Читать книгу "Летучий корабль - Андрей Белянин"

– Чего ж тут мудреного? Логически мыслить надо… – насмешливо подковырнула бабка. – Как на улицах наших маньяк кошачий объявился, так, считай, Кощеюшка с того дня и здесь.

– Спасибо, – даже покраснел я, решение действительно было чересчур простым. – Наша беда в том, что мы вечно плетемся в хвосте у преступников. Нам никак не удается их опередить…

– Ну уж тут мне тебя и утешить нечем… Кто задним умом крепок, тому в милиции делать нечего! Сам думай давай!

Думать я не мог. Мои мысли все равно были заняты образом смешливой черноглазой Олёны, моей несложившейся любви…

– Никитушка?

– Да?

– Я вот что подумала, – Баба Яга опять напустила на себя торжественно-строгий вид, – ведь ежели враги наши так смерти твоей желали, а у сподвижницы Кощеевой и шапка-невидимка была, и нож мудреный, и яды сильные – что ж она тебе-то ничего не подсыпала?

– Не знаю… В принципе, если судить по тому, как ловко она отравила троих… могла бы запросто.

– Так, может, мы сгоряча на девушку всех собак вешаем? У нее небось хоть что-то светлое в душе да осталось… – И Яга начала собирать завтрак.

Я только тяжело вздохнул. Наш разговор прервал Митька, ворвавшийся в горницу, как ураган Борнео.

– Батюшка сыскной воевода, беда!

– Я слушаю.

– Дык… че-то спокойны вы? Я ж говорю – беда!

– Митя, поменьше патетики, – попросил я. – И позу смени, в такой только святые отцы проповеди читают. Ножки ровно, пятки вместе, носки врозь, руки по швам! Вот так, теперь докладывай…

– Беда, Никита Иванович! – Он выполнил мои указания, но театрально страждущий тон не сменил. – Накатилось на нас горе великое! И на вас, и на нас, и на весь наш народ разнесчастный… Вот уж беда пришла, всем бедам беда! Сподобил Господь дожить до такого позору… И как я теперь тока людям добрым в глаза-то смотреть буду?! Ой, беда, беда, беда… Забубенная моя лихая головушка! И за какие грехи-провинности такие беды на честную милицию с небес сыплются? Такая беда, уж такая… ровно и не беда обнаковенная, а сущая кара Божья! Вот такая вот беда, Никита Иванович…

– Бабуля, – сдался я – он меня быстро утомляет, – дайте, пожалуйста, лист бумаги и ручку из планшетки – я его просто уволю. За паникерство и саботаж…

– Докладываю по сути дела, – мгновенно исправился Митька, – вызывают вас в царский терем, ответ держать.

– За что ответ?

– А за то, что дьяк Филимон да пьянчужка Пашка Псуров полчаса назад надеже-государю чертежи украденные на подносике, Хохломой писанном, принесли! Теперича Горох вас к себе требует…

Баба Яга аж ватрушку на пол уронила. Понятно, для нее такой расклад равнозначен полному крушению последних надежд. У меня была иная точка зрения… Я не мог сделать вид, будто данное известие такое уж приятное, но и впадать в трагедию не имело особого резона. Да, несомненно, если все сказанное нашим сотрудником – правда, то это действительно серьезный удар по моему престижу. Ну и в моем лице соответственно удар по всей лукошкинской милиции. Таких пинков мы давненько не получали…

– Как это произошло?

– Не ведаю, батюшка сыскной воевода, а тока весь город об этом толкует как о чуде невиданном! Недаром мудрые люди говорят, что дуракам везет…

– Прав он, Никитушка, – поддержала Баба Яга, – какая уж нам теперича разница, как энта жар-птица двум смутьянам в руки немытые запорхнула… Для нас с тобой одна работа осталась – замок на отделение вешать.

– Это почему же? – встревожился Митька.

– Да как иначе-то, башка твоя еловая… Царь ить самолично полномочия следствию боярскому, альтернативному при всех отписал. А раз они всю покражу возвернули, то ихняя власть и ихняя сила! Бояре на Гороха всей толпой так насядут, он и не рад будет, а прикроет всю службу сыскную, милицейскую. Э-эх, что говорить… Сперначала дело это наперекосяк шло, вот так и под конец всем нам боком вышло!

– Ой, мама дорогая-я… Да нешто и вправду все отделение закроют?! А, Никита Иванович?

Я молчал. Яга, резко встав, с нарочитым грохотом начала убирать со стола. Наш парень присел в уголок у печки и, братски обнявшись с бабкиным котом, ударился в тихую-тихую панику. Через пару минут в горницу заглянул Еремеев.

– Пойдем, сыскной воевода, государь зовет.

– Да, помню, Митя докладывал, – очнулся я. – Идем, нам надо кое о чем договориться на вечер.

– О чертежах найденных слышал уже?

– Слышал, а ты не в курсе, как они к ним попали?

– Нет, – Фома почесал в затылке, – а только какая ж теперь разница?

– Разница очень серьезная… Подумайте хорошенько, могли ли Груздев с Псуровым отобрать чертежи у самого Кощея?!

Над моими словами призадумались все, даже Митька. Потом все трое отрицательно покачали головами…

– Вот именно! Я уж не знаю, какую удобоваримую версию они преподнесли царю, но твердо убежден в одном – чертежи Кощей отдал добровольно. Подкинул на дорогу, подложил в карман, подбросил в окошко, как угодно…

– Дак… зачем же? – первой сориентировалась бабка.

– Зачем? Хороший вопрос… Думаю, что это значит только одно – преступникам они больше не нужны!

Вряд ли мои товарищи по службе сразу поняли, что это означает. А в моей памяти мгновенно всплыл утренний визит на двор кожевенной лавки, высоченный сарай и гора стружек у забора… Кощей не уходил потому, что строил корабль! Скорее всего, отец Кондрат, уезжая, благословил город. Может, прочел какие-то охраняющие молитвы у ворот или что еще… Гадать можно долго, я не силен в специфике церковных премудростей. Однако вот что важно – проникнув в столицу, Кощей Бессмертный уже не мог ее покинуть. Неведомая сила божественного слова замкнула цепь и опоясала городские стены непробиваемой преградой. Но злодей не был бы злодеем, если бы не сообразил рискнуть, попытавшись построить летучий корабль здесь же, на месте, и вот тогда уйти небом. Воспарив над Лукошкином, он легко удерет под облаками в любую сторону, и никто не сумеет его удержать. Если чертежи ему больше не нужны, то именно в преступном мозгу Кощея могла зародиться идея, как избавиться от такой важной улики да еще и бросить тень на «беспомощных» работников ненавистной милиции.

– Никитушка, – до Бабы Яги все всегда доходило в первую очередь. А может, бабка просто умела читать мысли… – Когда ж это будет?

– Сегодняшней ночью, днем он не посмеет, – пояснил я. – Пора нанести превентивный удар. Фома, возьми ребят, пусть ненавязчиво патрулируют все улочки и закоулки, прилегающие к кожевенной лавке. Если увидишь… Олёну… В общем, ничего не говори, ни в какие разговоры не пускайся. Это важная и предельно секретная операция. К Гороху я схожу сам…

– Ну уж нет! – Яга решительно взялась за головной платок, поправила узел и непререкаемо заявила: – На царский двор идем вместе. Я тебя, голубя безвинного, одного на растерзание боярскому самодурству ни в жисть не отдам… и не надейся!