будут щемиться за большую фуру. А за ней их хер достанешь, да? С этой стороны дороги, имею в виду.

— Точно. Эта фура набита всякими приборами, ее не просквозить, даже в упор.

— Да пусть щемятся. Отлежаться не выйдет у них, пулеметами достанет. Ты это к тому, когда пулеметчикам команду давать?

— Нет, хотя смысл примерно такой. При забое колонны команд только две — огонь и отход. Сначала все по указанным целям работают, а потом каждый сам стреляет, из обстановки. Видишь, Серег, тут слишком много всего надо увидеть и решить, никакой командир не успеет. От лишнего командования здесь один вред будет — в бою народ по пользе стреляет, каждому кажется, что именно в его секторе все решается, поэтому маневр огнем на колонне невозможен — у тебя народ несыгранный, и слушать тебя будут, только когда команда совпадет с тем, что им кажется правильным.

— И че, как из этого дела выкручиваются?

— Вот я тебе о чем и толкую. Командовать нужно сейчас. Чем лучше ты сейчас поймешь, как что будет, тем меньше тебе вечером придется локти грызть. Расставь людей так, чтоб сработать неправильно они просто не могли.

— С кого начать, Старый?

— С пулеметчиков. Айда на место.

— Ляжь. И волыну выставь, наведись. Вот. Ну че?