Читать книгу "Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве - Уильям Поллак"

Миф об отце-мачо

Кроме соблазна поддаться образу "отца-добытчика", для некоторых отцов препятствиями для участия в жизни своих сыновей могут служить те мифы о мальчиках, которые мы уже обсудили. Многие отцы боятся, что если они не будут следовать старому Мальчишескому кодексу и не будут строги со своими сыновьями, не будут с самого раннего возраста подталкивать их к независимости и решительности, то сыновья станут отверженными слюнтяями, а не "настоящими мальчиками", созданными для жизни в общем потоке. Этот страх тесно связан с собственным опытом отца, его представлением о том, что это такое - быть мальчиком, сыном. Исследования ясно показывают, что многие мужчины чувствуют себя "ранеными", когда речь заходит о том, какими были их отцы. Это могут быть болезненные воспоминания, и большинство мужчин приходит к тому, что прежде чем они смогут работать над тем, чтобы стать "отцами нового типа", им надо осмыслить эти воспоминания.

В то время как некоторую часть этой эмоциональной работы лучше проделать под руководством квалифгщированного психотерапевта или в группе поддержки отцов, отцы также часто могут сбросить смирительную рубашку пола всего лишь осознанным решением сражаться с ней. Вот, например, история Билла Сэндберга, которому удалось смело посмотреть в глаза своим внутренним "демонам", найти способ победить их и тем самым помочь одновременно и своему сыну, и себе самому избежать навязанных обществом жестких идей о мальчиках и маскулинности, а в процессе стать ближе как отец и сын.

Отец Билла был алкоголиком. Когда он напивался, он обычно становился тих и неприметен, и забывал про Билла. Несколько раз - редко, насколько Билл помнит,- его отец набрасывался на него с дикими криками, и раз или два ударил его веслом от каноэ. В дружеской беседе Билл рассказал, как он до сих пор помнит до мелочей, как однажды, когда ему было шестнадцать лет, он спросил родителей, можно ли ему пойти на курсы керамики в местном досуговом центре вместо секции футбола, которую он посещал каждую осень. Его отец, вероятно, беспокоясь о том, что могут подумать люди, не только запретил Биллу пойти на эти курсы, но как-то, напившись, начал донимать Билла вопросами о том, почему его интересует керамика и не думает ли Билл, что он может быть голубым. Билл защищался тем, что старался игнорировать порожденные мифами (и отчасти вызванные алкоголем) вопросы отца и тем, что забыл о лепке и сосредоточился на футболе.

Но сейчас, будучи гордым отцом четырнадцатилетнего Алекса, Билл признался, как тяжело ему было смириться с новым интересом его сына - живописью и скульптурой. Билл признал, что воспоминания об отце ожили и что он начал беспокоиться, по иронии судьбы, что, вероятно, Алекса ждут полные позора годы вместо полноценной "мальчиковой" юности. Билл также признал, что он чувствовал горькую зависть к Алексу, потому что его сын казался таким счастливым и беззаботным, когда занимался той творческой "ручной" работой, которую однажды запретили Биллу. Из-за своего раздражения Билл старался, как ни больно об этом думать, держаться подальше от своего сына.

"Как бы я на самом деле ни желал быть рядом с Алексом, в тот момент я чувствовал, что между нами выросла непреодолимая стена. Я знаю, что ему надо позволить делать то, что он хочет, но мне хочется накричать на него, когда он приносит домой свои скульптуры или картины. Кажется, будто ему все так легко достается, и порой я слышу слова моего отца и думаю: может быть, если я буду бездействовать, Алекс станет женоподобным. И я чувствую себя лицемером. Я знаю, что я должен любить своего сына, кем бы он ни был".

Соль этой истории заключается в том решении, которое Билл нашел для себя и для Алекса. Заручившись моей дружеской поддержкой и любовью и одобрением жены, Билл решил купить гончарный круг, печь для обжига и записаться на курсы по керамике для начинающих. Он также решил привлечь Алекса к своей учебе, чтобы Алекс мог днем после школы проводить сколько угодно времени в его гончарной мастерской, работая на круге. Долгое время отец и сын проводили чуть ли не каждый вечер в их домашнем "гончарном подвале", работая вместе. Теперь Билл не только подлечил раны, нанесенные ему в детстве его отцом, но и получил возможность заслуженно гордиться тем, как он смог преодолеть свои собственные иррациональные чувства к Алексу. А главное, он и его сын нашли хобби, в котором они оба преуспели и которым с удовольствием занимаются вместе.

Рыночная ошибка

Разумеется, не только внутренние переживания удерживают отца от эмоциональной близости с сыном. Традиционные представления общества о мужчинах и то, как организована во многих случаях их работа, часто не позволяют мужчинам найти достаточно времени и энергии, чтобы побыть с сыновьями. Несмотря на самые благие намерения, общество порой мешает отцам непосредственно участвовать в воспитании детей. Семейные программы преимущественно нацелены на женщин, и когда возможность предпочесть семью работе предоставляется мужчине, они часто не решаются из-за страха (основанного на реальном опыте), что этот выбор в пользу семейных радостей помешает их продвижению по карьерной лестнице.

Когда десять лет назад родилась моя дочь Сара, я работал в одном из достаточно лояльных заведений -учебной больнице при Гарвардской медицинской школе, где в то время не существовало "отцовского отпуска по уходу за ребенком", да и фактически, никаких программ для молодых отцов. Я помню, какое облегчение я испытал, когда коллеги в клинике по секрету сообщили мне, что я могу взять больничный, чтобы присутствовать при рождении моего дочери и быть рядом в первые месяцы ее жизни.

Действительно, одно недавнее исследование показало, что имеющие степень МВА мужчины, которые работают всего на два часа в неделю меньше, чтобы помогать растить своего ребенка, оказываются на карьерной лестнице на 20 позиций ниже, чем те мужчины, которые приносят своих сыновей в жертву работе. Такая социально детерминированная система удерживает мужчин от участия в семейных делах, и должна быть изменена, если в следующем поколении мы хотим видеть здоровых, любящих мужчин.

Другие внешние ситуационные факторы также могут разделить отца и сына. Когда модель семьи менее традиционная - например, когда мама и папа в разводе, и отец живет далеко, удовлетворить жажду контакта между отцом и сыном становится, несомненно, еще труднее. По предположительным подсчетам, из детей, рожденных в период бэби-бума, 59% сыновей будут жить без отцов как минимум часть своего детства. В 1990 г. более 36% детей жили отдельно от своих отцов, и среди этих отцов, которые не наблюдали за своими детьми, большинство начало терять связь с сыновьями в первые три года после отъезда из дома, порой уезжая навсегда. По данным переписи населения, в 1994 г. более 16 миллионов детей жили только с матерью, и 40% этих детей не видели отцов как минимум год. Даже в традиционных, полных семьях и отцы, и сыновья жаловались на то, что им не хватает совместно проведенного времени.

Но как бы ни ошеломляли нас печальные выводы из этой статистики, есть и хорошие новости. Например, если ранее исследования показывали, что большинство отцов проводит значительно меньше времени со своими маленькими сыновьями, чем матери, сейчас намечается изменение тенденции: участие отцов в делах семьи увеличилось более чем на 20 процентов за последние 10 лет. Сейчас отцы проводят приблизительно 30 процентов своего времени (при 70% материнского) в общесемейных занятиях. И если, анализируя статистические данные, мы вычтем из общего времени матерей то время, которое они тратят на домашние дела, лишь косвенно связанные с уходом за ребенком, такие как стирка детской одежды или покупки, получится, что участие отца в жизни детей пропорционально окажется еще больше.