Читать книгу "Моя легендарная девушка - Майк Гейл"

Я мыл на кухне руки мылом, которое обнаружил под раковиной, как вдруг меня поразила внезапная догадка о внутреннем содержании моего действия. Кусок мыла «Империал Лезер», который я сейчас ласкал, перебирал и поглаживал, наверное, оставила там Кейт. Глядя на восхитительный шмат глицерина, лежавший у меня на ладони, я тепло улыбнулся и дал себе волю помечтать о Кейт. Пять минут я мыл руки — пять самых счастливых минут за сегодняшний день. Когда я наконец пришел в себя (теплая коричневая вода из-под крана достигла точки кипения), я почувствовал приступ клаустрофобии. Стены квартиры не то чтобы давили, но я чувствовал, как они меня ограничивают. У меня был ключ от моей тюремной камеры, но не было повода воспользоваться своей свободой. «Нужно выйти, — подумал я. — Сходить в паб и побыть с обычными живыми людьми, а не с бывшими девушками, которые не дают мне покоя, и странными женщинами на другом конце телефонного провода». И я, пока не успел передумать, поспешил выйти из дома.

Паб, куда я устремился, был в десяти минутах ходьбы от моей квартиры. Но при этом достаточно далеко от Холловей-роуд, чтобы добраться дотуда, не привлекая внимания бродяг, пьяниц, психов и им подобных — их этот отвратительный район изрыгал по ночам в изобилии. Я обнаружил этот паб на неделе, когда пытался выяснить, в каком из маленьких баров, торгующих спиртным на вынос, продают «Мальборо Лайтс». (Ответ: ни в каком.)

На улице было так холодно, что я видел, как мое дыхание облачком поднимается в темно-синее небо, поэтому большую часть своего короткого путешествия я провел в попытках пускать колечки из пара. Когда я достиг пункта назначения — забегаловки под названием «Ангел», — я сначала постоял снаружи, заглядывая в огромные окна, занимавшие всю стену здания. Насколько я мог судить, паб выглядел вполне дружелюбно. Я имею в виду, что внутри было не настолько пусто, чтобы я привлек больше внимания, чем привлекал сейчас, и не настолько людно, чтобы я почувствовал себя неудачником, еще не войдя в двери.

Мне никогда прежде не доводилось ходить в паб одному. Всегда был кто-то, с кем можно выпить, — хотя бы Саймон или кто-нибудь с преподавательских курсов. Все мои представления о том, как в подобном случае следует себя вести, были получены из вторых рук, и тем не менее я чувствовал себя довольно уверенно. Возможно, меня подбадривали сотни раз виденные сцены из американских фильмов, где несчастные (во всех смыслах этого слова) мужчины в мягких фетровых шляпах топили свои личные горести и неудачи у стойки в алкоголе, вели пьяную болтовню с барменами и предлагали экстравагантным и развратным (они всегда были экстравагантные и развратные) женщинам угоститься выпивкой, потому что сегодня у них день рождения, хотя никакого дня рождения не было. Но у меня сегодня действительно был день рождения. Так что, толкнув дверь в зал, я надеялся, что следующий час подарит мне интересный разговор с кем-нибудь за стойкой, пару пинт, чтобы перестать чувствовать себя на грани, и, конечно, мою законную долю экстравагантных женщин.

По пути к стойке я постарался ни с кем не встречаться взглядом, но мое внимание все-таки привлекли два мужика-металлиста, с ног до головы одетые в джинсу. Они шумно резались в бильярд в углу зала. Их прекрасные половины сидели неподалеку за столиком. Бросая изредка взгляды на игроков, они явно больше интересовались своими ногтями, чем счетом в игре. Мне стало жаль этих женщин. Даже не потому, что они выбрали плохих спутников жизни, а потому, что они обе, скорее всего, были вполне счастливы. Синдром Вики Холлингсворт можно наблюдать повсюду. Иногда у меня возникает ощущение, что только я один в целом свете ищу в жизни смысл. Но такие люди, как эти две женщины, поселяли во мне сомнение — а стоит ли вообще искать ответ на этот вопрос. «Может быть, стоит спросить, счастливы ли они?» — подумалось мне.

«Может быть, стоит просто заткнуться и выпить?»

Когда я подошел к стойке, там уже обслуживали двоих. Лысого Мужика слева от меня обслуживал Хорек (мелкие черты лица, густая борода), а Паренька в Короткой Дутой Куртке справа от меня обслуживала женщина, которая мне сразу понравилась. Она была не в моем вкусе. Этим я хочу сказать, что она не была похожа на Агги. Она была заметно меня старше и значительно женственнее всех известных мне женщин. Она была очень похожа на Ким Вайлд времен «Kids in America»[70]— светлое мелирование и много краски на лице, и все-таки гибкая и искренняя, но, конечно, значительно старше. «Я хочу, чтобы она меня обслужила, — решил я. — Мне необходимо, чтобы именно она меня обслужила».

Хорек наливал две пинты темного, а Ким Вайлд подавала две пинты светлого пива. Они шли голова к голове, что меня очень удручало. Если Лысый первым получит свое пиво, решил я, меня это огорчит.

План А

1. Первым финиширует Хорек.

2. Притвориться, что завязываю шнурки, пока он не отвлечется.

3. Если не получится, пойти в туалет и появиться у стойки позже.

План Б

1. Арчвейская Ким Вайлд финиширует первой.

2. Спросить, какое темное она порекомендует — его и заказать.

3. Завязать с ней разговор при первой же возможности, но вести себя непринужденно.

Арчвейская Ким Вайлд покончила со своим заказом первой. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть от радости, что оказалось бы преждевременным, поскольку Дутая Куртка (студент — не иначе) задерживал ее в двух шагах от финишной ленточки, роясь в карманах в поисках мелочи. Лысый вручил Хорьку новенькую десятку и получил сдачу, пока Дутая Куртка пересчитывал свои медяки. Я повернулся к туалетам, стараясь убедить свой мочевой пузырь, что он переполнен, как вдруг Лысый обернулся к стойке и сказал Хорьку:

— Да, и еще пакет чипсов с солью, пожалуйста.

Я с надеждой взглянул на Ким Вайлд и увидел, что Дутая Куртка отходит от стойки со своими двумя кружками.

Ура!

Она: Что будете пить?

Я: Пинту темного, пожалуйста.

Она: Какое предпочитаете?

Я: А какое вы порекомендуете?

Она: Не знаю, я темного не пью. Но многим нравится «Гриддлингтонз».

Я: Тогда налейте его.

Она? Ничего. Ни слова больше. Даже когда я отдал ей деньги. Дура несчастная. Я подумал, не изменят ли ее отношение ко мне чаевые, но я дал ей только две фунтовые монеты и очень сомневался, что чаевые с такой суммы ее впечатлят. Она даже не взглянула на меня, отдавая сдачу, потому что была занята — улыбалась еще одному лысому, который подошел к стойке и стоял, покуривая тонкую сигару. Искоса я измерил его взглядом с ног до головы. На нем была серая легкая кожаная куртка, какую увидишь только в фирменных каталогах, и серые широкие брюки, которые выражали всю суть слова «слаксы». Я подумал, если дойдет до насилия, есть ли у меня шансы? Он поднес сигару ко рту и затянулся, я увидел татуировку «АКАБ» на костяшках его руки, и вся моя бравада мгновенно испарилась. Она болтала с ним о футболе, игриво подкалывая его по поводу последних успехов «Вест Бромвидж Альбион», а он в ответ клеветал на «Сперз»[71]. Я услышал, как он рассказал чудовищный анекдот о кролике, который вошел в бар, — Арчвейская Ким Вайлд чуть панталоны не обмочила, и я решил оставить их наедине.